Трое в долине (СИ)

Я пару раз глубоко вдохнула-выдохнула и медленно села.
— Ты прав. Но все же нам стоит вернуться в Норн как можно скорее.
— Что, неуютно тебе без Линнеля?
— Все время кажется, что меня надвое разрубили, — призналась я. — Места себе не нахожу. Готова хоть сейчас сорваться на бег, лишь бы вернуться к нему поскорее. Если бы не мастер Миррт, я бы уже умчалась.
— Не переживай, он сам тебя найдет. Чувства-то у вас теперь одни на двоих. А нить судьбы сослужит для него хорошую службу. Так что он точно не ошибется дорогой.
— Да, но сколько его придется ждать? И когда еще мастер Миррт придет в себя?
— Он сильный. Думаю, к утру очнется.
— Ты говорил про какую-то трансформацию, — внезапно подала голос Ана. — Мне о ней ничего не известно, поэтому я переживаю за… за вожака.
— У вашей расы есть интересная особенность, — охотно взялся прояснить этот момент Вилли. — Вернее, особенностей у вас хоть отбавляй, но после проклятия появилось кое-что новенькое: когда у мужчин вашего рода появляется химера, им, скажем так, нужно какое-то время, чтобы объединить звериное и человеческое начало. Поскольку их разделение произошло по неестественным причинам, то и воссоединение происходит трудно. Обычно процесс занимает несколько месяцев. Чем чаще мрон и химера объединяются, тем быстрее и проще у них это выходит. Однако иногда… обычно в силу острой необходимости… процесс ускоряется и требует всего несколько часов для завершения. И вот на это-то время мрон как бы отключается от реальности и полностью сосредотачивается на себе. Он, можно сказать, крепко спит и видит сон… о чем — по-разному бывает. Как правило, в этом сне оборотни сражаются сами с собой, пытаясь взять под контроль звериное начало. Все остальное видится им как мираж: родные, близкие… ну разве что собственную пару они ощущают по-прежнему остро. И только ей могут откликнуться. А до всего остального им нет дела: землетрясение, пожар… даже нападение на себя любимых могут проспать, пока не станет слишком поздно.
— Почему? Это же прямая угроза жизни. Они должны реагировать!
— Они там бьются не на жизнь, а на смерть, — напомнил Вилли. — И ни один не рискнет отвлечься, опасаясь проигрыша.
— А без сражения когда-нибудь бывает? — беспокойно дернулась я.
— Я о таком не слышал, — честно признался мальчик. — Но я недостаточно хорошо изучил химер. Мы долго не могли найти точек соприкосновения, подопытного материала не хватало. После того, как их прокляли, оборотни меня возненавидели еще больше, чем когда считали просто нежитью. Ну а я… какое-то время мне было не до них. И только спустя пару десятилетий, когда мне на глаза попалась умирающая химера в самом что ни на есть зверином обличье, я смог более или менее удовлетворить свой научный интерес.
— Ты ее убил? — враждебно посмотрела на него Ана.
— Зачем? Просто исследовал. А заодно поговорил. Правда, на то, чтобы получить внятный ответ, у меня ушло несколько месяцев, но со временем мрон все же перестал пытаться меня убить, сменил облик на человеческий и соизволил ответить. А там мало-помалу и до истины добрались. Это, кстати, был один из ваших вожаков. Миррт, если точнее. Забавно, что когда-то этот род меня почти убил, а потом такой же Миррт первым из химер сделал шаг мне навстречу. С тех пор у нас что-то вроде нейтралитета — они не пытаются меня убить, а я не стремлюсь раньше времени попасть за барьер. Условием перемирия также было снятие проклятия, но тут я сделал все, что смог, — с сожалением добавил Вестник. — Я все же не колдун. Магия ведьм мне в полном объеме не дается. Только магия крови, да и то не вся. А этого для снятия проклятия недостаточно. Собственно, если бы не оно, я бы давно пробрался за барьер и попытался вернуть все как было. Но та же самая магия крови, которая сделала меня таким, с определенного времени закрыла для меня Лазоревую долину так же, как и для всех остальных. Заклятие, правда, слабеет. За последнюю тысячу лет с ним случились заметные подвижки к лучшему… то есть для остального мира к худшему, конечно. Но недалек тот день, когда оно окончательно спадет, и в том числе поэтому империя начала стягивать сюда войска, опасаясь, что очень скоро даже жрецы не смогут удержать магический щит от разрушения.
 
— Ты думаешь, божественное проклятие можно удержать силами людей? — впервые за долгое время решила подать голос бабушка.
— Само проклятие — нет, а вот нежить — можно попробовать.
— Они же сами попадут под проклятие, — непонимающе посмотрела на Вестника Ана. — Неужто император этого не понимает? Как только их коснется дыхание живущего там зла, вся его армия обратится в ту самую нежить, с которой они пытаются бороться.
— Жрецы помогут им выстоять. Говорят, они достигли кое-каких успехов в изучении проклятий.
— Не без твоей помощи, хочешь сказать? — прищурилась вдруг бабушка.
— Естественно, — хмыкнул мальчик. — Я ведь слово дал. И всеми силами стараюсь исполнить свое обещание.
Мне неожиданно стало душно и так тоскливо, что хоть вой. Просто накатило волной и принесло с собой чувства, которые я старательно гнала от себя последние полчаса.
Быть может, я просто устала? Последние дни выдались у нас особенно сложными. Всего два дня назад мы опасались за сохранность столицы, потом угодили в ловушку Гнора, чуть не погибли в пещерах, чудом выкарабкались, завернули в гости к химерам в надежде хоть немного передохнуть от этой сумасшедшей гонки… однако легче не стало. За два дня, что мы провели в Норне, я столько всего узнала и так много пережила, что, наверное, это действительно усталость. Проклятие долины, обретение пары, теперь вот это…
А еще вдобавок мне было плохо без Ника и Ланки. Все время казалось, что не хватает чего-то важного. Ощущение было таким, как если ты вдруг лишился правой руки и потерял возможность жить как обычно. Оно вроде и не болит, только поднывает временами тихонько, но как только пытаешься начать что-то сделать, сразу понимаешь, что стал калекой.
Вот и я так же. Страдаю, мечусь мыслями от одного к другому, старательно глушу в себе чувство потери, однако оно не утихает. Напротив, с каждой минутой становится все сильнее, а я даже с места сдвинуться не могу, потому что мастера Миррта здесь одного не оставлю.
— Ниэль, ты куда? — встрепенулась бабушка, когда я встала из-за стола и направилась к двери.
— Воздухом подышу. Что-то мне тяжко в доме.
— С мроном побудь, — посоветовал Норр. — С ним тебе должно быть полегче: золотая нить всегда сильнее серебряной.
Я рассеянно кивнула и, накинув на плечи куртку, вышла на улицу. Все равно туда собиралась — за разговорами время летит быстро, на улице уже стало вечереть. Да и прав призрак — меня тянуло в сарай с неменьшей силой, чем в Норн. Просто Норейские горы далеко, а сарай — вот он, под боком. И я совершенно точно знаю, что одна уже не засну. А так хоть оборотня покараулю на случай, если что-то пойдет не так.
Когда я вошла в стойло бедняги Маркиза, мастер Миррт все еще крепко спал, свернувшись по-кошачьи в клубок. Однако при моем приближении явственно замер, потом задышал чаще, а как только я остановилась рядом, мохнатый клубок развернулся, и между могучих лап образовалось достаточное место, чтобы я могла там с комфортом устроиться.
О том, что это не совсем прилично, я в тот момент уже не думала — потребность быть рядом была настолько острой, что я даже не могла ей сопротивляться. А когда уселась на широкую лапу и ощутила горячее дыхание на шее, то быстро успокоилась.
Все было правильно. Именно так, как и должно было быть.
С этими мыслями я снова взялась перебирать густую шерсть и неожиданно сама для себя заговорила. Обо всем подряд — о собственном детстве, о Мурлыке, о верном Маркизе и строгой, но все равно горячо любимой бабушке… Не знаю, слышал ли меня мастер Миррт, но это в общем-то было неважно. Главное, что мне хотелось ему об этом рассказать, а он, даже если был против, оказался не в состоянии возражать.
Я так и уснула там, в сарае, полусидя в кольце мохнатых лап и ощущая на щеке и на шее чужое дыхание. А во сне мне почему-то привиделся Норн. Грифоньи скалы. Ворчливый аму Нарин. Улыбчивая нэла Арти… а еще Ланка. И Ник, настойчиво пытающийся до меня дотянуться сквозь далекую и густую тьму.