Термитник Хеллстрома

– По вашим словам, компания Хеллстрома – частная корпорация, созданная в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году. Контрольный пакет принадлежит самому Хеллстрому, а управление осуществляют три топ-менеджера: сам Хеллстром, некая мисс Фэнси Колотерми и также некая мисс Мимека Тайкенум.
Она положила файл перед собой и уставилась на длинный стол, после чего продолжила:
– Более всего нас беспокоит следующее обстоятельство: хотя эти две женщины поставили свои подписи под учредительными документами, сделав это в присутствии свидетелей, а подписи их были нотариально заверены, вы нигде не предоставляете сведений об их дальнейшем участии в делах компании Хеллстрома. Почему?
Мой ответ, подумал Перудж, был вполне адекватен ее наступлению.
– Да, – кивнул он. – Мы не знаем, откуда они объявились, где получили образование. Обе выглядели как иностранки, но нотариус в Фостервилле не нашел, к чему придраться, да и местный прокурор не возражал против того, чтобы они стали менеджерами корпорации и вели бизнес в этой стране. Мимека, вероятно, это восточное имя, как сказал кто-то из вас, а второе имя, судя по всему, греческого происхождения. Более точной информацией мы пока не располагаем. Однако работаем над тем, чтобы заполнить эту пустую страничку в нашем деле. Ищем.
– Они живут на ферме Хеллстрома? – не унималась женщина.
– Не исключено.
– У вас есть их описание?
– Самое общее: темные волосы, обычные признаки женского пола.
– Обычные признаки женского пола, – усмехнулась эта мерзавка. – Интересно, как бы вы описали меня? Но да ладно! В каких отношениях они состоят с Хеллстромом?
Прежде чем ответить, Перудж выдержал паузу. Он знал, какое впечатление производит на женщин. Перудж был высок – шесть футов четыре дюйма, весил двести двадцать один фунт и считался весьма импозантным. Песчаного цвета волосы отдавали медью, а брови были темными и хорошо очерченными. Глубоко посаженные темно-карие глаза, некрупный нос, пухлые губы и квадратный подбородок дополняли общий эффект агрессивной мужественности. Неожиданно улыбнувшись, он отбил выпад:
– Мадам, я не стал бы вас описывать никому, даже самому себе. Мой долг перед Агентством состоит, кроме всего, в том, чтобы гарантировать ваше инкогнито. Что до этих женщин, то Хеллстром настолько доверяет им, что пожелал, чтобы они вошли в руководство корпорации. Это вызывает наше живейшее любопытство, которое мы и постараемся удовлетворить. Если вы обратили внимание, в документах Колотерми означена как вице-президент, а другая – как секретарь-казначей, причем обе имеют в собственности лишь по одному проценту активов корпорации.
– Сколько им лет?
– Взрослые и дееспособные.
– Они путешествуют с Хеллстромом?
– Такими данными мы не располагаем.
– И вы даже не знаете, имеют ли эти женщины мужей или иных спутников мужского пола?
В минуты размышлений или озлобленности брови Перуджа обычно нависали над глазами, и он привел их в это положение, придав голосу тональность, которая ничем бы не выдала того, что он расстроен фактом своей неосведомленности.
– Это нам также неизвестно, – неторопливо произнес он.
Его оппонент предполагала, будто он расстроен, а потому продолжила свои нападки, теперь уже по поводу Хеллстрома.
– А Хеллстром? Он женат? Есть у него связи с представительницами женского пола?
– Мы не знаем, – ответил Перудж. – Наш доклад содержит всю известную нам информацию.
– Вот как? – усмехнулась она. – И сколько же ему лет?
– Полагаем, тридцать четыре года. Все это время он живет на ферме. Образование получил дома, в течение первых семи лет. Его бабка, Трова Хеллстром, имела диплом педагога.
– Ну что ж, ответ получен. Только тридцать четыре года! Я не случайно задала этот вопрос. Не слишком ли он молод, чтобы быть причиной нашей столь сильной озабоченности?
– Тридцать четыре года – зрелый возраст, – возразил Перудж.
– Вы говорите, он читает лекции, проводит семинары и коллоквиумы, а также в свое время являлся сотрудником нескольких университетов. Как ему удавалось получать эти должности?
 
– У него прочная, устоявшаяся репутация.
– А что мы знаем о его связях?
Перудж задумался.
– Это люди, осуществляющие техническое сопровождение его проектов, бизнес-партнеры, – произнес он. – Все это есть в файле.
– Но он пользуется услугами швейцарских банков. Каково его состояние?
– Доступная нам информация также есть в файле.
– А вы не думали осторожно осведомиться об этом у его юристов?
– Вы принимаете нас за идиотов? – вскинул брови Перудж.
Она мгновение молча смотрела на него, после чего ответила:
– Я сказала «осторожно».
– Его юрисконсульт, – начал терпеливо объяснять Перудж, – родом из Фостервилла, городка очень маленького, где даже собачья свадьба не будет тайной.
– Вот как?
Перудж посмотрел на лежавшие перед ним папки. Конечно, эта мерзавка, как и все прочие, сидевшие за столом, понимала, что он сообщает далеко не все. Это было ожидаемо, но она не имела возможности догадаться, сколько и что он оставляет за пределами своего рассказа. Все, что ей оставалось, это подозревать.
– Кто-нибудь из наших людей встречался с Хеллстромом?
Перудж в недоумении поднял глаза на присутствующих. Какого черта они позволяют этой мерзавке выступать от их имени? В высшей степени странно.
– Как вам, вероятно, известно, – начал он, – шеф поддерживает отношения с вице-президентом банка, который ведет дела кинокомпании, реализующей продукцию Хеллстрома. Этот вице-президент встречался с Хеллстромом в неофициальной обстановке и передал нам свой отчет. В ближайшее время мы предоставим его в ваше распоряжение.
– Но этот банк не работает непосредственно с Хеллстромом?
– Нет.
– А мы не пытались выйти на него через наши швейцарские каналы?
– В делах Хеллстрома нет доказанного подлога или обмана. А потому мы не имеем права требовать открытого доступа к швейцарским источникам. Хотя и работаем в данном направлении.
– Что думает по поводу Хеллстрома тот вице-президент банка? – продолжила наседать член Совета.
– В своей сфере это весьма сведущий человек, – ответил Перудж. – Весьма сдержанный, но порой демонстрирующий взрывы весьма сконцентрированной энергии, особенно когда речь идет о предмете его интересов – об экологии.
– Какие зарплаты получают его служащие?
– Кому-то платят по шкале тарифов, согласованной с профсоюзами, кому-то – по цеховым тарифам. Правда, в некоторых случаях мы не получили цифр по уплаченным налогам.
– А эти две женщины включены в финансовые отчеты корпорации?
– Похоже, они работают не за зарплату. Эти двое, как мы считаем, живут на ферме, однако не декларируют никакого дохода. Нам дали понять, что Хеллстром либо не отличается щедростью, либо ведет двойную бухгалтерию. Пока мы не знаем наверняка. Те отчеты, что мы видели, свидетельствуют, что его компания не получает никакой прибыли. Весь доход тратится на текущую деятельность вполне законного характера – я бы сказал, образовательного.
– Не готовят ли они там специалистов по подрывной деятельности?
– Некоторые молодые люди из живущих на ферме изучают там производство кинофильмов и проблемы экологии. Все это детализировано в файлах.
– Детализировано, – бесстрастно повторила член Совета. – Подвергались ли строения на ферме инспекции? Допустим, со стороны экспертов по строительству? У штата Орегон должны быть на сей счет какие-то законы, верно?
– Инспекция проводилась местными властями, – ответил Перудж. – Однако точность информации, которая была получена в ее результате, оставляет желать лучшего. Мы уточним наши файлы, как только получим доступ к более детальным сведениям.
– А что вы скажете по поводу технического персонала, работающего на Хеллстрома? Его операторы, режиссеры? Это известные в сфере кинопроизводства люди?
– Их проекты оцениваются весьма высоко.