Танго с демоном. Танго верано
Нельзя же, чтобы такое сокровище принадлежало только одной?
Никак нельзя!
Бернардо красивой внешностью не отличался. Он просто пошел в свою мать, а ее высочество, увы, не была красавицей. Старинный род, богатство и связи совершенно не гарантировали личное обаяние. И вот!
Слишком длинный нос! Слишком широкий рот. Маленькие глаза. Понятно, и с таким набором можно быть обаятельным. Но у Бернардо и это не получалось. Сначала он учился, а потом, когда начал разбираться в людях… ему и неприятно как-то стало. Видно же, кто тебе друг, а кто твоему титулу приятель. И видно, и заметно, и вообще – фу!
Игнасио тоже нельзя было назвать красавцем. Он хоть и унаследовал от отца черты лица, но фигуру-палку, неуклюжесть и редкие волосы было не спрятать. Да его это и не интересовало.
А вот астрономия…
При таком раскладе неудивительно, что любимцем всего двора стал именно Мануэль. Общаясь с ним, люди быстро забывали и про его незаконнорожденность, и про пустоту… тоже своего рода талант. И недюжинный.
А потом…
Есть поговорка: на каждого охотника свой медведь найдется.
На Мануэля он нашелся тоже. В лице очаровательной шестнадцатилетней блондиночки Виктории Меганы. И мужчина попал.
И пропал.
Или…
Может, окажись он хоть ненадолго с красоткой в одной постели, он бы и не попал. И не пропал, и вышел сухим из воды, как это у него и получалось. Но…
Юная Мегана, которую никто не называл Викторией, как-то не ложилось это имя на ее внешность, вот не клеилось – и все тут, была весьма и весьма неглупа. И точно знала, что из приданого у нее внешность – и девственность.
И все. Больше и считать-то нечего.
Внешность – тут понятно. Блондиночка, тоненькая, хрупкая такая, глазки карие, громадные, как у раненого оленя. И плачет красиво. Девственность – тут тоже понятно.
Да, она из знатного рода. Но тут же какое дело! Когда тебе что-то от предков досталось, и ты стараешься его сохранить, развить, преумножить… это хорошо!
А когда тебе ничего не досталось?
И родители у тебя лентяи и дураки? Если уж очень-очень честно, то они и правда такие. Им бы погулять, поесть-попить на дармовщинку, да и поспать. Можно друг с другом, можно с кем-то еще. А чтобы дочке приличное приданое дать?
А зачем?
Они не пропали в жизни, авось и она не пропадет!
Мегана не хотела так жить! Не хотела считать медяки, не хотела штопать чулки, не хотела… и когда на нее обратил внимание сам Мануэль Хоселиус, решила, что это ее шанс.
Сложится с бастардом – отлично! Считай, она устроена навсегда.
Не сложится?
Если женщина такому сокровищу отказывает… кого-нибудь она себе точно поймает. И Мегана повела свою позиционную войну по принципу: вокруг вьется, а укусить не дается.
Не дам я тебе ДО свадьбы!
НЕ ДАМ!!!
И сама себе не верила, пока не встала перед алтарем! Получилось!
Получилось же!!!
Есть чем гордиться! Собой! Собой, любимой!!!
Да, не ее высочество. Но ведь герцогиня же! И деньги можно не считать! И платья заказывать, сколько пожелаешь, причем у придворных портных, то есть за них даже платить не надо, и свекрови нет – померла уже. И супруг… Мануэль не просто так потаскался по придворным дамам. Что делать со своей женой, он отлично знал, так что супружеские обязанности были для Меганы сплошным удовольствием.
Так бы оно и осталось.
Но…
Аппетит приходит во время еды. И тут Мегана тоже не стала исключением.
Может, будь жива ее величество… Или хотя бы супруга Хоселиуса Аурелио, или будь у Меганы свекровь-кобра, или женись кто-то из принцев…
Но вот так вот ей повезло по всем фронтам! Что оказалась Мегана чуть ли не первой дамой при дворе.
А что? Она супруга принца! Пусть незаконного, но первенца же! И пока она главная.
А потом?
А что – потом? И вот тут-то Мегану и начало заедать, как несмазанный подшипник. А потом они все переженятся. И король, и его дети, и его внуки… и окажется она на сто семнадцатых ролях там, где раньше была первой. А она ведь уже ощутила вкус власти и денег!
На своем, конечно, примитивном уровне, но ощутила!
Ах, как это замечательно, когда перед тобой лебезят, заискивают, когда ты первая. Единственная!
Самая-самая…
И как бы это состояние сохранить?
А только одним способом. Если Мануэль станет королем, то Мегана сядет на трон. Но для этого надо работать, работать и работать. И для начала с самим Мануэлем, которому и в голову такая мысль не приходила.
Он же не был полным идиотом и преотлично понимал, что на троне не только седалищем сидеть надо! Там еще и думать приходится! Головой!
И платят глупые короли за свою неосмотрительность ей же. Головушкой буйной…
И в истории всякое случалось.
Если бы Мегана поговорила с ним напрямую, может, и послал бы он супругу в дальний поход. Но Мегана была умнее. Она начинала издалека, по капле вливала яд в уши мужа, перетряхивала его воспоминания, переиначивала мысли, подсказывала нужные, переворачивала все с ног на голову – и самое ужасное, что Мануэль этого даже не замечал.
Пустота же…
А в пустой кувшин можно и камней накидать, и песка насыпать, и воды налить… и даже все сразу. Там все поместится, только работай.
И Мегана постепенно добивалась своего.
Не за год, не за два, но Мануэль уверился, что жизнь несправедлива. Ладно еще его отец!
Но потом-то на троне должен быть он! Мануэль Хоселиус! И поступили с ним плохо! Ну что такое герцогство? Оно же маленькое, и доходы с него не такие большие, и вообще…
К нему относятся несправедливо!
Его не любят, не ценят, не превозносят, не понимают… и вообще, единственное родное существо рядом с ним – Мегана.
Кто-то сомневается? А?
Если кто и сомневался, то Мегана быстро уничтожала таких сумасшедших.
Слово тут, взгляд там, вздох здесь… ах, дорогой, разве кто-то может тебя понять так же, как я? Посочувствовать, полюбить… никогда! Жить без тебя не могу, дышать не получается… и вовсе это даже не астма, тьфу на вас, гады неромантические! И не воспаление легких!
И постепенно, потихонечку, проточила Мегана дырочку в камне, постепенно стал Мануэль коситься и на отца с неодобрением, и на братьев…
Может, впрямую он на преступление и не пойдет.
Но…
Ему и не надо.
Дорогой, расслабься и доверься жене. Она точно знает, как для нее будет лучше.
* * *– Котики?
Во многом Феола была и оставалась симпатичной девушкой. Которая обожала пушистых мурлык.
Правда, на островах такие не приживались.
Нет-нет, они были, но совсем другие. Островные, колониальные котики были раза в три крупнее своих материковых собратьев. Более того, немного другого строения, длинноногие, изящные, крупные, вполне способные при необходимости заменить сторожевую собаку.
А еще – их не пускали в дом.
Потому что метили они все, до чего могли добраться. Вот просто – всё. И запах стоял такой, что на него можно было топор вешать.
Так что кошек Феола любила и уважала, но на расстоянии. Не домашнее оно – и все тут.
Или?
– У нас сейчас в магазине три котяры живут, – рассказывала Висента. – Два мальчика и девочка. Нет, мы их не приманиваем, сами как-то дорогу находят. Один из мальчиков ритану Лассара-Риалон выбрал своей хозяйкой, везде за ней хвостом ходит, а тех, кто к ней подошел слишком близко, может и лапой треснуть. Там такие позиционные бои были! Это что-то! Еще один четко решил, что это – его магазин. А остальных пристраивать будем.