Путь беглеца (СИ)
Долго идти не пришлось.
Солнце едва коснулось верхушек самых высоких сосен, как все трое вышли к небольшому селению. Собственно, даже деревней это место назвать бы никто не решился.
Четыре ветхих деревянных домишки, стоявших вокруг небольшого колодца; два сарая, один из которых, скорей всего служил общим отхожим местом; и небольшая беседка с навесом — вот и все хозяйство маленькой лесной общины.
— Мариша, тебя только за смертью посылать! — Из ближайшего дома выскочила девушка как две капли воды похожая на спутницу Малема. — Сколько можно ходить за хвор… Ой!
Даже реакция на гостей у нее оказалась точно такая же: она густо покраснела и опустила голову, продолжая исподволь разглядывать внезапных гостей.
Весело смеясь, к ней подскочила Мариша и обняла за плечи:
— Это сестра моя, Ириша. Мариша и Ириша. Как в сказке, да? — когда девушки встали рядом, различия между ними все-таки выявились. У одной кожа оказалась чуть светлее, а у другой на правой щеке красовались две родинки, которых не было у первой. — О небо! А я ведь даже не спросила как вас зовут. Стыдно-то как…
Представив себя и Ника, Малем тут же спросил куда можно отвести лошадей и не нужно ли чем-то помочь.
— Нужно-нужно, еще как нужно. — ответила за девушек ветхая старуха, как раз вышедшая из соседнего дома. Сама она идти не могла, и ее поддерживала женщина средних лет с мутно-белыми, невидящими глазами и клюкой. Обе, как и близняшки, были одеты в блеклую, выцветшую, но, тем не менее, чистую одежду.
— Мужчины наши три дня как в соседнюю деревню ушли, даже дров наколоть некому. — дребезжащим голосом причитала старуха. — Вы уж помогите нам, не откажите. А мы накормим, напоим, спать уложим — все как полагается. Эй, девки! — крикнула она сестрам внезапно сильным голосом. — Пристройте животных и выдайте хлопцам по топору. Мы пока на стол накроем.
Раздав распоряжения, бабка с провожатой вернулись в дом готовить ужин, а к Никаниэлю подскочила Ириша и, прижавшись к нему всем телом, шепнула на ухо:
— Старая снова забыла, что топор у нас один всего. Но ты можешь помочь мне привязать лошадей. Признаться, я их с детства недолюбливаю. — Девушка взяла руку Ника в свою неожиданно холодную ладонь и повела в сторону навеса. — Пойдем.
Возле сарая Малем уже вовсю размахивал топором под восторженные охи Маришки. Ровные чурки раз за разом разлетались в разные стороны под ударами сноровистого эльфа.
Расседлывая Фавора, принц порадовался, что в хуторе не нашлось второго топора. У него и в половину столь умело не вышло бы. Не пришлось позориться. Судя по всему, Малеммилу было не впервой заниматься подобным.
Еще Ник с удовольствием отметил, что в этот раз реакция на прикосновения девушки у него оказалась гораздо спокойнее, чем тогда с Сюзи. Возможно начала вырабатываться некоторая невосприимчивость, что пришлось бы весьма кстати.
Ну и на самых задворках сознания серой мышкой проскочила мысль о странном отсутствии вокруг живности. Даже захудалая коза — и та не вышла знакомиться с новыми соседями. Впрочем, у эльфа, большую часть жизни проведшего во дворце или в лесах, гораздо больше эмоций вызвала бы сама коза, а совсем не знакомство с ней.
Когда закончили с делами, уже стемнело.
Луна этим вечером решила не радовать хутор безмолвным присутствием и стыдливо скрылась где-то в черноте небесного свода. Яркими огоньками вспыхнули мириады звезд, кружившихся в бесконечном танце далекой, недостижимой выси.
Лошади расседланы и ухожены, дрова наколоты, стол накрыт. Радостно шуршал огонь в печи. За столом на лавках разместились попарно Малеммил с Маришой, напротив — Никаниэль с Иришой и сбоку старуха со своей слепой провожатой. Шляпу старика Нора беглый принц оставил в сенях и теперь оба эльфа красовались в свитых из штанин банданах.
— Спасибо гостям за подмогу, тревогу и всяку мороку. — беззубым ртом прошамкала известную сказочную присказку бабка. — Угощайтесь.
Набор яств на столе сильно напоминал норовский: те же соленья, та же непонятно откуда взявшаяся картошка…
Малем увлеченно шушукался с новой подругой, не обращая внимания на пищу. Да и Ириша недвусмысленно гладила Ника под столом по колену.
Отвлекшись на мгновение от Мариши, Малеммил встретился взглядом с товарищем. Он глазами показал на вторую близняшку и вопросительно приподнял брови, мол:
«Берешь»?
Ник отрицательно покачал головой, демонстративно отсел от нее на противоположный конец лавки и положил себе в тарелку пару горячих картофелин.
Пожав плечами, Малем поднялся из-за стола и со словами:
— Я, кажется, руки забыл помыть. Маришь, не покажешь где тут? — умыкнул девушку наружу. Обиженно фыркнув, Ириша ушла следом.
Добавив к картошке ложку квашенной капусты, беглый принц принялся за трапезу.
Оставшиеся женщины сидели молча. Лишь треск огня да шкрябанье ложкой по дну тарелки нарушали вечернюю тишину томной глуши. Ни сверчков, ни ночных птиц, ни скрипа качающихся на ветру деревьев.
Даже весьма голодный Никаниэль не оценил кулинарных навыков хозяек. Не то чтобы ему когда-либо доводилось пробовать грязную половую тряпку, но в его представлении вкус должен был получиться точь-в-точь. Хотя если готовила слепая…
Внезапно Нику стало как-то сильно не по себе.
Закружилась голова, желудок рывком подскочил к горлу и камнем рухнул обратно вниз, толпа мурашек, раздвигая волосы, устроила шествие по совсем недавно зажившему затылку. На ватных ногах он поднялся и, с трудом проталкивая слова сквозь пересохшее горло спросил, где можно лечь спать.
Старуха молча махнула рукой в дверной проем сбоку от печки.
В соседней комнате, с другой стороны от очага обнаружилась специальная, уже застеленная ниша для сна. Не до конца отдавая себе отчет в собственных действиях, обессилевший эльф рухнул в нее и мгновенно отрубился.
Глава 53
Никаниэлю снился причудливый сон.
Он снова оказался в родных местах и маленьким мальчиком, весело смеясь, бежал по коридору дворца. Все вокруг будто бы соткали из света: привычные стены, увешанные картинами и гобеленами, даже пол — выглядели так, словно их создали из горного хрусталя, а прямо за ними ярко светило солнце. Да сам он тоже весь светился в самом прямом смысле этого слова.
Вдруг мальчика позвала смутно знакомая женщина.
Маленький Ник, радостно подняв руки, беззаботно подбежал к ней и буквально нырнул в родные объятья. Мягкие и теплые, пахнувшие свежевыпеченным пшеничным хлебом и нежные, будто прикосновение легкого ветерка в знойный летний полдень.
«Мама?» — случайной вспышкой, подобной эху, всплыло из глубин сознания.
И пусть Ник никогда не видел свою маму живой, сейчас он ни секунды не сомневался, что это именно она — Атейллас — последняя королева Эльфхейма.
Прекрасная эльфийка гладила его по голове и говорила что-то ласковым тоном, но принц не понимал ни слова. Он умиротворенно купался в безбрежном океане любви и нежности, полностью отдавшись эмоциям и наслаждаясь происходящим.
Вот из-за светящейся статуи в доспехах выскочил Син’Галад. Он показал Нику язык, скорчил смешную рожу и бросился наутек.
Рассмеявшись, Никаниэль чмокнул Атейллас в щеку и побежал догонять брата.
Внезапно картинка изменилась.
Золотое сияние вокруг меркло, жадно пожираемое зловещими пятнами гнили. Чернильными кляксами на листе бумаги они расползались вокруг, вытесняя весь свет, тепло и радость.
Пол под Ником разверзся и он упал в сырую комнату.
Повсюду решетки.
Что-то белкое и вязкое, сперва выдавшее себя за муку, на поверку оказалось прахом.
Зловеще зазвенели кандалы.
Отовсюду раздавались животные стоны истязаемых узников, пробиравшие до дрожи стенания и скрежет металла, ржавым сверлом ввинчивавшийся прямо в мозг.
Гнетущие, как заранее заказанный гроб, стены щерились зубастыми пастями, истекавшими миазмами гнили. Даже воздух пропитало зловоние смерти, а само понятие «надежда» — надежно похоронено под грудами исковерканной плоти.