Врата

Канта быстро замотала головой, потом подошла к попытавшейся отшатнуться Пуните и положила ладонь той на живот. Все случилось мгновенно: вот Пунита еще пытается вырваться и даже оттолкнуть Калки, а вот уже ухватилась за живот и рыдая от боли оседает на землю. Калки отпустил ее, и Канта тут же заняла его место, приговаривая что-то бессмысленно-успокаивающее, принялась гладить Пуниту по голове, и с пальцев ее стекали изумрудные ручейки магии. С головы руки Канты переместились снова на живот Пуниты, и вскоре всхлипы последней затихли.
– Какое-то время будет спать, – сказала Канта, осторожно укладывая тело. – Она не вспомнит о случившемся, а еще уже сегодня сможет принять твое семя и понести новое дитя.
Жрица неуверенно улыбнулась, пальцы ее дрожали. Калки одобрительно улыбнулся в ответ.
– Умница. Про новое дитя ты хорошо придумала, – он протянул ей руку, помогая подняться, а потом неожиданно ухватил за шею, призывая в ладонь Изначальное Пламя. – Придумала хорошо, но твоя магия говорит о том, что ты служишь не нашей реке. И раз ты предала Ти Нагарам, должна умереть.
Канта горела дольше, словно могла сопротивляться его силе. Калки терпеливо поддерживал огонь, а потом, когда все закончилось, ополоснул ладони в воде, поднял с земли Пуниту и телепортировал к домашней купальне. Сначала нужно смыть следы ее предательства, затем заняться укреплением родового потока – не пропадать же стараниям Канты. Но это, конечно, не значило, что от Кирана он решил отказаться – нет, Калки никогда этого не сделает, теперь уже никогда.
Химеры возвращались с неохотой. Они опасались оставить Врата без присмотра, и главари отрядов несколько раз телепортировались в город, пока Калки не признался, что хочет покинуть Ти Нагарам. Заявление вызвало противоречивые чувства, но в итоге все согласились, что план хорош. Калки соврал, будто эвакуируют весь Ти Нагарам, просто начнут с родственников химер, и так как семья у каждого стояла на первом месте, ложь проглотили.
Для Ратана он придумал другую историю. Для него химер отводили, потому как никто не знал, что произойдет во время закрытия Врат, значит, лучше перестраховаться. И так как это отчасти было правдой, Ратан легко в нее поверил и поспешил вернуть своих людей, дав тем самым Калки больше времени на подготовку. В воцарившейся суете никто не заметил исчезновения Гириша и Канты, может, кто-то вовсе посчитал, что они сбежали вдвоем, и слухи о том, где и когда их видели вместе, поползли по городу.
В то же время Ти Нагарам готовился к величайшему празднику, чтобы как следует отметить окончание ужасной войны. Войны, длившейся много лет и унесшей множество жизней, пусть жители воочию видели лишь ее начало. Они радовались наступлению мира. Они еще не знали, что ждет их впереди. Никто того не знал, как и сам Калки, хоть и был уверен в обратном.
Он проснулся посреди ночи и никак не мог понять, что же его разбудило. Рядом, подрагивая во сне, лежала Пунита, значит, причина крылась не в ней. Тогда он встал и прошел к сыну, но Киран сладко сопел, ничем не потревоженный. Калки присел рядом с мальчиком и погладил того по голове, заодно проверяя защитные руны, и заметил, что в его плетения добавились чужие, тоже призванные защитить ребенка. Знакомая сила, но превзошедшая себя во множество раз, став до ужаса пугающей.
«Ями».
Сестра сидела на краю купальни, свесив в нее босые ноги. От красного сари, в котором она была в Авекше, осталась лишь чоли и оборванная выше колен юбка. Черные волосы распущены и местами опалены, на руках свежие шрамы. Не так давно она побывала в битве, которую никак не могла выиграть, но вот живая и здоровая сидит здесь.
– Что произошло?
Она передернула плечами и резко обернулась. Ее некогда карие глаза налились синевой, отчего показались ослепшими.
– Ями? – окликнул ее Калки, хотя она прекрасно его видела. – Ями, что произошло? Яма предал вас, и пришлось уходить с боем?
– Пришлось уходить с боем, – кивнула сестра, и по ее щекам заструились ледяные синие слезы, испаряющиеся дымкой пара в жаркой ночи, – но Яма нас не предавал. Богиня Сарасвати ответила на молитву Пуластьи, когда тот заметил, что его сын изменился. Она объявила Яму изменником и приказала принести ей наши головы. Все случилось неожиданно, и хотя Яма с Виджаем были непревзойденными воинами, нападавших оказалось слишком много, чтобы суметь им противостоять. Яму ранили. Виджай остался прикрывать наш отход… Они… не просто его убили – поработили душу! Калки, мы должны спасти его!
 
Она быстро вскочила со своего места и уже стояла, вцепившись в его влажную от пота рубаху.
– Калки! Умоляю! Собери химер! Нам нужно обратно за Врата, нужно вернуть душу Виджая!
– Нет, – ответ слетел с губ раньше, чем он решил, что будет отвечать.
– Почему? – Ями отстранилась, чтобы окинуть его взглядом. – Ты… Ты хочешь ему отомстить за то, что он защитил меня?
– При чем тут это? Я не поведу химер на верную гибель! За Вратами они не смогут сражаться в полную силу, не все из них так же сильно одарены, как ты или я. Что если векши решат поработить и их души? А потом еще повернут на беззащитный Ти Нагарам! Ты подумала обо всех этих людях? О Киране ты подумала? Хочешь заставить меня убить еще одного ребенка?
Ее голова дернулась, отрицая сказанное им, потом опустилась вниз, так и застыла на долгое время. И неестественность этих движений натолкнуло Калки на мысль, что сестрой что-то управляет. Богиня Сарасвати? Вряд ли. Тогда бы Агни не преминул объявиться, но он предпочел молчать. Значит, что-то еще…
– Яма передал тебе свою силу?
Ответа не было, а когда Калки решился переспросить, Ями коротко кивнула, потом подняла голову и умоляюще посмотрела ему в глаза.
– Калки, пожалуйста! Пожалуйста, спаси Виджая! Векши все равно вскоре пройдут через Врата! Мы можем встретить их здесь, а потом…
– Нет. Я же сказал, что не поведу химер на верную смерть. К тому же векши не смогут пройти Врата, если ты их закроешь.
На мгновение ее глаза вспыхнули ярче, а потом она с силой толкнула его в грудь, правда, без применения магии. Бросила короткий взгляд на спящий дом, щелкнула пальцами и растворилась в ночи. Вряд ли после отказа Ями послушается, значит, в ближайшие недели две стоит ждать в гости векшей. Или уйти раньше…
Город в алых праздничных гирляндах и Священных Кострах был красив, как огненный цветок, и гудел, как улей. Люди пели в домах, на улицах и на главной площади, куда еще не поднялись жрицы реки, чтобы станцевать и спеть гимны богам и победителям. Да, они верили в победу, ведь Калки столько реинкарнаций правил ими, и жизнь их становилась все лучше и лучше. Только Ратан был недоволен, что не сможет воочию увидеть закрытие Врат, и не возмущался открыто лишь потому, что его город при любом раскладе оставался в безопасности.
Его недовольство и перешептывания с охраной и другими воинами стали отличным подтверждением химерам, будто Ратан затеял переворот в Ти Нагараме и даже сумел подговорить часть жителей выступить против Калки. Проведшим в жестоких сражениях почти семь осеней не хотелось воевать со своим народом, который они защищали все эти годы. Позже, когда Врата действительно закроются, химеры во главе с Калки вернутся в Ти Нагарам и призовут Ратана к ответу, сейчас же им стоит воспользоваться праздничной суетой и покинуть город, уведя в безопасное место свои семьи, чтобы они не стали жертвами чужих наговоров и злости.
Калки не боялся, что его обман будет раскрыт. Химеры, хоть и сражались вместе с людьми Ратана, последних недолюбливали, как и те химер, обладающих существенным преимуществом в виде магии. Сам Ратан не единожды обмолвился, что хотел бы управлять таким крупным городом как Ти Нагарам. Да, затем он добавлял, мол, векши испортили ему торговлю и, значит, перекрыли рост для родного города, но слова эти для химер всегда звучали неубедительно. Они же стали поводом для Калки начать подозревать союзника в недобром, пусть тот столько осеней никак не проявлял себя, хоть были моменты, когда мог бы. Просто хитрый Ратан знал, что химеры и Калки – единственная преграда между ним и векшами. Кто знает, как бы тот поступил в иное время.