Человек из тени

  
51
 
Я стою и слушаю Алана. Он сильно волнуется. У меня ощущение, что все начинает двигаться быстрее и быстрее.
— Мы нашли Реней Паркер в ВИКАП. Нечто потрясающее.
ВИКАП — программа, занимающаяся разбойными нападениями. Она была придумана одним детективом из полицейского управления Лос-Анджелеса в 1957 году, но не использовалась до 1985 года, когда ее задействовали в Национальном центре анализа насильственных преступлений при Академии ФБР. Идея сама по себе гениальна. Это национальная база данных, цель которой собирать, рассматривать и анализировать насильственные преступления. Особое внимание уделяется убийствам. Вся информация, вплоть до мельчайшей, касательно раскрытых и нераскрытых преступлений предоставляется любому работнику правоохранительной системы, занимающемуся этими преступлениями, не важно на каком уровне. В целом эта груда информации дает возможность сравнивать акты насилия в масштабе страны.
Алан показывает мне бумаги, которые держит в руке:
— Дело двадцатипятилетней давности. Стриптизерша из Сан-Франциско. Ее нашли задушенной в аллее, и, что главное, часть ее органов была удалена.
Все моя усталость исчезает. Как будто я понюхала кофеин.
— Это наверняка он. Непременно.
— Ага, дальше лучше. Тогда у них был подозреваемый. Они только не смогли собрать достаточно улик.
Я вскакиваю.
— Лео, оставайся здесь, будешь за связного. Алан и Джеймс, полетели в Сан-Франциско. Немедленно.
— Слушаюсь, — говорит Алан и направляется к двери, подгоняемый приливом адреналина, возбуждения и злости.
Мы выходим из здания и видим Томми Агилеру, который сидит в своей машине. Он неподвижен и собран.
— Подождите секунду, — обращаюсь я к Алану и Джеймсу и подхожу к машине. Томми опускает стекло.
— Что происходит? — спрашивает он.
Я рассказываю о том, что нам удалось узнать.
— Теперь мы летим в Сан-Франциско.
— Что требуется от меня?
Я улыбаюсь, протягиваю руку и касаюсь его щеки.
— Выспись.
— Звучит заманчиво, — говорит он.
Мистер Лаконичность, как всегда. Я поворачиваюсь, чтобы уйти.
— Смоуки, — окликает он меня.
Я поворачиваю голову.
— Будь осторожна.
Я успеваю заметить беспокойство в его глазах, прежде чем он поднимает стекло и уезжает.
Почему-то я вспоминаю Салли Филд на церемонии вручения премии «Оскар».
— Я ему нравлюсь, я ему в самом деле нравлюсь, — бормочу я тоненьким голоском.
  
52
 
Этот сон я вижу впервые. Прошлое и настоящее смешались, стали единым целым.
Я сплю в собственной спальне и слышу шум. Какие-то визжащие звуки, будто где-то работают пилой. Я встаю и хватаю пистолет с прикроватного столика. Сердце бешено колотится.
Я тихо крадусь в коридор, держа перед собой пистолет в трясущихся руках. Неужели кто-то залез в дом?
Звук исходит из гостиной. К визгу пилы добавляется хихиканье.
Я вхожу и вижу его там. Голова обмотана бинтами. Видны лишь огромные красные губы и омертвелые глаза.
— Смотри, — шипит он по-змеиному.
Спинка дивана заслоняет мне обзор. Но я и не хочу ничего видеть.
— Смотри, — приказывает он.
Я двигаюсь вперед, вперед, вперед.
И вижу.
Она лежит на диване. Вспоротая от грудины до паха. Все органы на виду. В волосах кладбищенская земля. Грязным пальцем она показывает на меня.
— Ты виновата… — хрипит она.
Сперва это Алекса, затем Шарлотта Росс, а потом Энни.
— Почему ты позволила ему убить меня? — спрашивает Энни и тычет в мою сторону пальцем. — Почему?
Человек с забинтованным лицом хихикает.
— Видишь? — шепчет он. — Видишь их грязные пальцы? Они вечно будут направлены на тебя.
— Почему? — спрашивает Энни.
— Видишь? — шепчет он.
Я резко просыпаюсь. В кабине самолета безмолвно и полутемно. Джеймс и Алан дремлют.
Я смотрю в иллюминатор на темную холодную ночь и ежусь. Грязные пальцы. Сомневаться в том, что это символизирует, не приходится.
Я чувствую их постоянно, они указывают на меня из могилы. Те, кого я не спасла.
 
Я позвонила Дженнифер Чанг в полицейское управление Сан-Франциско из самолета, и она встретила нас в аэропорту.
— Все, я с тобой больше не дружу, — говорит она, намекая на ранний час.
— Прости, Дженни. Тут все так закрутилось. — Я рассказываю ей о Келли.
Она вытягивает губы в прямую, злую линию.
— Больше ничего не известно о ее состоянии? — спрашивает она.
— Нет, — отвечает Джеймс.
— Господи… — говорит Дженни и смотрит в сторону.
Я показываю ей свой кейс:
— Но у нас есть удачные находки.
В Дженни сразу проявляется детектив.
— Рассказывай.
Я коротко обо всем рассказываю.
— Двадцать пять лет назад. Я начала работать в полиции с двадцати одного года. Так что это случилось до меня. Кто вел дело?
— Детектив Роулингс, — отвечает Алан.
Дженни замирает. Смотрит на Алана:
— Роулингс? Ты уверен?
— Да, уверен. А в чем дело?
Она качает головой:
— Вам сильно повезло. Роулингс — первоклассный мудак. Всегда им был, насколько я слышала. Он пьет и считает дни до отставки.
— И что в этом хорошего для нас? — удивляюсь я.
— А больше вероятности, что тогда, давным-давно, он что-то упустил. А вы, ребятки, не упустите.
В полицейском управлении Дженни нетерпеливо стучит карандашом по столу, ожидая, когда ей ответят на звонок.
— Роулингс? Это Дженни Чанг. Да, я знаю, сколько сейчас времени. — Она хмурится. — Не моя вина, что ты пьяница.
Я бросаю на нее умоляющий взгляд. Мне нужно, чтобы этот человек приехал, а не послал нас к черту. Она закрывает глаза. Я догадываюсь, что она считает до десяти.
— Послушай, Дон. Не сердись на меня. Меня тоже из кровати вытащили. Вот я и огрызаюсь. Глава КАСМИРК из Лос-Анджелеса здесь, интересуется одним твоим старым делом. Насчет… — она сверяется с записью в блокноте, — Реней Паркер. — На лице написано удивление. — Конечно. Договорились. Встретимся здесь. — Она кладет трубку, на лице растерянность.
— Что? — спрашиваю я.
— Как только я произнесла ее имя, он перестал ныть и сказал, что немедленно приедет.
— Наверное, это дело и для него много значит.
Дон Роулингс появляется через полчаса. С первого взгляда ясно, что Дженни насчет него не ошиблась. Роста в нем примерно пять футов девять дюймов, у него большой живот, глаза в красных прожилках. Цветастое лицо закоренелого пьяницы. Выглядит он старше своих лет.
Я встаю и пожимаю ему руку:
— Спасибо, что приехали, мистер Роулингс. Я специальный агент ФБР Барретт из Лос-Анджелеса. Это Джеймс Гайрон и Алан Вашингтон, которые работают вместе со мной.
Он разглядывает мое лицо.
— Я вас знаю. Вы та, в чей дом ворвались. — Он морщится. — Кошмар каждого копа.
Я замечаю, что в руке он держит папку.
— А это что? — спрашиваю я.
Он кладет папку на стол и садится.
— Эта копия досье на Реней Паркер. Я хранил ее все эти годы. Иногда, когда не спится, просматриваю ее.
Когда Роулингс заговаривает о Реней Паркер, его лицо меняется. Глаза становятся более живыми. Я была права. Это дело что-то для него значило.
— Расскажите мне об этом, детектив.
Он смотрит в пространство.
— Надо начать немного раньше, агент Барретт. Детектив Чанг наверняка сказала вам, что я пропащая пьянь. И она права. Но я не всегда был таким. Давным-давно я был там, где она сейчас. Лучший коп в убойном отделе. Высший класс. — Он смотрит на Дженни и улыбается: — Ты ведь об этом не знала, угадал?
Дженни поднимает одну бровь.
— Понятия не имела.
— Ну вот. Не поймите меня неправильно. Когда я начинал работать в полиции, я был молод и удал. Порядочный засранец. Расист, гомофоб, всегда готовый нажать на спусковой крючок. Я иногда молотил кулаками, когда в этом не было необходимости. Но улица учит вас, показывает, как на самом деле обстоят дела. — Он вздыхает. — Я перестал быть расистом в один прекрасный день, когда черный полицейский спас мне жизнь. Преступник подкрался ко мне сзади. Тот коп одновременно толкнул меня в сторону и выстрелил в преступника. Мы долгие годы дружили, пока он не умер. Погиб при исполнении служебных обязанностей.