Живописец смерти (СИ)

— Я, конечно, согласна с вами, что это умный и организованный маньяк, но он все же не обычный психопат, а в некотором смысле творческая личность.
— Продолжайте, — попросил Фриман.
— Художники тщеславны и одновременно скромны. Они, как вы правильно заметили, жаждут внимания, но прячутся за свои работы. Они желают, чтобы их работы были выставлены для публичного обозрения, а сами порой предпочитают одиночество. Художник выражает всего себя в своем творчестве. Очевидно, мы сможем что-то в нем понять, если проанализируем его, с позволения сказать, искусство.
— Не возражаю, — серьезно произнес Фриман.
— Я считаю, что у него классический вкус. «Смерть Марата» и картина Тициана — это ведь классика. Даже вещь Кинхольца, которая на первый взгляд выглядит эксцентричной, на самом деле является весьма структурированной классической работой. К тому же он выбирает настоящее искусство. Никакого мусора. Так что, думаю, наш клиент — серьезный, понимающий художник. И какое-то законченное образование совсем не обязательно. Он вполне может быть самоучкой. И уж наверняка должен либо посещать библиотеку, либо иметь в своем распоряжении соответствующие альбомы. Вряд ли он в состоянии держать в голове все детали картин.
— Интересно. — Фриман скрестил руки и откинулся на спинку стула.
— Вы сказали, что интервалы между преступлениями обычно сокращаются, — продолжила Кейт. — Это всегда так?
— Довольно часто, — ответил Фриман. — Единственное, что может замедлить его деятельность, это болезнь. А остановить — только смерть. Его смерть.
— Почему он продолжает присылать письма Макиннон? — спросила Тейпелл.
— Навязчивая идея, — сказал Фриман. — Какие-то очень сильные эмоции. — Он повернулся к Кейт. — У вас есть предположения, почему этот тип сфокусировался на вас?
— Я об этом постоянно думаю, — ответила Кейт. — Наверное, моя книга или телевизионная программа. Может быть, я для него являюсь крупным экспертом или он ждет моего одобрения…
— Вам следует остерегаться, — произнес Фриман. — Эти типы имеют привычку менять свои пристрастия. Очевидно, по отношению к вам у него существует какая-то мания, но… — Он покачал головой.
— Что?
— Я не хочу вас пугать, но у этих ребят любовь и ненависть почти всегда перемешаны. В конце концов у них появляется желание… убить объект своей страсти.
— Это же самое сказала и моя подруга из ФБР.
— Лиз Джейкобс?
— Вы ее знаете?
— Нет, но мне известно, что она здесь и раньше вы вместе работали.
— Да, от вас ничего не скроешь, — промолвила Кейт с улыбкой.
— Стараемся. — Фриман улыбнулся в ответ, но быстро стал серьезным. — К сожалению, я вынужден повторить то, что сказала вам подруга.
— У ее дома дежурит агент, — сообщил Мид.
— Это правильно, — одобрил Фриман, — но обязательно нужен телохранитель, который будет при вас круглые сутки.
— Я все же надеюсь, что он слишком сильно дорожит наслаждением, которое получает от игры со мной, чтобы захотеть меня убить. Ведь тогда все моментально разрушится.
— Возможно, это так, — согласился Фриман, — но в конце концов он устанет от игры.
— Наш клиент сменил тактику, — продолжила Кейт. — Теперь перед прыжком он снабжает нас художественной головоломкой, содержащей разгадку очередного преступления. И для разгадки ему обязательно нужна я.
— Это, конечно, обнадеживает, — сказал Фриман, — но гарантии все равно нет.
— Если мы приставим к Кейт телохранителя, это может его спугнуть, — заметила Тейпелл.
— Пожалуй, вы правы, — согласился Фриман.
— И нам нужно, чтобы он не залегал на дно, а был где-нибудь поблизости, — добавила Кейт.
— В любом случае мы будем за ней присматривать, — сказал Мид и протянул Фриману папку. — Это результаты обследования места последнего преступления Живописца смерти. Там изучен каждый дюйм пространства. Думаю, вы этого еще не видели.
— Рэнди, вы привлекли к работе смежные отделы? — спросила Тейпелл.
Мид кивнул:
— Да, мне выделили дополнительно несколько десятков человек.
Фриман поднялся.
— Шеф Тейпелл, я составлю отчет для руководства, а они с вами свяжутся. — Он повернулся к Кейт. — Будьте осторожны. Это серьезно.
 
В последний раз он чуть не погорел. Явись копы на полчаса раньше, и все. Но ты это сделал! По правде говоря, трудно поверить, что никто не слышал ее криков. Ведь снадобье перестало действовать быстрее, чем ожидалось. Он думал, что женщина, которая интересуется искусством, позволит ему работать спокойно. Куда там! Один жалкий удар ножом во внутренности, и она принялась издавать просто леденящие душу вопли. Хорошо, что в квартире больше никого не было. К тому же он довольно быстро приклеил к ее рту круглый аквариум. Фирменным клеем. После этого она утихомирилась.
— Но все равно ты молодец, — произносит он вслух. — Молодец. И это было… так красиво.
Он развешивает на сырой стене фотографии, образуя неровный ряд.
— Посмотри, только посмотри, какую большую работу я сделал. Посмотри. — Он стаскивает наушники. — Посмотри, дружище, как широко раскрыты ее глаза, как я украсил платье, не забыл снять туфли. Все в точности как у этого Кинхольца. Нет, лучше. У меня вещь получилась более… — он замолкает до тех пор, пока не находит подходящее слово, — … живой.
Воркование голубей наверху и плеск волн на реке — это единственный отклик на его слова. Ему начинает казаться, что она получила от него слишком много информации, но он быстро себя успокаивает. Ведь именно в этом и состоит интрига. Конечно, он знал, что она догадается. Но чтобы так быстро…
Не забывай об осторожности.
— Не беспокойся, я приму меры. В следующий раз ей придется повозиться дольше.
Почему?
— Например, потому, что я изменю местоположение. Неплохо. Боже. Его похвалили? Просто не верится.
Он долго обдумывает следующую работу. Хочет сделать ее по-настоящему утонченной и таинственной. Интересной для них обоих. На этот раз он постарается мобилизовать всю свою фантазию. Ему наскучили одни соло. Теперь у него будет дуэт. А пока нужно набраться терпения и ждать. На некоторое время исчезнуть, хотя бы на неделю. Пусть поволнуются, куда это он подевался.
Теперь без публики ему удовлетворять свою непреодолимую тягу уже невозможно. В старые добрые времена это получалось, но сейчас он полностью изменился. Стал Живописцем смерти. Теперь от него ждут свершений. И он не может, да и не хочет, их разочаровывать.
 Глава 35 
 
— Лиз, уже прошло три дня, — сказала Keйт. — А от него ни слуху ни духу.
В небольшой кондитерской в Нижнем Ист-Сайде, которая была копией знаменитой французской, все столики заняты. Тощие женщины лениво пощипывали фруктовые салаты. У стойки домработницы покупали печенье и пирожные в коробках. Няни утихомиривали расшалившихся юных подопечных. В самом дальнем углу за небольшим столиком устроились Кейт и Лиз.
— Я думаю, то, что он исчез, тоже часть игры. Но все же, когда иду, оглядываюсь… и с трудом засыпаю. — Кейт отодвинула фруктовый салат. — Не могу есть.
— Все правильно, — одобрила Лиз, прожевывая очередной кусочек трехслойного пирожного, — не теряй бдительности. Но мне кажется, он просто залег на дно. — Она оглядела соседние столики и понизила голос: — Кейт, серийные убийцы очень толковые. Ты подобралась к нему слишком близко, и он отступил. Но… скоро вернется.
— Я это знаю. И бдительность не потеряю, даже если бы захотела.
— Хорошо. Только помни: его преступления — это демонстрация фантазий, которые он воплощает в действительность. А они неисчерпаемы.
— Верно. Но я теперь уже начинаю привыкать к его режиссерским вывертам.
— Кейт, серийные убийцы очень искусны, хитры и коварны. Они искренне верят, будто их деяния вполне нормальны и приемлемы, что сильно затрудняет поимку. Значительный процент таких маньяков, к сожалению, так и остаются безнаказанными.