Еще посмотрим, кто попал (СИ)

— А что? Может быть, уже пойдем? Скоро ночь, хотелось бы выспаться, чтобы завтра быть красивой и свежей, когда вы повезете меня во Дворец — говорю ему.
И глазками луп-луп, и улыбочка такая сладкая-сладкая. А в голове, шоб ты на кол напоролся, кровосос красноглазый!
Министр делает шаг на порог, и тут же на ступенях загорается свет и нам навстречу распахивается дверь. Дворецкий в золотой ливрее делает поклон, пропуская нас в черно-белый, шахматный холл. Н-да, претенциозненько. Хозяин замка, не снижая скорость, сваливает куда-то по коридору, кстати, в направлении «кривой» башни. Чё это он? Захватит транспортир и пойдет углы замерять?
Мы втроем дружно провожаем убегающую спину гения архитектуры, а потом переводим взгляд на дворецкого. Вру, взглядов только двое, Зиг стоит прямо и так же смотрит. Надо будет его ткнуть… осиновым колом, может, пошевелится?
— Прошу за мной — говорит дворецкий хорошо поставленным баритоном и чешет в другую сторону от убежавшего кровососа.
Судя по тому, что убранство в этом крыле такое себе, нас разместят в комнатах слуг. Так и есть. Нам выделяют две комнаты с общей дверью между ними. Ээээ, вообще не блюдут мою девичью честь. Там же два мужика. Ну ладно, полтора. Федя больше на юношу смахивает, но все равно, он ведь мужеского полу!
Никто моего бухтения, конечно, не слушает. Дворецкий, отдав блондинчику ключи и сообщив, что туалет дальше по коридору, уходит. Заглядываю в обе комнаты. Они абсолютно одинаковые. Узкая кровать, комод, умывальник, зеркало. Спартанские условия. Сразу видно, хозяин своих слуг любит и балует. Если что, это сарказм.
— Федь, я буду тут — указываю на правую комнату и захожу, но закрыть дверь мне не дает Зиг, вламываясь вслед за мной. — Эй, земля вызывает базу! Тут я сплю! Я — девочка, ты — мальчик. А мальчики спят в другой комнате.
Только кто меня слушает? Зиг проходит мимо меня, словно я — мебель, и становится возле комода, типа прикинулся торшером, только не светится. Смотрю на него, потом обращаю свой взор на Федю. На лбу у меня горит неоном надпись «Кто-нибудь, скажите, что происходит?»
— Надо поговорить, зайди в спальню и открой смежную дверь, я сейчас приду — быстро и шепотом говорит Федя, как настоящий заговорщик и, клюнув меня в лоб, удаляется в свою комнату.
Захожу внутрь, закрываю дверь. Опачки, а засова нет. Хорошенькое дельце. Получается, что слуги тут вообще не имеют никакого своего пространства? Интересно, а в туалете кабинки хоть есть? Или просто дырки в полу? Бррр, даже мороз по коже побежал. Ууу, феодал красноглазый! Надо бы тут революцию замутить, да времени маловато. Жаль. Но внести сумятицу в неокрепшие умы местных крепостных упырей я все-таки попытаюсь. Может, даже повезет, на броневике поездить. Должно же мне хоть когда-нибудь повезти?
Быстренько открываю смежную дверь, ко мне на носочках заходит Федя и, прижав палец к губам, за руку ведет в самый дальний угол спальни.
— У нас есть только одна попытка сбежать — шепчет блондинистый заговорщик. — Сегодня, чуть позже. У меня есть план замка. В том крыле, куда ушел министр, есть потайной ход наружу, выйдем за много километров отсюда и сможем спокойно вернуться к хозяину.
— Здрасьте, — перебиваю его, — он от нас только избавился, выдохнул облегченно, а тут, бац, мы опять на пороге.
— Дура ты, Ира, — говорит почти с жалостью Федька, — а кто, по-твоему, весь этот план придумал, да нас с Зигом к тебе приставил?
— Вазирек? — одними губами спрашиваю у блондинчика, а у самой в голове крутится, как заезженная пластинка «Дариус, Дариусечка, мусечка-пусечка, вампирюсечка мой».
  
Глава 15
 
— А теперь ждем — говорит Федя и вольготно разваливается на единственной кровати в комнате. На моей кровати, между прочим!
— Алло, парниша — укладываюсь рядом, пытаясь его спихнуть. — Это мое место.
— Ну, вот что ты такая безжалостная, а? — печально декламирует Федор, а ему так же грустно вторят сверчки на улице. — Вечно пихаешься, ругаешься, встряешь куда-то. А кто помогает? Я! А где благодарность? А нету у нашей Иры такого слова!
 
Ах так? Нету, значит? Слегка отодвигаюсь и тыдыш ему острым локтем под ребро. Как подскочит наш Федюнечка, как заскачет резво по комнате с бранью нецензурной. А я, сложив ручки над головой, укладываюсь поудобнее и обмениваюсь с Зигом отмороженными рыбьими взглядами.
— Что? Я вообще не причем! Откуда я знаю, с чего он решил попрыгать? — говорю невозмутимо дублеру Уэсли Снайпса.
А потом мы оба с постными рожами смотрим на Федю.
— Быстро же вы спелись — говорит блондинчик, жалостливо кривя губки бантиком.
— А потому что не надо нас обижать — заявляю авторитетно. — Мы сами, кого хочешь, можем обидеть.
В общем, в болтовне и возне проводим мы несколько часов, пока Федя, приняв стойку гончей, почуявшей утку, не сообщает:
— Пора.
«Пора не пора, ухожу со двора» — бубню себе под нос, шагая по коридору между Федей и Зигом. Мы тихонечко пробираемся через пустой и, мягко говоря, стрёмный в свете луны, холл. Я бы, конечно, предпочла, чтобы впереди шел Зиг, за него хоть спрятаться можно, но, увы, карту в нашей разбойной тройке доверили исключительно блондину, а потому он идет первым, указывая дорогу к свободе.
Минуя холл, мы оказываемся в темном коридоре. Федя, жестом фокусника, достает откуда-то ключ от решетки крыла. Дверь хорошая, смазанная, открывается совершенно бесшумно. Мы уже хотим зайти, но тут вмешивается Зиг. Делает знак рукой, чтобы мы стояли, и уходит в темный коридор. Тишина. Из дверного проема вылезает черная рука и дает знак, чтобы заходили. Захотелось схватить Зига за лапу и, скалясь во весь рот, сказать стыдливо фразу из фильма «Иван Васильевич меняет профессию»:
— Марфа Васильевна, я.
Вот это он бы обалдел. Едва сдерживаюсь, чтобы не заржать, представляя лицо вампира.
Пока идем по коридору, замечаем лежащих на полу охранников. Я семь штук насчитала. Крутой у нас дублер Уэсли Снайпса, лучше оригинала!
— Сейчас будет лаборатория, Ира, пожалуйста, ничего там не трогай, чтобы не увидела, хорошо? — берет с меня торжественную клятву Федя.
— Мамой клянусь — обещаю не менее торжественно.
Твоооюююю ж гипотенузу! Зачем я повелась на Федькины уговоры? Я думала, там колбочки и пробирочки, всякие кожаные фолианты и прочая туфта. А там люди живые. Или не люди, а только их части. Но все еще живут и мучаются. Стенают и страдают.
— Держи Ирину — командует Федя, меня сзади сгребают огромные руки и, перекинув через плечо, несут вперед, не давая хоть что-то сделать для этих мучеников.
Вырываюсь и кусаю за бок этого неандертальца от вампиров, но что я могу противопоставить горе? Хотя… вспоминаю, что уже когда-то кое-что сделала, но тогда это было несознательно, а теперь можно и специально.
Закрываю глаза и представляю, как от Зига ко мне тянется энергия. Черная лента. Она начинается в его солнечном сплетении, а заканчивается в моем. Поступает ко мне черным ручейком, расширяясь и увеличиваясь. В тот момент, когда я полностью сосредотачиваюсь на вытягивании его энергии, меня резко опускают на пол, а потом совсем рядом я вижу огромное лицо Зига. Он смотрит мне в глаза своими черными зрачками, а потом, совершенно неожиданно для меня, говорит:
— Не убивай меня. Я еще пригожусь.
И смотрит. Прямо и ровно, словно ничего не чувствует, но я успеваю уловить краешек эмоции в его голосе. И мне становится стыдно. Я упираюсь лбом в его грудь и начинаю плакать. По-детски вытирая слезы кулаком.
— Прости меня, Зиг. Слышишь? Прости меня, дуру. Я больше никогда так не сделаю. Прости.
Он поднимает мое лицо одним пальцем, а другим — вытирает щеки.
— Пошли — говорит спокойно и, может мне кажется, миролюбиво.
Идем дальше, заходим в кабинет. Тут стоят какие-то склянки, разбросаны камни, листы бумаги по всему столу. Федя двигает корешки книг, пока один из них не срабатывает, открывая дверь. Я немного неловко дергаюсь, Федя вскрикивает и едва успевает поймать малюсенькую колбочку. Аккуратно кладет ее на стол, вытирая пот со лба.