Пособие для Наемника (СИ)

Эйвар чуть приподнял брови.
— Ему кажется, он просиживает штаны в столице, никому ненужный и ни на что негодный. К тому же, думаю, не надо напоминать, что его сын погиб во время войн с императрицей Фридесвайд, думаю, воинское бездействие заставляет Теоданиса считать, что его сын погиб зря.
— А я думаю, что с тех пор он попросту меня ненавидит, и каждый раз, когда я отсылаю куда-то Идель, он напивается до бессилия просто для того, чтобы не придушить меня голыми руками. Может… может, он думает, мне следовало вовлечь в дело с Патьедо его, а не Идель.
— Уверен, Теоданис понимает, что слава Багрового Кулака не дала бы ему занять место дочери в торговых делах. Не всякую репутацию можно перечеркнуть за день, знаете ли.
Аерон обратил лицо к Эйвару, и из текущей позы императора взгляд получился еще насмешившее, чем он планировал.
— Эйвар, мы здесь одни. Не нужно пытаться объяснить мне, почему я поступил так, как поступил.
Эйвар усмехнулся и встал к ограждению вплотную. Положил руки на парапет — гладкий и облицованный до блеска.
— И в мыслях не было. Это что-то сродни привычке поддерживать членов вашей семьи в те моменты, когда Теоданис из Греймхау вас расстраивает.
Намек на Идель был очевиден, и Аерон посмеялся.
— Хотя, справедливости ради, — вступился Дайрсгау за герцога, — Тео отличный мужик…
— Я знаю, Эйвар, — с некоторым раздражением отозвался император. — И он ни разу не напомнил мне, что без него меня бы тут не было. Но всякий раз, когда приходит время отправлять Идель с торговыми поручениями, он становится сам не свой!
Император откровенно жаловался. Надо же. Должно быть, и впрямь утомился сдерживать раз за разом буйный натиск Багрового Кулака.
— Ну бросьте, ваше величество, вы сами сказали, что мы здесь одни. — Дайрсгау откровенно ощерился. — Давайте не лукавить: вы отправили леди Идель отнюдь не с торговыми поручениями, и Теоданис об этом знает. Больше того, вы отправили ее не с Ноланом, который, как бы ни был плох в глазах тестя, хотя бы является для Теоданиса надежным защитником его дочери, а с невесть откуда взявшимся наемником, в устах молвы — головорезом и убийцей.
Аерон вновь посмотрел перед собой. Одной рукой дернул в сторону, в жесте: «Ну, что уж, как есть!», потом подпер ею щеку и заявил:
— А какой был выбор? Не могу же я в самом деле отправить самого Теоданиса. Его появление в любом месте может быть расценено как акт агрессии и может испортить любые планы.
Эйвар хмыкнул:
— Ну с такой точки зрения, определенно, вы правы: от молодой женщины никто не ждет государственного переворота.
Аерон развернулся к Эйвару, полностью перенеся вес тела на правую руку. Обличительный сарказм равно слышался в интонациях Эйвара и читался в огоньках безжалостно серых глаз.
— Между прочим, — намеренно оживился Аерон, — это была ваша с Идель идея — вовлечь и ее саму, и Эмриса или кого-то вроде него. Изначально я выдавал задачу с Редвудом тебе. Так что не бубни мне тут, что я каким-то боком обидел Багрового Кулака.
Император, наконец, распрямился и прогнулся в спине до хруста в пояснице.
— И потом, Теоданис и впрямь не молодеет. Рано или поздно ему понадобится преемник, и совершенно очевидно, что им не может стать Нолан.
Тут Дайрсгау мог только кивнуть: Нолан не обладал достаточной харизмой, чтобы сплотить вокруг себя воинство; он был незнатен, и в свое время Идель стоило определенных усилий примирить вассалов с новым молодым лордом. К тому же, при всех достоинствах, Нолан был больше воином, чем полководцем. Словом, в преемники на должность лорда-констебля он не годился. Эйвар, как советник, мог бы напомнить, что стоит поискать подходящего кандидата не только в числе приближенных к Теоданису, но, кажется, Аерон уже не нуждался в советах подобного толка. Хорошо. Было время, когда он вообще никому, кроме Тео не верил.
— Вы же не полагаете, государь, что Эмрис Железный подойдет на эту роль? — поспешил Дайрсгау исключить наиболее абсурдный вариант.
— Эйвар, — Аерон взглянул на советника утомленно: тебе что, надо все разжевывать? — Я знаю про Эмриса Железного еще меньше, чем ты. Выбрать мы его выбрали, теперь надо понять, на что он способен. Только потом можно будет что-то решать и планировать.
 
Император направился к выходу и вскоре толкнул двойную дверь лоджии. Эйвар следовал за монархом молча, минуя недлинную анфиладу помещений, лестница за которой вела к личным покоям императора. Добравшись, Аерон шагнул в услужливо открытую стражей дверь и жестом пригласил Эйвара разделить завтрак.
В просторной и щедро обставленной комнате висел насыщенный теплый запах — свежей выпечки и копченостей.
Эйвар, следуя приглашению, устроился за длинным дубовым столом и с наслаждением откинулся на спинку стула. Прикрыл глаза. Еще в самом деле было довольно рано.
Конечно, он мог бы спросить, какого черта Аерон перевернул все с ног на голову. Разве не проще было отослать Железного заниматься вверенным баронством, а Нолана, как обычно, отправить с Идель? Все были бы на местах, все шло бы гладко. Но, кажется, император считает, что Эмрис в Редвуде забьется в угол и будет сидеть на отшибе сычом, делая все, чтоб его не беспокоили, играясь в барона, как дети в песочнице, когда строят замки. А ищи Аерон подобного лорда для Редвуда, он бы попросту назначил какого-нибудь лояльного недалекого доходягу, которым можно было бы вертеть, как Создатель положит на душу и все прочие места.
И все-таки, другим о замене Эмриса и Нолана знать не стоило. Вот почему отъезд обоих отрядов — в Патьедо и в Редвуд — Аерон устроил ни свет, ни заря, и так, чтобы все отъезжающие выехали из городских ворот общей процессией. Пусть разделяться уже дальше по тракту.
— Что именно вы хотите от барона? — осведомился Дайрсгау, когда Аерон первым отломил кусок свежего хлеба и отправил в рот.
— В первую очередь? Чтобы он научился быстро и без лишних вопросов выполнять все, что говорит Идель. И уж тем более все, что говорю я.
— А еще? — Эйвар щедро отломил и хлеба, и сыра, и прежде, чем приступить к ничем не омраченному поглощению пищи, уточнил: — Вы же понимаете, что просто так Эмрис Железный ничего выполнять не будет. По крайней мере, вначале.
Говорить дальше было выше сил Эйвара. Он весь, соблазненный ароматами, отдался еде. Аерон, наблюдая, хмыкнул. Сам император поддерживал с едой более холодные отношения. С ответом он не торопился и несколько долгих секунд смотрел на Дайрсгау.
— Ну вот и увидим, как много Идель придется рассказать Эмрису, прежде, чем он согласится участвовать в перевороте, — оповестил монарх наконец.
Эйвар поперхнулся наспех откушенной печеночной колбасой. Закашлялся, но благо приступ прошел довольно быстро. Щедро выпил воды.
— Простите, конечно, но мы оба знаем, что из себя представляет леди Греймхау. Вы уверены, что она вообще будет ему хоть что-то объяснять и рассказывать?
Аерон самодовольно оскалился: разумеется, нет.
— И не боитесь, что она пострадает?
Император продолжал скалиться, и Эйвар насмешливо дернул бровью: ну, конечно, не боится. Если с Идель по вине Эмриса что-то случится, или он откажется помогать, Нолан с отрядом воинов Греймхау камня на камне в Редвуде не оставят. И если уж это не сообразит сам Железный, то леди Греймхау ему непременно напомнит, как на самом деле выглядят ставки.
Прочитав по лицу Эйвара, что он сам ответил на собственный вопрос, Аерон отхлебнул воды и, не обращаясь конкретно к собеседнику, пробормотал:
— Какая разница, насколько Эмрис умелый наемник, боец или командир, если он не выполняет указания и им нельзя пользоваться?
— Оно, конечно, так, государь, и я в этом согласен с вами на все сто…
— Еще б, ты ж меня этому и научил, — вставил монарх и взглядом указал советнику на еду: хватит трепаться об Эмрисе, давай есть!
— … однако Эмрис Железный не знает статус леди Греймхау и не знает, что ее приказы — это…
— Ну вот и узнает.