Няня в (не)приличную семью (СИ)

Вяземский, как директор школы на линейке, зачитывал инструкцию по поведению.
- Итак. Вместо того, чтоб сдать тебя в полицию, я решил расширить твой кругозор. Ну и соответственно, чтоб ты понял, что если поступаешь так, как нельзя, будь готов к тому, что придется делать то, что не нравится. Твои приятели будут кататься на самокатах, купаться, играть, а ты будешь учиться. Вот, знакомься, гувернантка Луши и человек, который научит тебя хорошим манерам и правильному поведению. И если вздумаешь что-нибудь стащить – отправишься в интернат для трудных подростков. Это понятно?
- Понятно, - угрюмо буркнул пацан.
А вот мне совсем непонятно. Я пострадавшая сторона и еще буду за это наказана? На кой мне этот довесок к непоседливой, как ртуть, Луковке? Я нанимаюсь к одному ребенку, а не к малолетнему уголовнику. И я бы возмутилась. Если бы не два баула, ждущие в прихожей нашей с Захаром бывшей квартиры. Или меня, или того, что их выкинут на помойку. Потому что Захар сегодня-завтра тоже собирается съезжать.
- Вам понятно, Маша? – выдергивая меня из кокона праведного недовольства, обратился Вяземский ко мне.
Я должна соврать или сказать правду? Но баулы-то стоят. И-и-и! Простите меня баулы!
- Не совсем. Почему я должна отрывать время и внимание от вашей дочери и переключаться на этого, прости господи, молодого человека с сомнительными моральными принципами.
- А где были ваши моральные принципы, когда вы согласились одурачить меня и представиться невестой моего брата-балбеса? – припечатал он меня. – Когда человек только стал на скользкий путь, его можно или вытащить с этого пути или позволить катиться дальше. Так понятно?
Кажется, все результаты бабушкиного воспитания тоже сейчас потеряли равновесие и готовы скатиться по наклонной. Она привила мне убежденность, что ненависть, как и другие негативные чувства, разрушают человека. И я сейчас разрушусь, потому что понимаю – я тихо ненавижу этого самовлюбленного гада, который отзывается на кличку «Царь».
И его уничижительное: «Так понятно?» Нет, я совсем тупая. И не хочу понимать, что господин Вяземский делает благое дело чужими руками. Я согласна, что легче наставить на путь истинный того, кто только стал на эту самую скользкую дорожку, чем исправить закоренелого правонарушителя. Ну пусть бы Вяземский и возился с ним!
В лагере на практике мне приходилось воспитывать тридцать шустриков. Но там все дети на равных, никто привилегий не требует, а здесь барский ребенок, к которому нужно найти особый подход.
Хотя, может, только так серьезные бизнесмены и решают все дела – перекладывая на других. Это называется делегирование полномочий. Или только так есть шанс стать серьезным бизнесменом? Подчиняя и нагибая всех?
И поэтому и Захар, и Демид, добродушные и открытые парни, постоянно получают проблемы в делах? И тут же внутренний голос начинает противно подзуживать – а Захар ли не делегировал мне решение своей проблемы? Причем не раз!
- Мария? – вырвал меня из раздумий Вяземский. – Не хотите ли приступить к своим обязанностям?
Опять я нарвалась на колючее ехидство работодателя.
- Уже приступаю, - смирив своего внутреннего дракона, покорно отвечаю. – Мне Илона Эдуардовна обещала дать точный распорядок дня.
- Мы с вами не подруги, чтоб я вам что-то обещала, - поджав губы, процедила цаца, а меня опять пробило на наглость. Ну какого черта!
- Прошу прощения, наверно, я лучше выражаю свои мысли на английском и французском, поэтому неточно подобрала слово. Я хотела сказать, что жду от вас указаний, - честно глядя в глаза заносчивой барыньке, выдала я.
И кажется, если не заработала в глазах Вяземского очко, то развеселила его точно. Он хмыкнул и тут же сделал вид, что закашлялся.
Самое неприкрытое раздражение мелькнуло в глазах цацы, и она открыла рот, чтобы что-то сказать едкое, но ничего не придумала.
- У вас сейчас как раз английский по расписанию, - чуть ли не прошипела она.
- Нам позволено проводить занятия на воздухе – например, в беседке? Или по инструкции только в специально предназначенном помещении?
 
Ох, если бы мы были не в человеческом мире, а в животном, она была бы уже в прыжке, чтоб загрызть меня. И Вяземский это понял.
- Думаю, летом удобнее в беседке. Там есть стол, можно и писать, и раскладывать всякие карточки. Кстати, у нас полно пособий, так что не придется объяснять только на пальцах.
Вопреки утверждению Илоны, что только она занимается воспитанием и образованием Луши, папаша вставил свое веское слово.
- Спасибо. Где я могу их взять? – натянув вежливую улыбку, спрашиваю я.
- В библиотеке. Там шкаф для Луши, - Царь-батюшка одарил меня второй фразой без сарказма. Бинго!
- Пойдем, Маша! И ты, как тебя? – в стиле Илоны, не утруждая себя излишней вежливостью, решила Луковка решила познакомиться со своим компаньоном.
Она потянула меня за руку, очевидно, желая побыстрее избавиться от общества родственников.
- Герка, - на ходу представился наш «довесок».
- Герка – это Герман или Егор? – спросила я.
- Если бы, - хмыкнул пацан. – Я Герасим. «Муму» читали?
В общем-то, неплохая компания. Лукерья, Герасим и я Маша. Словно из церковного календаря имена подобрали. А, ну и еще Прохор до кучи. Ну что ж… Да пребудет с нами Сила!
- Я вижу, что тебе не очень нравится имя?
- А кому оно может понравится? В школе дразнили глухонемым, пока не начал в табло давать.
Та-а-ак. Кража телефона – это не первое правонарушение. Ну Вяземский! Вы специально из меня Макаренко делаете? Ладно.
После предложения Захара заработать на суррогатном материнстве меня уже ничто особо не расстроит. Есть задача, будем искать пути ее решения.
  
Глава 9
 
- Давай договоримся, ты Гера. Герасим – это слишком официально. А теперь скажи, ты зачем у меня телефон украл? – решила я расставить точки над тем самым «и», чтобы больше не возвращаться к этому вопросу.
- Потренироваться. Твой –то за дорого не продашь!
Я захлопала глазами от неожиданности.
- И кто тебя надоумил, что надо тренироваться? То есть это было не сиюминутное желание? А вполне спланированная акция?
- А что, у меня одна дорога – в тюрьму, так директриса сказала, - сплюнув, как заправский урка, почти с бахвальством ответил Герасим.
Я опешила. Но навязанная роль воспитателя обязывала, и мне пришлось брать себя в руки.
- И чего это она так сказала? .
- А того, что от осинки не родятся апельсинки! Батя в тюрьме, мамка пьет и гуляет. У нее мужики чаще меняются, чем бутылки!
Черт! А я уже хотела на себя навесить табличку «Самая несчастная». Тут вон какая ситуация!
- А разве взрослые не должны работать? Почему она гуляет? – встряла Луковка. А я испугалась. Этот диалог был точно не для ее ушей. И если Илона услышит, придется мне снова сбивать пятки в поисках работы.
- Солнышко, бывает так, что у взрослых просто нет работы, вот они и гуляют.
Герасим хмыкнул, выразив презрение к моей неумелой лжи, а мне пришлось дальше изворачиваться.
- Я бы хотела, чтоб у папы не было работы. Тогда у него, может, нашлось бы время на меня. А то я как сорняк расту.
Луковка скорбно поджала губки.
Вот Герка – тот сорняк, если все обстоит так, как он говорит. Хотя… Еще неизвестно, какие скелеты спрятаны в этой, с виду приличной семье. Где брат брату не помогает, мачеха, или исполняющая ее роль цаца, делает все, чтоб ребенок не рос счастливым. А сам хозяин похож на Синюю бороду со своей холодностью и сарказмом.
И против этого всего – я. Слабая, беззащитная девушка.
- Луковка. Ну смотри. Во всем нужно искать плюсы. Тот, кто не работает, не имеет денег на красивую одежду, вкусную еду, на путешествия, на книги и другие хорошие вещи.
- Неправда. Вон Илонка не работает, а у нее все есть! – упрямо возразила малышка.
И я почувствовала себя ужом на сковородке. Почему, вместо того, чтоб сейчас разбирать с ними, кто есть «кэт», кто «дог» или «чиккен», я должна изворачиваться и объяснять ребенку то, что ей лучше не знать.