И вырастут крылья (СИ)

– Зачем, если я не могу забеременеть?!
– Когда это было! Сколько лет прошло?!.. Да после жизни на Земле твой организм…
Я не договорила. Кошка сорвалась с места и выбежала из дома.
– Куда она помчалась? – заволновалась Мила.
– Подозреваю, что в ближайшую аптеку, – я через окно наблюдала за удаляющимся автолётом.
Фири-гахум вернулась быстро и, ни на кого не глядя, поднялась к себе. Мы все, можно сказать, затаили дыхание. Тося притихла на кухне. Мила увела девочек, отвлекая их играми. А я ждала кошку под дверью ванной комнаты. Ну а что? Нам ли стесняться, после того, как осенью она успокаивала Лину, пока я сидела в туалете?
– Даша…
Я ломанулась внутрь, чуть не расшибив себе лоб.
– Ну?.. Что?..
– Положительные. Все.
Оборотница заплакала. И я всхлипнула за ней.
– Это же хорошо, Кали!.. Сейчас всё получится! Вот увидишь!.. Ты же рассказывала про серебряную воду на Земле, про то, что вываливалась из тебя тогда. Помнишь?.. Может это то, что не давало выносить ребёночка?
Женщина не могла взять себя в руки. Её трясло. А в глазах – страх и крохотная надежда!
– Обними меня, Даша! – попросила она сорванным голосом. – Я так боюсь. И хочу этого…
Я обняла её, крепко-крепко.
«Праматерь моя, богиня Ладушка! Помоги нам! Неужели Калина не заслужила это счастье?!» – молила свою покровительницу.
– Кали, не плачь! Тебе теперь нельзя волноваться!
Оборотница, словно болванчик, закивала головой. Я уложила её на кровать, накрыла мягким покрывалом и гладила дрожащие плечи. В какой-то момент поняла, что Калине сейчас нужна не я.
– Давай позвоним Виджею! – протянула кошке гилайон, но заметив её не соображающий взгляд, сама позвонила лайдиру.
– Привет, котёнок…
Ого! Вот это голос!.. У меня мурашки по спине побежали, а внизу живота стало тепло. Виджей Тандекар может ТАК говорить?!
– Кали?..
Я откашлялась.
– Прошу прощения. Это Даша.
Голос мужчины изменился сразу же.
– Что с Калиной?
– Вы не волнуйтесь. У нас всё хорошо. Все живы и здоровы. Но вам лучше прийти домой.
– Я понял тебя, – и после небольшой паузы добавил: – Скоро буду.
Едва лайдир переступил порог, мы с девочками и Милой ушли из поместья, напросившись в гости к Дарие Чанд. Виджею и Калине нужно поговорить наедине и успокоиться.
Девочки беззаботно играли во дворе, что-то лепили из снега. А мы больше молчали, переживая за кошку.
Вечером Эсмейлд Чанд отвёз нас в поместье. Альфы вышли навстречу, приветливо улыбаясь. Калина уже успокоилась, только была непривычно тихой. Наша весёлая щебетушка Деви в одну секунду почувствовала, что родители изменились. Маленькая тигрица не хотела играть, плохо поужинала, а когда кошка, извинившись, вышла из-за стола, девочка вообще замолчала. Подсела к мачехе, взволнованно заглядывая в глаза.
– Ты заболела?
– Нет, малышка.
– Ты грустная. И папа грустит… – тигрица прижала кулачки к груди. – Ты же не уйдёшь от нас?
Кошка усадила девочку себе на колени. Уткнулась в кудрявые волосы.
– Не уйду… Что бы ни случилось, не уйду.
Деви обняла её и гладила своими маленькими ручками.
А в дверях замер их тигр. Он был спокойный и невозмутимый, как всегда. Но тот, кто хорошо знал лайдира (а я знала) видел, как он взволнован, как боится за жену. Только глаза шальные от надежды!
***
Фёдор Зарецкий больше не приходил в поместье Тандекаров. Мы с дочерью несколько раз видели его в лечцентре, когда приходили на осмотр к лекарям. На первый взгляд, маг выглядел шутливым и беззаботным. Но в его шутках не было жизни. Не хватало прежнего огонька и задора. И я не хотела думать, что это из-за меня.
В начале белояра (март – Прим. авт.) мы полетели в лечцентр именно к Зарецкому: пришло время обновлять заклинание. Пока ждали Федю, подошёл Лука Станев. Они приятельствовали с Эсмейлдом Чандом, который привёз нас. Тигры тихо переговаривались о своём. Услышав имя лекаря, я невольно прислушалась.
– …Что-то Федька кричит меньше, – Чанд с интересом наблюдал за Зарецким, расхаживающим по своему отделению. – К нему уже два интерна подбегали и медсестра – и ничего. Никого не проклял! Даже не обозвал ни разу!..
 
Лука хмыкнул:
– Зарецкий недавно с Горяновой сошёлся. Ночует у неё которую ночь.
Бета понятливо хмыкнул:
– Спермотоксикоз прошёл, и мужик подобрел?
Станев хмыкнул:
– Подобрел? Федя?.. Вряд ли! Скорее всего Светка из своего обожаемого шефа все соки выжимает.
– На крик сил не остаётся? – шутя предположил Чанд и оценивающе посмотрел на обсуждаемую девицу: – Пока такую самку отжаришь, семь потов сойдёт!
Оборотни переглянулись и засмеялись. И я с ними, только тихо. Значит, у Феди тоже налаживается личная жизнь. Это хорошо! Пусть будет счастлив!
В тот день я впервые посмотрела в его глаза спокойно, без чувства вины. Выслушала рекомендации и даже попробовала пошутить. Федя улыбнулся, наколдовывая бабочку для Лины. Дочка затаила дыхание, любуясь сине-фиолетовыми крыльями.
– Какая красивая! – ахнула я. – Линочка, посмотри…
– До свидания! – попрощался с нами Зарецкий и позвал: – Следующий!
Бабочка в последний раз взмахнула крыльями и развеялась в пространстве.
  
Глава 16
 
– Птицы возвращаются?! – я неуверенно указала на небо.
– Рано, – Тёма тоже смотрел вверх.
Среди белых облаков мы заметили гусиный клин. И, растерянно переглянувшись, снова прислушались к громким крикам в вышине.
– Весна в этом году тёплая, – напомнила я. – Только середина белояра, а весь снег уже сошёл. Аномалия!
– Вот это и настораживает, – тихо заметил мой Ворон больше себе, чем мне.
Я заглянула в любимые глаза:
– Что-то должно случиться?
Мужчина пожал плечами.
– Что-то случится в любом случае. От нас это, к сожалению, не зависит.
И опять под сердцем кольнуло недоброе предчувствие. Ох, что-то назревает! А у Тёмы такая серьёзная работа! Безопасность страны – это не шутка! Случись что – их Управление в стороне не останется! Я взволнованно посмотрела на мага.
– Ты же ничего от меня не утаиваешь?
– Нет, – честно соврал мне Сторож и чмокнул в нос: – Я недоговариваю…
И когда я обиженно поджала губы, Артём, смеясь, обнял меня.
– Это не обман, Дашенька, это издержи профессии.
Мы ещё немного поспорили, и Тёма вдруг сказал:
– Птицы прилетели домой… Может, и вам вернуться в Паг-Авит? Сама понимаешь, оборотням сейчас не до тебя с Линой.
Воронцов был прав: последнее время Калина и Виджей были сконцентрированы на своей семье, и я всё чаще ощущала себя лишней. Как будто подсматривала за чужой жизнью, за чужим счастьем. Оборотни по-прежнему заботились обо мне и о Лине, но теперь всех их мысли были о крохотном котёночке, растущем в теле кошки. Лайдир на жену дышать боялся. Будь его воля, он бы ей даже ходить не разрешил, а всюду носил на руках. Хотя, если не считать утренней тошноты, беременность женщины протекала легко. Я часто заставала Тандекаров обнявшимися. Они не целовались, не миловались, а просто… держали друг друга. Наверное, я никогда не привыкну и не перестану удивляться той связи, которая была между кошкой и тигром. Это не поддавалось описанию! Я видела счастливые пары и видела любимых и любящих людей. Но если бы вдруг по какой-то причине они остались одни, то, отболев, отстрадав какое-то время, жили бы дальше. Виджей и Калина – нет. Я уверена, случись что с одним из них, второй очень быстро уйдёт следом: зачахнет от тоски, не сможет жить без своей половинки! И это не красивые слова, не пафос! Это правда! Это то, что я видела каждый день! Наверное, трагедия, случившаяся с ними, действительно показала, что любимого не заменишь никем! Что, несмотря на крепость чувств и взаимность, сама по себе любовь очень хрупкая. И если это чувство не беречь, не защищать от суровой действительности, оно не выдержит! Если ты хоть на секунду допустишь мысль, что проживёшь без неё, любовь уйдёт!.. И я, глядя на Виджея и Калину, училась любить. Если этому можно научиться. По крайней мере, у меня перед глазами был достойный пример.