Запретный огонь

— Ниже, — пробормотал Кинг.
Она провела руками по его торсу, по шелковистым темным завиткам на груди, которые от талии сужались в тонкую линию.
— Возьми его в руки, — прошептал Кинг охрипшим от желания голосом.
Ларк подчинилась и задохнулась, когда мужское естество ответило на ее прикосновение.
— Нет, прости… не надо, — простонал Кинг, запрокинув голову. Поймав руку Ларк, он поднес ее к губам. — Иначе все произойдет слишком быстро для того удовольствия, которым я хочу тебя порадовать, — бормотал он. — У тебя божественные руки. Еще минута и…
Накрыв губами ее рот и обняв за талию, Кинг раздвинул ее бедра и поглаживал завитки лона. Его пальцы двигались медленно, сначала по поверхности, потом глубже. От таинственного масла, согревшегося от движений его искусных рук, пульсирующие волны, простреливая ее лоно, разбегались по телу, даря головокружительные ощущения.
— Прости, может быть немного больно… но только в первый раз, — пробормотал он, почти касаясь губами ее рта. — Другого пути нет, любовь моя. Вода и масло помогут ослабить боль.
Ларк, словно в оцепенении, притянула его ближе и нашла его губы, а его пальцы двигались вглубь, скользя по росе ее пробуждения. Внезапно он убрал пальцы и заполнил ее собой. У Ларк едва сердце не остановилось, горячие волны, разбегаясь по всему телу, сотрясали ее. Застонав, Кинг поднял ее бедра и сомкнул ее ноги вокруг своей талии. Оба двигались вместе в неистовом ритме наслаждения.
Теперь не было никакой боли, только пульсирующий жар от движения его копья, все наливавшегося и заполняющего ее изнутри, наконец оно, казалось, взорвалось, заполняя ее семенем.
Ларк цеплялась за Кинга. Ее сдавленные вздохи сливались с его довольными стонами. Он уронил голову ей на плечо, и не сразу смог заговорить. Когда слова наконец пришли, в них звучали слезы, хотя ни одна слезинка не пролилась.
— Тебе хорошо, моя Ларк? — с дрожью пробормотал он.
— Да. О, Кинг… Я никогда не мечтала…
— И я тоже, — проговорил он сквозь невеселый смех. — Я тоже.
Встав, он накинул на нее полотенце, поднял на руки и понес к третьей купели. От нее не поднимался пар, вода была холодной. И Ларк поежилась в руках Кинга.
— А это нужно? — спросила она. — Мне сейчас так тепло, а вода на вид… ужасно холодная.
— Нужно, — ответил он. — Холод обострит чувствительность. Не волнуйся, любимая, я скоро снова тебя согрею. Это только начало нашей самой прекрасной ночи.
  
Глава 19
 
Погружение в холодную воду было кратким. Потом Кинг энергично растер Ларк полотенцами и понес в спальню. Это была маленькая, скудно обставленная комната, но с роскошным меховым ковром на полу, и кроватью из красного дерева с толстым одеялом, кремовыми простынями и горой пуховых подушек. Горящий камин заливал комнату теплым янтарным светом, смягчая тени, которые, казалось, танцевали в углах, словно живые существа.
Положив Ларк на кровать, Кинг подоткнул одеяло. Его кожа поблескивала от душистого масла. В свете камина он казался золотым изваянием, и Ларк не могла оторвать глаз от его высокой, хорошо сложенной фигуры, от широкой груди и плеч, от плоского живота и узких бедер. Он был самым великолепным созданием, которое она могла себе представить, и он принадлежит ей, пока смерть не разлучит их. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Ты проголодалась? Есть фрукты, сыр и вино.
— Вовсе нет, — ответила она, глубже забираясь под одеяло. После холодного купания кровь живее побежала по жилам, и шелковистые простыни казались прохладными.
— Ты должна выпить немного вина. — Кинг взял бутылку с серебряного подноса, стоявшего на столике, которого она раньше не заметила. На подносе громоздились сливы, яблоки, виноград и щедрый клин ароматного сыра. — Согрей для меня постель, — пробормотал он, шагнув к двери.
— Куда ты? — окликнула Ларк. Она не представляла, как найдет дорогу назад из этого лабиринта, если Кинг ее тут оставит.
— Принесу нашу одежду, — бросил, он через плечо. — Она высохнет около огня.
 
Казалось, он ничего не упускал. Да, он не первый раз здесь, но впредь будет приходить сюда только с ней. Она в этом уверена. Горячая кровь застучала у Ларк в висках, когда она вновь переживала их интимное слияние. Он пробудил ее для удовольствий, о которых она не подозревала. «Это только начало нашей самой прекрасной ночи», — сказал он. Что еще есть в запасе? Ларк по-прежнему смаковала то, что произошло в купели, и радовалась, что отдалась этому таинственному потомку пиратов, которого едва знала, Но хоть он ей муж, ее поведение было шокирующим. Что он о ней подумал?
Однако у нее не было времени волноваться. Через несколько минут все еще нагой Кинг вернулся с охапкой мокрой одежды и развесил ее на каминном экран.
— Хорошо! Вижу, ты согрелась, — заметил он, выпрямляясь.
Ларк не хотелось, чтобы он невозмутимо расхаживал перед ней голым. У нее мгновенно запылали щеки.
Даже в пассивном состоянии его мужское достоинство производило внушительное впечатление. Ларк не могла отвести от него взгляд, ее лоно сладко заныло, словно их соединила невидимая нить. Это великолепие было у нее внутри! От одного его вида у нее снова забурлила кровь. Усмешка Кинга красноречиво сказала ей, что он заметил, как она разглядывает его. Она именно разглядывала! Она была на грани позора, а он не сделал ни малейшей попытки пощадить ее, разгуливая нагишом но комнате, наливая вино и выбирая фрукты на серебряном подносе.
— Т-тебе не холодно? — спросила она, глубже зарываясь под покрывало.
— Если я и замерз, то скоро согреюсь, — ответил Кинг, откусывая сочные ягоды от виноградной кисти, зажатой между двумя бокалами. — Выпей. Это лучшее вино в наших подвалах.
— Контрабанда, конечно, — игриво сказала Ларк, взяв бокал.
— Конечно, — согласился Кинг и, сев рядом с ней, положил виноград на подушку. — Как и это. — Он указал на спелую гроздь. — Здесь, в Корнуолле, мы ничего похожего не выращиваем. — Когда Ларк открыла рот, чтобы ответить, он сунул ей между губ виноградину. — Что скажешь?
Ларк раскусила сочную ягоду. Пикантная сладость дразнила ее язык, сок стекал в горло. Ее ум вернулся к недавнему разговору о каперах. Кинг пытается ей что-то объяснить?
— Но ты сказал, что на твоем отце все закончилось, — ответила она, игнорируя его вопрос. Не было никакой нужды отвечать — конечно, виноград восхитителен, и Кинг прекрасно это знает. Вряд ли он стал бы угощать ее кислятиной.
— В общем смысле — да, — сказал Кинг. — То есть я лично не забирался в соленые глубины и не вытаскивал это на берег. Контрабанда, однако, все еще процветает на корнуоллском побережье и, не сомневаюсь, будет процветать. У меня здесь много друзей, которые предпочитают, чтобы я употреблял такие деликатесы, а не какую-нибудь дрянь.
— Поняла, — пробормотала Ларк.
— Ничего ты не поняла, — вздохнул Кинг. — Сейчас не самое подходящее время для разъяснений, но думаю, я должен это сделать, учитывая…
— Учитывая что?
— Учитывая характер моего дела… которое вынудит меня на некоторое время расстаться с тобой.
— Я не понимаю.
— Знаю, что не понимаешь. Я даже не уверен, что тебе следует это рассказывать.
— Скажи мне, Кинг.
— Сначала поклянись, что сохранишь все в тайне. Не говори об этом ни единой душе: ни Агнес Гарвуд, ни Ли, ни матери, особенно матери. Никому. Ты должна пообещать мне.
— Да, но не довериться твоей матери… Она не глупа, Кинг. И прекрасно понимает, что происходит у нее под носом. Думаю, посвятив ее в свою тайну, ты в значительной степени разрушишь возникшие между вами преграды. Если ты этого не сделаешь, это только подольет масла в огонь отчуждения. Она так тебя любит… но не знает, как выразить это и мне печально видеть, что пропасть между вами расширяется.
— Эта пропасть не моих рук дело, Ларк, — защищался Кинг. — Она возникла больше тридцати лет назад в семье, в которой не было любви. Я своим существованием напоминаю матери о неудачном браке. О, я знаю, что на свой лад мать меня любит, но она не может заставить себя признать это, не говоря уже о том, чтобы сказать об этом вслух. Если бы я хоть раз услышал эти слова из ее уст… но этого не случилось, так что лучше оставим все как есть.