(Не)возможная невеста (СИ)

  
(Не)возможная невеста
   
Глава первая, в которой Диана гуляет на девичнике
 
- Солнце, я уже еду! – поправляю растрёпанные со сна волосы в зеркале заднего вида и вновь сосредотачиваюсь на дороге.
Рыжие, непослушные, жёсткие, порой их хочется обрезать, но жалко. Чтобы сделать их хоть немного мягче требуется уйма усилий и денег. И времени, которое хочется потратить на куда более интересные занятия. Например, живопись.
Светофор переключается на зелёный, я плавно нажимаю на педаль газа. Машина трогается, я ловлю ветер, залетающий в открытое окно, и с удовольствием вдыхаю. К чёрту кондиционер, когда на улице такая красота!
Утренний Петербург дышит туманом и свежестью. Небо окрасилось нежно розовым с переливами светло-сиреневого, фасады домов приобрели невероятные оттенки, а окна напоминают топлёную карамель. Туман, невообразимо таинственный в сочетании с таким освещением, навевает мысли о волшебстве, феях и эльфах. Кажется, из-за поворота вот-вот выйдет Галадриэль, полюбуется нашей прекрасной архитектурой, осияет бренный мир своей красотой и уйдёт, завернувшись в этот невероятный туман, словно в парадную мантию.
На худой конец, хотя бы Трандуил выглянет из закоулка.
Но здания пролетают одно за другим, а эльфов всё нет. Жаль, ведь мой любимый «Никон» всегда со мной, чтобы ловить моменты. Красивые, забавные, удивительные, а порой просто невообразимые, например, кот, лежащий на мотоцикле «Ява», за рулём которого сидит вечно живой Виктор Цой[1]. И вид у этого кота самый что ни на есть рокерский – окрас чёрный, взгляд наглый, хвост драный. Это было давно, но эти кадры до сих пор остаются одними из самых любимых. Жаль, что памятник перевезли в небольшой городок, он достоин куда большего, например, Зала славы рок-н-ролла, в котором я побывала пару лет назад.
Люблю ранние часы за тишину, за свежий воздух, что омывает лёгкой прохладой, за нежные цвета, окутывающие мир. Жаль, ни камера, ни холст не способны передать полную гамму ощущений. Именно поэтому свою дипломную работу я планирую делать с использованием эфирных масел – для полного погружения в атмосферу моих картин. Пусть, ароматы долго не продержатся, но хотя бы какое-то время мои произведения смогут радовать не только глаз, но и обоняние. Но это потом, а сейчас…
- Давай, а то нам ещё причёски делать, - отозвался сонный, но донельзя довольный голос Катьки.
Точнее Екатерины Франк – звезды факультета журналистики, по совместительству моей закадычной подруги, которую я знаю ещё со школьной скамьи.
Через пару дней эта неугомонная любительница жареных фактов выходит замуж. За олигарха, как мечтается большинству окружающих нас сверстниц, что, в общем-то, неудивительно, ведь из каждого утюга нам трубят о буржуазных ценностях. Правда, мы с Катькой особо не заморачиваемся, поскольку нам обеим с детства прививали, что главное в жизни – любимое дело и искренность. В первую очередь с самими собой и своими близкими. И только тогда будет гармония во всём, что, собственно, мы и наблюдаем у наших родителей – достаточно успешных и в то же время очень увлечённых своей работой людьми. При том при всём они ни в коем случае не пренебрегают семьёй, напротив, вовлекают нас в свой взрослый мир, полный интересного. Например, выставки, организацией которых занимается моя мама, или закулисье одного из телевизионных каналов, где отец Катьки трудится режиссёром.
Поэтому тот факт, что жених у подруги очень богат – лишь приятный бонус к невероятной любви, которую они чувствуют друг к другу. Я даже слегка завидую тому всепоглощающему обожанию, светящемуся в их глазах. Его карих и её зелёных. Идеальное сочетание, как по мне. Когда они сидят бок о бок, склонив русые головы над телефоном, и смотрят забавный ролик на ютубе, меня охватывает жуткое чувство одиночества. Хочется так же влюбиться без оглядки, довериться, погрузиться в человека. Но, увы и ах, я одинока.
Почему-то меня мало привлекают трепетные юноши, учащиеся вместе со мной в академии живописи, я могу их воспринимать исключительно в качестве друзей, а то и «подруг». И в то же время те парни, с которыми общается Катя – энергичные, нахрапистые, порой весьма мужественные – также не трогают моё сердце. Самое удивительное, я никогда не влюблялась ни в одноклассников, ни в известных певцов или актёров, словно сердце заперто на замок. Словно бережёт меня от мимолётного.
 
Странно, ведь та же Катька о ком только не страдала, начиная с Хью Джекмана, заканчивая Джейсоном Момоа, и это не говоря о симпатиях в реальности, впрочем, довольно поверхностных. Зато встретив Григория, она быстро выкинула всех из головы и принялась напропалую флиртовать с симпатичным и весьма харизматичным мужчиной. Причём дело было в баре, где со сцены пели что-то дикое, а народ, в том числе и Катька с Григорием, знавшие, куда и для чего пришли, также были одеты в нечто дикое, поэтому распознать в нём миллионера было попросту невозможно. И это сделало её симпатию особенно ценной для него.
О его статусе и размерах доходов Катька ещё долго ничего не знала, потому что он не особо выпячивает свою состоятельность, предпочитая нарочитому блеску сдержанное качество. Правда, личный самолёт у него имеется, исключительно по необходимости, но всё же. Григорий даже предоставил его нам в свободное пользование, когда тот простаивает без дела – мы летаем то в Париж на художественную выставку, то в Лондон на интересный перфоманс, то ещё куда-нибудь. Катя снимает репортажи, умудряясь найти интриги там, где я не вижу ничего. Я же погружаюсь в мир высокого искусства, ведь больше всего в жизни меня интересует живопись и всё, что связано с творчеством.
Катькина главная страсть – расследование всяческих загадок, недаром она поступила на факультет журналистики. Правда изначально она хотела в институт МВД, но папа отговорил, аккуратно перенаправив энтузиазм неуёмной доченьки в более мирное русло. Но на посещение курсов самообороны он всё-таки дал согласие – мало ли. И меня заодно отправил, серьёзно поговорив с моими родителями, за что я ему безмерно благодарна.
Живопись живописью, но молодой хрупкой девушке стоит быть начеку.
Припарковавшись около дома подружки, беру фотоаппарат, чехлы с платьями и пакеты с обувью. Как сказала Катька: «Отправляться в кабалу надо при полном параде». Правда, сегодня у нас «прощание с волей», затем после дня отдыха свадьба. Смысла ездить домой между этими мероприятиями нет никакого, поэтому я прихватила сразу два комплекта одежды.
В стылой прохладе парадной я задерживаюсь надолго – консьержка, кутающаяся в вязаную шаль, скорчилась от боли. Бросив поклажу на стол, бросаюсь к Матильде Степановне на помощь.
- Что с вами?
- По-помоги, - пожилая, но всегда стойкая женщина впивается мне в руку цепкими узловатыми пальцами. – Вызови скорую.
Как назло, телефон я оставила в машине. Чёрт бы его побрал! Приходится бежать обратно, несколько раз жать на брелок сигнализации (в спешке я нажимаю не на ту кнопку), забирать телефон и на ходу набирать 103. Лишь войдя обратно в парадную, я понимаю, что могла не бегать – на столе у Матильды есть телефон, который я завалила своими вещами. Вот что значит паника!
- Скорая? – я с трудом выталкиваю слова из сжавшегося от ужаса горла. - Женщине плохо! Не знаю. Скрутило.
Невидимые тиски ещё сильнее сдавливают гортань, стоит мне бросить взгляд на измученное лицо Матильды.
- Адрес…
До квартиры Катьки я добираюсь только после того, как приехала карета скорой помощи, погрузила консьержку и, оглашая округу жутким воем, скрылась за поворотом. В глазах пляшут блики мигалок, слёзы готовы хлынуть, но кто-то дотрагивается до моего плеча, отвлекая от начинающегося отката. От неожиданности я вздрагиваю. Проморгалась – Эля. Визажист, пришедший делать нам причёски и макияж. Вовремя, ибо тело почему-то перестаёт слушаться.
Руки трясутся, ноги подгибаются, хочется пить и рисовать, что, собственно, я и начинаю делать. Наливаю холодной минералки, достаю блокнот, карандаш и принимаюсь грубыми штрихами выплёскивать эмоции. Страх, боль, пусть не свою, но чужую, которую успела впитать через взгляд, интонации надтреснутого голоса, закрепив стресс картиной бледных ног консьержки, которую положили на каталку. Особенно запомнились потёртые подошвы туфель, к которым прилип раздавленный жук.