По прозвищу Малюта (СИ)

Халхин-Гол, река в Монголии и название вооружённого конфликта между Японией с одной стороны и СССР и Монголией с другой. Конфликт продлился до 16 сентября 1939 года и закончился поражением Японии. Был спровоцирован Японией, после победы в Русско-Японской войне 1905 года, Япония считала Россию и СССР слабой державой. Само поражение царской России в той войне обуславливалось с одной стороны проблемами с логистикой, слишком далеко от центральной части страны и всего одна слабая железная дорога, да ещё и не до конца. Дорога заканчивалась на Байкале, и для продолжения движения надо было летом переправиться через озеро на пароме, а зимой по льду. Но главной причиной поражения стало откровенное предательства части высшей аристократии страны. Царём Николаем вторым были недовольны все, и поражение в войне играло на руку многим. Также сказалась бездарность многих царских генералов и адмиралов, к примеру прямое предательство генералов Стесселя и Фока при обороне Порт-Артура. Правда были и честные генералы, такие как Кондратенко или Белый, но общая обстановка не позволила выиграть эту войну, хотя Япония заплатила очень дорогую цену за победу в ней. Кроме материальных затрат Япония потеряла примерно в два раз больше солдат и матросов. Именно победа в той войне и заставила японское командование думать, что они легко выиграют и на этот раз, вот только результаты нового конфликта оказались совсем другими. Именно результаты боёв на Халхин-Голе заставили японцев в 1941 году выжидать, не спеша нападать на СССР, а разгром немцев под Москвой окончательно дал им понять, что они не смогут победить.
2 июня 1939 года, Нахабино.
Я не помнил точной даты начала конфликта на Халхин-Голе, не историк я, помнил только, что он был летом 1939 года. Когда он начался 11 мая, то не стал для меня сюрпризом, а через несколько недель, 2 июня, в наш центр пришёл приказ наркома обороны Ворошилова о направлении всех курсантов на Дальний Восток. Хотя курсанты и не закончили ещё весь курс обучения, но во-первых, они приходили на курсы уже из частей, то есть были уже в какой-то степени подготовленными, а во-вторых, они уже отучились 9 месяцев, причём учёба была очень интенсивной, и в нормальных условиях соответствовала минимум полутора годам обучения. Специальный воинский эшелон с курсантами и всеми военными преподавателями отправился 10 июня на Халхин-Гол. Лена держалась до последнего, но когда мы прощались на станции, она расплакалась. Больше всего меня беспокоила её беременность, да, в феврале она залетела, и сейчас я боялся за неё, в её положении нервничать вредно. Я обещал ей не ходить самому в тыл противника, но это только для её успокоения, ведь ситуация может сложиться так, что мне самому придётся отправиться в рейд с моими курсантами. Наш эшелон шёл без остановок, на станциях только меняли паровозы и спустя неделю мы уже выгружались в Улан-Удэ. Стоит отметить, что пока конфликт развивался очень вяло и в основном бои шли в воздухе.
Как мне не хотелось дробить курсантов, но у нас не обычный стрелковый батальон, а потому пришлось делить всех курсантов на взвода, и под командованием командиров взводов отправлять в войска. Проблема была ещё и в том, что у нас не было достаточного количества преподавателей на каждый взвод. Восемь рот по три взвода, это 24, а преподавателей всего 15, это те, кто преподавал специальные дисциплины, да кроме того если честно, то как к примеру сапёр может командовать взводом диверсантов? Хотя они все и прибыли вместе, но я уговорил Старинова не посылать их командирами взводов. Они мне были более ценны именно, как преподаватели своих дисциплин, да и физическая подготовка многих из них была никакая. Короче ставить их командирами групп, а тем более отправлять в тыл противника, это как электронным микроскопом гвозди заколачивать. С трудом, но я уговорил Старинова оставить их всех в штабе. Исключением были охотники — якуты, они как раз были в отличной физической форме и я с лёгким сердцем придал их к курсантам. Пока особых боёв не было и курсанты в основном знакомились с местом боёв, они, обследовав свою территорию, ушли в тыл к японцам и пока в основном занимались исключительно разведкой. Однако спустя примерно неделю, вернее чуть меньше, японцы предприняли наступление на гору Баин-Цаган. В ночь со 2 на 3 июля ударная группа — войска генерал-майора Кобаяси форсировала реку Халхин-Гол и после ожесточённого боя захватила на её западном берегу гору Баин-Цаган, находящуюся в 40 километрах от маньчжурской границы.
 
В такой обстановке, хочешь, не хочешь, но пришлось моим курсантам начать действовать как диверсанты. Еще в Нахабино, по моей заявке, химики разработали для нас специальные взрыватели, вернее поджигатели. В стеклянной ампуле была запаяна химия, которая после того, как ампула раздавливалась, через примерно полчаса загоралась. Вот в этом я был не силён, просто дал задание головастикам через Старинова, как начальника учебного центра, а кого уже напряг он, был не в курсе, но результат через пару месяцев был. Намешав коктейль из бензина, солярки, масла и жира, получившуюся смесь разлили в бутылки и взяв их с собой, курсанты отправились во вражеские тылы.
Группе сержанта Прохорова повезло, они наткнулись на стоянку японских танков. Половина из них больше походила на танкетки, но и остальные его не впечатлили. Прохоров видел наши Т-28, рядом с его прошлой частью находился танковый полк, в котором как раз и были эти танки. (Т-28, в девичестве Виккерс А6 или Виккерс 16-тонный, средний трёхбашенный танк середины 30-х годов, для своего времени был очень хорошим средним танком.) Если сравнить Т-28 с японскими танками, то те не тянули выше танкеток. (По большому счёту сержант Прохоров прав, основу японской бронетехники составляли танкетки и лёгкие танки типа советского Т-26.) Но в любом случае броня есть броня, даже самый дерьмовый танк или танкетка всё равно имеют броню, пулемёты и орудия и пехоте без средств борьбы с ними будет кисло в бою.
Стоянку техники охраняли четверо часовых, Прохоров не знал, как давно они заступили на свой пост и когда именно их придут сменять, а потому ему со своими бойцами пришлось ждать смены часовых. Спустя три часа появился разводящий с новой сменой. После смены часовых, Прохоров выждал полчаса, пока часовые немного успокоятся после заступления на пост, и затем отправил по два бойца на каждого часового. Хорошо, что часовые не находились всё время в поле своего взаимного зрения, а потому в течение пяти минут удалось беззвучно снять их всех. После этого на моторную решетку каждого японского танка или танкетки поставили по бутылке с адской смесью, и вставив в горлышко ампулу с химическим зарядом, раздавили их. После этого бойцы Прохорова рванули в ночь, примерно через полчаса должны сработать химические заряды и поджечь горючую смесь. Уже когда группа отдалилась от стоянки японской бронетехники на несколько километров, вдали стали разгораться костры из японских танков. Раздавленные химикаты примерно через полчаса с разницей в одну — две минуты вспыхивали и поджигали горючую смесь в бутылке. После чего бутылка или расплавлялась от высокой температуры горения или взрывалась, но в любом случае горящая смесь расплескивалась по поверхность бронированной машины, и попав внутрь моторного отделения поджигала всё на своём пути. Вскоре стали слышны гулкие взрывы и трескотня патронов, это сначала рвались бензобаки техники, а затем начинал рваться от огня боезапас. Позади диверсионной группы уже вовсю полыхало яркое пламя, хорошо освящая тёмную монгольскую ночь, а в отсветах пожара метались фигуры японцев. Тушить горящие танки было нечем, и только под утро они окончательно догорели, еще немного дымя и отравляя чистый степной воздух удушливым запахом гари и сгоревшей химии. Не всем группам повезло так, как группе сержанта Прохорова, нет, дело не в том, что их обнаружили японцы, просто на все группы не хватило достойных целей. За одну только эту ночь диверсионными группами в общей сложности было уничтожено 79 танков и бронемашин, больше сотни грузовиков, полсотни различных орудий и угнано порядка двух сотен лошадей. Личный состав понёс не очень большие потери, но вот техники японцы потеряли очень много.