Клятва Смерти (СИ)

‒ Знаешь, шар показал мне путь, но что-то у меня плохое предчувствие, ‒ сообщила Мира Кону, приходя в нормальное состояние. Хотя слова ее звучали смешно, учитывая, что перед походом в пустыню плохого предчувствия почему-то не возникало.
‒ Что-что-что, прости? ‒ театрально удивился Кон, резко повернувшись к Мире. ‒ Я не расслышал, песок в ухо попал. Мне показалось, что у тебя предчувствие плохое? Где оно было-то, когда ты тянула меня сюда?
Он не кричал, но бранился. Кон после её слов пребывал в очень сильном возмущении, потому на ругань силы нашел. Но лишь на эту тираду, потому, тяжело вздохнув, он положил ладонь на спину Миры и слегка подтолкнул вперёд со словами:
‒ Веди. Хуже, чем сейчас, быть просто не может.
Кто на них нападет в этом богами забытом месте? Ну, если и монстр, то с ним Кон разберется ‒ в своем оружии он был уверен, и подарок королевы никогда его не подводил. Проблема была лишь в уходящих силах, но стоять на одном месте ‒ верная гибель.
И они пошли. Кон еще несколько раз бросил косой взгляд на Миру, но лишь потому, что поражался её выдержке быть в таком облачении. Он уже потерял всякий стыд и снял с себя верхнюю одежду, подставляя под жаркие лучи солнца светлую (теперь уже красную) кожу.
Пробираясь уже через пятую немаленькую дюну, Кон всё надеялся увидеть впереди хоть какой-то намек на спасение. Караваны, оазис, колодец, животное… Но видел лишь змей, ящериц и скорпионов. Никаких птиц, никакой надежды.
И так было до шестой дюны. Взобравшись и проклиная весь этот мир, Кон всё-таки увидел впереди что-то. Что-то неестественное. Черная точка, замершая на горизонте. Он затормозил будто по инерции идущую спутницу и указал пальцем на ту самую точку. Ему было плевать, опасно или нет. Только надежда на спасение.
‒ Давай туда, ‒ решительно заявил он.
Пусть то будет лишь скала ‒ изменению в пейзаже Кон будет рад не меньше. Да и скалы ‒ верный знак того, что они близки к выходу из этого лабиринта без стен.
‒ Ты там что-то разглядел? ‒ проследила Мира за рукой, куда указал Кон. За этим песком и плавящимся воздухом она лично ничего не видела. Но именно туда и вели знаки, значит, там должно быть нечто живое. Мира лишь надеялась, что это нечто их не сожрёт.
‒ Я что-то вижу…
Они пошли. Кон, держась за точку на горизонте как за последнюю ниточку, которая не дает ему упасть в пучину отчаяния, ускорил свой шаг, прыгал через эти проклятые пески, падал, не обращая внимания на песок, упивающийся в кожу. Мира еле-еле поспевала за ним, и тормозил Кон только тогда, когда спутница его окликивала. Он уже совершенно забыл о её словах про кинжал и крест, его интересовала лишь точка. Он не надеялся на что-то, что дарует им литры чистой и прохладной воды. Он надеялся, что пустыня закончится, начнутся горы или скалы. Пусть то будет другой сухой землей, но твердой… И там уже можно будет скрыться от солнца, отыскать влагу в метрах под землей…
Только не песок.
Только не прожигающие кожу лучи солнца.
Когда точка скрывалась из виду из-за дюн, Кон только ускорялся, и чем ближе они подходили, тем нетерпеливее становился. Это действительно было что-то тонкое, но высокое. Метра три в высоту, а может, и больше ‒ на таком расстоянии трудно было сказать.
А потом все надежды рухнули, а нить порвалась.
Ноги больше не бежали, а лениво волочились по песку. Белоснежные брови соприкасались на переносице от хмурости Кона, когда он обозревал объект, к которому торопился. Как глупо… Это никакая не смена пейзажа, не было никаких гор… На мили вперед всё так же была пустыня без тени чего-либо. Кон так надеялся, и с таким треском разбились его надежды, что при взгляде на объект в нём не было ни капли жалости первые пару минут.
Их встретил трёхметровый крест, на котором, благодаря вбитым в ладони и ступни кольям, висел человек, обмотанный лишь набедренной повязкой, да какая-то табличка висела на шее. Его нормальная кожа была бледной, но сейчас плечи, руки, живот и ноги были красными от солнца. Человек в прямом смысле горел под лучами светила. У неизвестного были чёрные длинные волосы, и обмякшая упавшая голова благодаря локонам скрывала лицо от неминуемых ожогов. Лица не было видно, но живот его двигался ‒ человек дышал. Он был еще жив, но надолго ли? И был ли он в сознании?
 
‒ Что ж, хоть сейчас твой шар тебя не подвел, ‒ разочарованно сказал Кон, не отрывая удивленного взгляда от человека. Он просил найти жизнь. Что ж, Мира нашла эту самую жизнь.
‒ Что-что? Я не ослышалась, а то песок в уши попал, ‒ передразнила его Мира, радуясь, что в этот раз не попала впросак.
Задрав голову высоко вверх, она рассмотрела странного типа на кресте. Бедняга весь обгорел, кожа слезала кусками, и если он тут провисел не один день, то страшно было представить, как ему было больно. А ещё эти гвозди в руках и ногах. И за что так поиздевались над человеком?
‒ Оденься, а то также кожа слоями слезет, ‒ предупредила Мира Кона, бросив взгляд на его оголённые плечи. Она поднялась на носочки, будто это могло помочь ей разглядеть, что написано на табличке. ‒ Поселение должно быть где-то неподалеку ‒ его же сюда приволокли и установили. Не думаю, что ради такого стали бы далеко тащиться. Может, у него спросим?
Был ещё вариант, что его оставил здесь караван. Но что же он должен был совершить, чтобы с ним поступили так жестоко? А вдруг он из бандитов? Они что-то не поделили, и его вышвырнули из группы. Она снова сощурилась, пытаясь разглядеть надпись на табличке.
‒ Ты глазастый, видишь, что написано?
На родине Кона не было столь жестоких актов наказания, и потому приближаться к человеку в такой форме, да и еще живому, возможно, в сознании, было странно. Как будто не человек, а зверушка в клетке. Но он мог быть преступником, и очень жестоким. Жалость раньше времени нужно было задушить в себе.
И Кон не прогадал.
‒ «Сазгаус Трисваэр, звездный эльф», ‒ щурясь, но всё же Кон смог прочитать буквы. ‒ «Приговорен к смертной казни за воровство и убийство». ‒ Кон нахмурился еще сильнее и перевел взгляд с таблички на человека. ‒ Какая наглая ложь.
Перед ними был не эльф. Кон читал про эльфов. Мало того, что этот не обладал белой кожей (нет, видно, что он бледный, но не смертельно, как звездные эльфы), так еще и ушей эльфийских не имел! Захотелось за это сорвать табличку, но что, если все остальное ‒ правда? Убийца?
‒ Эй! ‒ Будучи уже ближе к кресту, Кон попытался заглянуть в опущенное лицо человека. Его глаза были закрыты. ‒ Эй, Сазгаус? Где здесь город?
Человек прокряхтел. Точнее это было похоже на смех, судя по поднявшимся вверх уголкам губ. Вот только из-за его состояния это улыбкой было не назвать. А уж на что был похож его голос, даже в книгах было не описать. Жутко… Как говорила бы настоящая смерть.
‒ Ты всерьёз считаешь, что я просто так тебе скажу про город? ‒ И та усмешка так же была в его голосе.
‒ Свободы хочешь? ‒ В ответ недобро поднял уголки губ Кон.
‒ Я хочу жить… Как и вы.
‒ Как жаль, призвать духа рядом с телом проще простого, но если мы ему не поможем, заставить его говорить после смерти будет сложнее, ‒ рассуждала Мира, ещё раз обдумывая слова на табличке. «Вор и убийца…» ‒ Что?! Звездный эльф?! ‒ взвизгнула она, резко поднимая голову на распятого парня. Схватив Кона за руку, она потянула его подальше, так как была наслышана об этой злобной расе. И даже в таком состоянии он наверняка мог представлять опасность, судя по рассказам.
Ее пугала мысль, что они могут освободить столь опасное существо. Он же при первой возможности с ними расправится! Но и оставлять кого-то в беде тоже не было в ее правилах. Колеблясь, она переминалась с ноги на ногу, из-за чего сапоги все сильнее утопали в песке.
‒ Ты правда звездный? Убийца? ‒ спросила Мира, прикусывая губу и мысленно ругая себя за глупость. Будто он скажет правду. Ему выгодно, чтобы они спасли ему жизнь. Но если они его освободят, им нужны гарантии, что он их не тронет.