Чужое сердце или проклятуха поневоле (СИ)
Волна паники нахлынула моментально. Меня затопило страхом, от которого ноги тяжелеют. Что делать? Где Витя? Где Хан? Что вообще происходит??? Тело задрожало, не исключаю, что это была попытка побиться в конвульсиях от перенапряжения. Человек, который нёс меня, это почувствовал и слегка подбросил в воздухе, чтобы держать удобнее.
Было темно. Ночь. Сколько же я спала и что произошло за это время? Но главное, куда меня несут и зачем? Мысли путались и сбивались неприятным горячим комом в горле, которые мешал не то, чтобы орать, но даже говорить.
Глава 17: колхоз — дело добровольное?
Сковавший страх так и не дал заговорить на протяжении всего того времени, что меня несли на руках. Кстати, длилось это совсем недолго. Разжмуриться решила спустя несколько минут после того, как меня занесли в довольно тёплое помещение и уложили на что-то мягкое. Если быть точной, то сначала меня сгрузили на пол, а потом я услышала хлопок двери. Всего мгновение и поблизости уже началось шевеление.
Рискнув открыть глаза, я увидела небольшую не слишком щедро освещённую комнатку с матрасами, на которых кучковались девушки. Были то они уже совсем не девушки, судя потому, что почти все находились в разной стадии беременелости. Делаааааа. Что это тут у них? Нелегальный бордель на любителя или база тайных суррогатных матерей, а, может, и всё вместе? С фильмами на отечественных телеканалах точно надо завязывать, а то все ассоциации в голове сплошь нездоровые. Сначала всю дорогу по лесу втайне боялась увидеть где-то брошенный и плохо замаскированный труп, теперь не знаю, как интерпретировать вот это.
— Добрый вечер, — робко и с сомнением поздоровалась я.
Женщины закивали, заулыбались, но ни одного слова мне никто так не сказал. Ох, чем дальше, тем страньше. Ко мне подошла одна из беременяшек, наверное, самая главная. Навскидку лет тридцать, полные губы со следами филлера, светлые волосы до лопаток с сильно отросшими тёмными корнями, точёный носик, большие как у оленёнка распахнутые глаза, симметричные брови слишком правильной формы. По всему было видно, что молодая женщина явно не селянка, хотя и одета в какой-то балахон с вышивкой, подпоясанный над животом. Беременяша протянула мне чашку, добродушно улыбаясь. Всё это происходило в молчании.
Я отпила. В чашке оказался отвар или настой, или вода в которой грибы мыли, а, может, и ноги полоскали. Пить расхотелось мгновенно. Не так сильно уж меня жажда мучила,так выяснилось. Благодарственно кивнув, я поставила чашку рядом с собой, закрыв ладонью ее содержимое ладонью. Блондиночка немного постояла, но всё же ушла.
Все присутствующие по-прежнему молчали. Я тоже не стала нарушать тишину, решив пока есть возможность освоиться и оглядеться. На самом деле было жутко страшно. Где Витя, как они с Ханом позволили забрать меня какому-то мужику и принести в место, страннее которого, прежде мне видеть не доводилось?
Комнатку освещало несколько ламп на стенах, забранных в металлическую окантовку. Они напоминали старые-добрые советские лампы. Света было достаточно, чтобы видеть силуэты и общую обстановку, но и только. Тени прыгали по стенам, помещение сковывал зловещие молчаливый полумрак. Читать, писать, вязать или вышивать крестиком не предполагалось. Как, видимо, и разговаривать. Вероятно, именно поэтому девушки спали, полулежали или сидели на своих матрасах, уложенных поверх какого-то настила. Делали они это исключительно в тишине, что для такого большого женского общества было аномально.
Освоившись в помещении, я сделала вывод, что оно похоже на старый спортзал советского типа. В пользу этого говорил и прорезиненый настил, и остатки деревянных лесенок у одной из стен, и форма упомянутых ранее ламп.
Основная волна панической атаки прошла, и я задумалась о том, что делать дальше. Можно было опрометчиво понадеяться на Витю, но раз он допустил, чтоб я оказалась здесь, то, возможно, ему самому нужна помощь. Отсутствие Хана впервые не радовало и тоже заставляло волноваться. Думать о другом варианте, в котором моему наставнику и его псу уже вообще ничего не нужно, не хотелось. Сейчас мне бы совсем не помешала способность управлять своей силой или хотя бы навык призыва голоса Бородина. Всё ж было бы не так страшно,чем теперь.
Всю ночь я просидела на своём матрасе, не сомкнув глаз, хотя никакой прямой угрозы рядом не было.
Девушки мирно спали, ворочались, сопели, кто-то даже храпел. Я боялась отключиться и оказаться окончательно беззащитной, но под утро меня всё-таки сморило.
Бородин подошёл ко мне тихо, как кот на мягких лапах, и тронул за плечо. Я шарахнулась и могла упасть, если бы он меня не подхватил. Сегодня Роман выглядел странно. На нём была лётная куртка, брюки карго с множеством карманов, туго зашнурованные армейские ботинки, а ещё он был бородат.
— Я уснула? — логично предположила, усаживаясь на пень, ведь мы были в лесу.
Роман лишь кивнул в ответ и присел передо мной на корточки, так, чтобы наши глаза были на одном уровне.
— Витя… Он жив? — задала я беспокоящий меня вопрос.
Бородин торопливо закивал, улыбнувшись. Сегодня он был неразговорчив. Дурацкий какой-то сон. И Бородин в нём дурацкий, раз пришёл, мог бы сказать, что теперь делать, как выбираться.
— Почему ты не разговариваешь со мной?
Роман взял валяющуюся неподалёку от моего пенька палочку и принялся что-то ковырять на земле. Он изобразил фигурку зверька с острыми зубами.
— Пепи? А причём тут чумовые? — не поняла я.
Бородин снова принялся рисовать и по его странным, порой не совсем внятным символам я поняла, что пока не дам ответа по соглашению с приносящими болезни, общаться с Романом голосом даже во сне не смогу. Да сама же просила, дура, чтобы не слышать больше его голос! Видимо, там ещё и формулировка про слова была, раз Бородин устроил тут мне ребусы с пантомимой вместо того, чтобы написать всё словами. Как это всё не-во-вре-мя!
— И что теперь делать? — меня по понятным причинам больше всего беспокоил именно этот вопрос.
Роман поджал губы и пожал плечами, но противореча своему молчаливому «не знаю» сразу потыкал палочкой в морду чумового, которую изобразил на земле в начала нашего «разговора».
— Соглашаться на договор?
Роман неопределённо покачал головой и повертел рукой. Кажется, у меня начиналась истерика. Увидев Бородина во сне, я ощутила прилив оптимизма, думала, сейчас вот он всё мне объяснит, скажет как, выбраться из сложившейся ситуации, где искать Витю. Хотя номинально он вроде и попытался подсказать выход, но это не то. Я закрыла лицо руками, хотела заплакать или заорать, в общем, попытаться как-то уменьшить напряжение. Но Роман снова тронул меня за плечо. Я отдёрнула руки от лица, чтобы увернуться, и поняла, что уже не сплю. Моё плечо теребил вовсе не Роман, а одна из девушек, с которыми я ночевала.
Заметив, что я проснулась, молоденькая брюнеточка с едва наметившимся животиком, улыбнулась и протянула мне полотенце, новую зубную щётку и пасту. Я приняла подношение и не без труда встала с матраса. Тело ныло, наказывая меня за сон в непредназначенной для этого позе. Мне жестом показали, куда нужно идти, а потом и проводили в нужное помещение, напоминавшее общую душевую всё того же спортзала. Кафель бледного зеленоватого оттенка сразу вернул мои мысли в детство.
В туалете нашей школы была вот такая же плитка, да и в целом количество и расположение раковин и открытых
душевых с перегородками в метр и стоками в полу не оставляли сомнений о том, когда строили это место. Уверена, за дверью, что была напротив душевой, общественный туалет на 6 человек или что-то в этом духе.
Чистить зубы и умываться пришлось с ассистентом. Всё та же милая брюнеточка поливала мне из ковшика, оказалось, что воды в кране нет. Идти инспектировать туалеты как-то резко расхотелось. При случае лучше уж посетить кустики, их тут в деревне много, при условии, что этому никто не воспрепятствует. После окончания нехитрого утреннего моциона, меня все ещё молча повели на улицу. Воздух! Каким же вкусным может быть воздух! Свежий, немного сырой после дождя, но уже согретый солнечными лучами. В воздухе чувствовался запах леса и мокрой травы. Земля и на вид была всё ещё влажной, пусть уже и неплохо подсохла после вчерашнего дождя.