Ты моя тень (СИ)

— Маша, вы что, побледнели? Вам нехорошо?
— Не совсем, — я плюхнулась на ближайшую лавочку.
Не понимая, в чем дело, Виталий Александрович стоял, держа на руках Даню, и переводил взгляд то на меня, то на удаляющуюся фигуру Константина.
— Вы призрака увидели, что ли?
— Из прошлого… Мужчина, который прошел мимо и внимательно на нас посмотрел, отец моих детей.
— Надо же так.
— Я всё время так думаю, когда его встречаю.
— Вы расстались?
— Да мы толком и вместе не были, чтобы расстаться.
— Ваш мужчина пролетел мимо вас и ваших детей. Я так полагаю, он не в курсе.
— Вы правильно полагаете.
— Как у вас всё запутанно, — Виталий Александрович присел рядом со мной на лавочку, — прям как в бульварном романе.
— Жизнь закручивает сюжеты покруче, чем писатели бульварных романов.
— Вы не пробовали поговорить с ним. Дети — это серьезная тема. Он имеет право знать.
— Вы знаете, он так резво выкинул меня из своей жизни, что я решила, что если поставили точку, то пусть она будет.
— Вы знаете, я по своей жизни скажу. У меня было очень много и красивых и умных женщин в жизни. И даже попадалась экземпляры, которые были одновременно умные и красивые. Редкость, но были. Но моё… было лишь однажды. И я очень жалею, что тогда упустил свою женщину. Разменивался на других и какие-то мелочные обиды, а теперь у неё семья и двое детей, а я так и остался один. Уже и седина виски тронула, но женщина, с которой я бы связал свою жизнь, так и не появилась. Вы отдалённо напоминаете мне мою любимую женщину.
Я молчала. На такие душевные излияния, не знаешь, как реагировать, тем более, если сам в смятении.
Я ехала молча, не видя дороги и едва сдерживая слезы. Мужчина, который растоптал мою жизнь, прошел мимо, окинув нас с детьми взглядом холодных голубых глаз. Одним словом, высокомерная сволочь. На автомате дорога до дома. Мне отчаянно хотелось сейчас укрыться в четырех стенах и зарыться головой в подушку. Данил и Денис спали после продолжительной прогулки, и я аккуратненько разложила ангелочков по своим кроваткам.
— Маша, ужинать будешь? — мама тихонько зашла в нашу комнату.
Я отрицательно покачала головой.
— Ты что плачешь? Что случилось?
— Иногда плачу.
— Маша, тебя кто-то обидел или что-то сказал? Ну скажи, не молчи.
Я подняла заплаканное лицо: «Я видела его сегодня в парке».
— Он видел мальчиков?
— Да, видел. Посмотрел на нас с таким пренебрежением, будто я из мусорки вылезла с выводком.
— Понятно, что твой Костя — птичка высокого полета. Если человек безразличен, ты просто проходишь мимо него без эмоций. А ты ворох чувств у человека вызвала. Поэтому их и спрятали за маской пренебрежения. Ты не хочешь с ним поговорить? Вас связывает невидимая ниточка. И это не только дети, Маша.
— Я не хочу его видеть и слышать. В моей жизни нет человека по имени Константин.
  
Глава 17
 
Константин.
От Питерской поездки остался горький осадок. Видеть беспечную девчонку, предавающуюся любви в отеле со мной и тут же мило целующейся со своим кавалером с букетом белых тюльпанов, было выше моих сил. Всё было перечеркнуто в один миг. Я кинул на заднее сидение маленькую сумочку, которую хотел вернуть забывчивой мадам, и, развернувшись, уехал, как можно быстрее. Не надо было возобновлять отношения, но пересилить себя я не смог. Сквозь ревущую толпу я видел только её. Как наваждение.
Уже припарковавшись у подъезда нашей съёмной квартиры, я несколько раз ударил кулаками по рулю машины.
— Костя, возьми себя в руки, — я выдохнул, сгреб вещи из машины и зашагал к своему подъезду.
— Константин Владимирович, ну наконец. Мы вас потеряли, — Максим тоненько нарезал колбасу на разделочной доске. — Вы не хотите к нам присоединиться. Решили отпраздновать втроём призовое место нашей Бель.
— Хорошая идея, — я направился в свою комнату переодеться. — Я с вами, парни.
— Ок. Сейчас шашлычок подвезут. И коньяк охлаждается в холодильнике! — крикнул мне вслед Максим.
— То, что мне надо.
 
Я нервно снимал майку, предательски пахнущую её духами, и, чертыхнувшись в очередной раз, вышел из своей комнаты. Моя команда помощников, которая непременно сопровождала меня на очередные скачки, уже накрыла стол. Всё по-мужски: с коньком, большим количеством мяса и рубленными большими кусками свежими овощами.
— Ну что, парни, за вас! — Я поднял стопку и, громко стукнувшись, опрокинул её залпом.
— За вас, шеф, — Максим опрокинул стопку коньяка вслед за мной.
— Я хотел давно сказать, особенно тебе, Максим, что вы как моя вторая семья. На вас можно положиться, на вас можно наделить важное дело и знать, что всё будет сделано. Призовое место в этих скачках абсолютно ваша заслуга. И по возвращению домой я организую премию за удачную поездку.
Парни слушали меня, стояв на вытяжку и заулыбались после слов организую премию. Максим плеснул очередную порцию горячительного напитка.
— За прекрасный и дождливый Питер. Нас здесь поджидала удача, — Максим поднял стопку.
Перед глазами тут же всплыл образ Маши. Сомнительная удача. Но нужно было думать, что, Маша, любительница мужского внимания, желала устроиться поудачнее в жизни. И все её вздохи подо мною в отеле — очередная ложь. Время постепенно притупило боль её предыдущего предательства. И её яркое появление в моей жизни просто отключило мозговую деятельность.
Очередной тост и очередная порция коньяка.
За нас. Ещё бы, отличная команда.
За Питер. Чёрт меня сюда принес.
За Бель. Хорошая девочка, оправдала все возложенные на неё надежды.
Спиртное спасительным образом уносило красивую картинку из отеля. Её шепот мне на ухо и громкие стоны, прекрасное тело, трепещущее от моих прикосновений и торчащие от возбуждения соски её красивой груди.
Пашка, один из моих помощников, которого я принял накануне, с улыбающимся лицом тащил мне разрывающийся от звонка телефон.
— Константин Владимирович, телефон.
Я знал, что это она…
— Никогда мне больше, сука, не звони! — Я выплюнул всю ненависть, сидевшую во мне, и поставил абонента Манечка в черный список.
Слегка полегчало.
Изумлённые взгляда моих парней навели на мысль, что это надо было говорить не при них. Похрен.
— Наливай, — я с громким стуком поставил стопку на стол перед Максимом.
— Закусывай, шеф. Завтра будет плохо, — Макс плеснул коньяк.
— Зато сейчас легчает.
— Это временное облегчение. Мария Андреевна — красивая женщина. Такие как она, с природной красотой попадаются редко.
— Мария Андреевна, чёртова дура. И ни слова больше о ней.
Я проснулся от дикой боли в голове и тошноты, подкатывающей к горлу. Стремление вчера забыться сегодня хорошо отзовётся. В кровати меня уложили в том, в чём я был: джинсах и спортивной майке, и заботливо укрыли одеялом.
— Ты посмотри, няньки, — пробурчал я и, шатаясь, поплелся в ванную. Ещё основательно штормило. В зеркале на меня смотрело основательно помятое и небритое лицо. Я перебирал подробности вчерашнего вечера, но как я вырубился, так и не вспомнил.
— Шеф, доброе утро. Кофе? — поздоровался Павлик, — меня оставили за вами присмотреть.
— Я что, ребенок, чтобы за мной присматривать. Кофе давай. Покрепче.
Запах ароматного кофе поплыл по кухне, и я сделал большой глоток горячего бодрящего напитка в надежде на то, что пульсирующая боль в висках утихнет.
— Мы сегодня никуда не поедим, — сказал я себе и набрал номер хозяйки съёмного жилья.
— Галина, доброе утро. Есть возможность продлить жилье на сутки?
Высокий писклявый голос радостно подтвердил бронь ещё на один день.
— Макс, доброе утро. Мы остаемся ещё на один день. Выезд завтра рано утром, — сделал я ещё одно усилие над собой.
— Доброе. Как скажите, Константин Владимирович.
Ростов встретил меня непрекращающимся дождем. Как проклятье, ноющие небеса в Питере и такая же картина дома. Лошади перенесли поездку домой хорошо и благополучно стояли в своих родных стойлах. Я прошёлся по пустому дому, и руки сами потянулись к бутылке с виски. Чёртов день хотелось закончить побыстрее.