Пособие для Наемника (СИ)

— Скорее, роковой была стычка. Мало приятного, это было еще задолго до Иттории. Одновременно я получил четыре стрелы — в плечо, под лопатку и две сюда, — Эмрис указал на свою печень, — и еще глубокий режущий на груди. Здоровенный детина приложил так, думал, ребра проломит.
— В самое сердце?
— Нет, справа. Я потерял много крови, несколько дней пролежал в горячке.
— Это серьезные раны. Как вы выжили?
— Крейг подоспел со своей частью ребят вовремя и…
Идель замотала головой:
— Я спросила не о том, кто вам помог, а том, как вам удалось выжить.
— Я отказался умирать.
Идель чуть повела головой, неспешно осматривая Эмриса сверху-вниз и обратно. Тот не мог сказать наверняка, что за выражение он видит в разномастных глазах, но тоже придирчиво вглядывался в ответ. На всякий случай.
— Думаете, это пустое бахвальство? — спросил мужчина, когда молчание затянулось сверх всякой меры.
— Думаю, ваша воля стала железной задолго до того, как железным стало ваше тело.
Эмрис сглотнул: от ее слов, ее интонации, ее взгляда, но больше всего — от того, что ощутил искру, которой между ними совсем не место.
Будто ощущая его состояние, леди быстро сменила тему.
— Вернемся к главному. Дело позади, и, думаю, теперь вы можете поразмыслить, чего именно добивался император этим вашим назначением.
Железный хмыкнул. Чуть сдвинул челюсть вбок и почесал щеку с противоположной стороны.
— Даже не знаю. Может, хотел, чтобы я увидел, чем грозят моему баронству неорганизованность, ростовщичество, идиоты-советники с советами, выгодными для них, усиление торговли без усиления обороны. — Затем подумал еще и, вспоминая их приключение, добавил: — Совращение деньгами и посулами, разнузданность своих людей, привыкших к наемничеству и иногда злоупотребляющих силой. Все это навредит моему наделу. А, и еще, наверное, я должен уяснить, что торговля — это не просто обмен товара на деньги, а указания императора — не просьбы.
Идель облизнула расползающиеся улыбкой губы: он пытается применить ее прием. Пытается сыграть в ее игру с возвращением собеседнику его собственных слов под новым соусом.
— Неплохо, барон, — оценила эрцгерцогиня, и в очередном обмене взглядами мелькнуло понимание. Эмрис глубоко вдохнул: определенно, молча им удается высказывать куда больше.
— Пока недостаточно виртуозно, но, думаю, это и не совсем ваш стиль, — откомментировала Идель. — Однако все с чего-то начинают. Полагаю, в искусстве владения мечом или иным оружием то же самое. Сначала выучиваешь базовые движения, потом пытаешься повторить чей-то опыт, чью-то манеру, потом, с годами, находишь свою. Поправьте меня, если я ошибаюсь.
— Вы не ошибаетесь. — На лице Эмриса отразилось любопытство. — Я никогда не думал об этом в таком ключе, но да, подготовка любого бойца однотипна, чем бы он ни сражался и к каким бы битвам ни готовился. Однако не могу не спросить: насколько велик ваш опыт наблюдения за упражнениями бойцов с мечом, чтобы делать такие выводы? Или может, вы сами…
— Вы прекрасно знаете, что я не воин. Вы поняли это, когда помогали мне выбраться через люк, в Патьедо. Не пытайтесь смутить меня.
Эмрис пробормотал под нос:
— Я могу хотя бы опорожниться без вашего осведомления?
— Что?
— Почему вы наблюдаете за каждой моей реакцией? — сказал Эмрис громче.
— Потому что я вас не знаю.
— А хотите узнать?
Теперь глаза опустила Идель: сначала вниз, потом в сторону.
— А вы разве не поняли этого по моему…
— … вопросу о шрамах?
— … вопросу о шрамах?
Они закончили вместе. На мгновение опять обменялись взглядами, и Эмрис даже подумал, что готов полюбить этот тип их общения.
А потом — расхохотались.
— Вы и правда быстро учитесь, барон. — Все еще улыбаясь, Идель взяла чуть более деловой тон. — Что до вашего вопроса, я с детских лет смотрю, как упражняются мужчины. В том числе мужчины воевавшие. Вы бы меня ничем не удивили.
Железный закусил нижнюю губу с самым паскудным выражением на лице и пробормотал вполголоса, будто не обращаясь к женщине конкретно:
 
— Ну, я бы не стал утверждать наверняка, не выяснив.
Идель расхохоталась. Звонко и искристо настолько, что Железному почудилось, что он выпил.
— Барон, император, конюх, кузнец — мужчинам всегда нужно выяснить, у кого больше.
— Ваша светлость… — Эмрис не определился, следует ли ему увести этот разговор, пока не поздно, в более безопасное русло, или все еще поддержать диалог, как есть. Потому что прямо сейчас, в таком диалоге… Ох, проклятье, да глупо отрицать: она прекрасна.
— Ну что? Я вот ни разу ни с одной женщиной грудью не мерилась, — призналась Идель.
— Я вообще возле вас особенно не вижу женщин. Ну кроме… — Эмрис осекся и сглотнул, уповая, чтобы на лбу не выступит предательский пот. Вовремя прикусил язык. Едва не проболтался, что подслушивал ее разговор с леди Имхйэр из Талассия!
— Кроме? — напомнила Идель с какой-то лисьей подозрительностью.
— Кроме случаев, когда вам помогает какая-нибудь дочка трактирщика или еще кто в этом духе, — выкрутился Железный.
Идель вздернула бровь.
— Толковых и преданных женщин никогда не было рядом, так что и стойкой привычки не задалось. У меня есть управляющая, одна из двух. Пожалуй, сейчас из женщин она мне ближе всех. И есть еще одна, она… — Идель отвела глаза, почесав уголок рта, — девица общего назначения.
— Общего назначе… А! — Сообразил Эмрис. — Работница утех.
— Да.
Эмрис прочистил горло:
— Я не могу не спросить.
Ну еще бы! Где видано, что эрцгерцогиня дружила со шлюхами?
— Полагаете, мне было бы больше к лицу дружить с дамами вроде супруги императора? — с пониманием усмехнулась Идель.
— В общем, да, — Железный кивнул.
— Если коротко: мы с Элиабель никогда не враждовали напрямую, но, боюсь, в силу стечения многих обстоятельств понимание между нами невозможно.
Эмрис пару раз стукнул по столу костяшками пальцев, потом поскреб, словно бы почесал столешницу, и осторожно осведомился:
— Ее…? А как правильно? Если она не императрица…
— Ее высочество. Элиабель носит титул принцессы-консорта.
— Ее высочество ревнует императора к вам?
Железный вполне ожидал, что не получит ответа на такой вопрос — он требовал от леди особой откровенности. Потому, когда Идель взяла паузу, он не удивился. Лишь постарался придать себе незаинтересованный вид, чтобы она не смогла использовать его любопытство против него самого каким угодно способом.
Эрцгерцогиня потянулась к стакану с водой, глядя в сторону, и ответила до того, как отпить:
— Может, и ревнует. Признаться, чувства ее высочества беспокоят меня едва ли не в самую последнюю очередь.
— Не ожидал, — признался Железный честно. — Я все же полагал, что вы, как женщина, которая в свое время могла бы оказаться на ее месте…
Идель отставила кружку с характерным припечатывающим звуком: не лезь! Вонзилась в лицо Эмриса взглядом острым, как наконечник стрелы.
— Я бы никогда не оказалась на ее месте. — В словах эрцгерцогини Эмрис не услышал и тени сомнения.
— Но вы сами говорили, что Багровый Кулак рассматривал возможность вашего с императором бра…
— Я бы никогда, — оборвала Идель. Она не выглядела злой или рассерженной — только бесконечно уверенной в собственной правоте, — не оказалась женщиной, которая, имея все для этого права и основания, не смогла бы убедить императора дать ей титул императрицы. Я не беру чужого, барон, но свое я не упустила еще ни разу. Если Элиабель другая и ей не хватает каких-то качеств — это ее проблемы. Как и ее чувства, ожидания или ревность.
Идель повернула голову в сторону, давая понять: тема закрыта. Прикрыла на мгновение глаза, а когда вновь воззрилась на Эмриса, он увидел ту самую леди Греймхау, с которой обычно имел дело: доброжелательную, вежливую, и не допускающую и мысли о неподчинении.
— Кроме того, о чем мы поговорили прежде, вы так же должны добиться расположения населения, часть которого вам придется превратить в постоянную армию. Нельзя и дальше полагаться только на «Железных Братьев». Они наемники и чужие в Редвуде, вам нужно использовать опыт тех, кто останется с вами, чтобы обучить достаточное количество воинов из собственного подчинения. Параллельно с тем, как будете укреплять военное положение баронства, сумейте обеспечить ему привлекательность: для торговцев — через безопасность маршрутов, для жителей — через надежность порядков и наличие работы. Когда на вас начнут давить — а на вас начнут давить, — используйте мое имя, если потребуется сослаться на кого-то, чьи приказы нельзя оспорить.