Безумный экстаз

— Некоторые считают иначе, — возразил Этан. — Сколько вагонов «Кроникл» было прицеплено к поезду?
— Четыре.
Этан тихо выругался.
— Значит, их прицепили к составу в Шайенне?
— Да.
Этана не избавило от угрызений совести сознание, что он ничего не знал о присутствии в поезде репортеров. Такое совпадение невозможно предугадать и за годы подготовки. У них не было достаточно времени. Этан переступил с ноги на ногу, слегка опуская кольт, и потянул вниз платок. Тот свалился на шею и открыл лицо.
Дрю Бомон напряженно ждал выстрела. Выстрел не прозвучал немедленно, и страх Дрю превратился в гнев.
— Что ты копаешься, сукин сын?
— Выслушай меня, — спокойно приказал Этан. — Когда я выстрелю, ты должен схватиться за грудь, упасть и покатиться по склону. Я подтолкну тебя в бок. Выбираться отсюда будешь сам.
— На этом склоне я сверну себе шею.
— Может быть. Здесь полно острых камней. Но я постараюсь толкнуть тебя не слишком сильно. Вероятно, ты прокатишься футов тридцать. — Этан почувствовал не скрываемый гнев своей жертвы. — Послушай, если ты предпочитаешь получить пулю в сердце, пожалуй, я смогу тебе помочь.
Дрю с трудом глотнул.
— Зачем ты это делаешь?
— У меня есть свои причины. — Спокойно отозвался Этан. — И потом, прежде чем написать хотя бы слово для своей газеты, свяжись с ее владельцем. — Этан прищурился. — Ты понял? Ни слова, пока не поговоришь с Маршаллом. Расскажи ему, что случилось, и пусть он сам принимает решение, что публиковать. Не пытайся решить это за него.
Дрю уже собирался спросить, зачем это понадобилось, когда увидел, что задняя дверь эмигрантского вагона открылась и оттуда вышла Мишель Деннехи. У Дрю расширились глаза.
— Боже, это она!
Этан быстро оглянулся через плечо. Мишель была не одна, как и следовало ожидать. Оби с дробовиком с трудом поспевал за ней — Мишель устремилась вперед со скоростью, с какой еще недавно мчался поезд.
— Черт, это меняет дело.
Глаза Дрю тревожно метнулись из стороны в сторону.
— Надеюсь, ты не собираешься…
Этан кивнул.
— Не трусь, пинок будет не смертельным. — Он поднял оружие и выстрелил, пристально глядя, как Дрю шатается на месте. Сзади быстро приближались Оби и женщина. — Падай, ублюдок! Живее!
Дрю ощутил, как под ним подогнулись колени. Только ударившись о гравий обочины, он понял, что в него так и не выстрелили. Дрю шагнул ближе к краю обочины и растянулся на земле. Он услышал вопль Мишель, но не успел подумать об этом. Сапог Этана вонзился в его ребра, сбрасывая на откос. Дрю заскользил на животе, перекатился, попытался за что-то зацепиться, затем покатился еще быстрее. Вместе с ним вниз понеслись гравий, осколки камня, снег, ветки колючих кустарников, обрывки веревок. Что-то ударило Дрю в голову, и в глазах внезапно потемнело. Прежде чем потерять сознание, он успел подумать, что быть пристреленным, вероятно, не так уж больно.
Этан не успел отвернуться от края обочины, когда на него напали сзади. Мишель сумела просунуть руку ему под подбородок и сильно сдавить шею. На мгновение Этан подумал, что от толчка они оба покатятся вниз, но вместо этого они упали назад, на рельсы, причем Мишель оказалась придавленной телом Этана. Быстро перевернувшись, Этан пригвоздил ее к земле, обхватив талию коленями и удерживая бьющиеся руки над головой.
Воздух мгновенно вылетел из легких Мишель — только это мешало ей ругаться так же отчаянно, как мужчине над ней. Мишель уставилась в потемневшее от гнева нависшее над ней лицо, заметив, как судорожно дергается на щеке мускул. Мужчина перестал чертыхаться, сжав губы и плотно стиснув зубы. Его подбородок был почти квадратным, твердо очерченным и волевым. Внезапно Мишель подумала, что в первый раз видит нижнюю часть лица незнакомца.
Но нет, она явно видела ее прежде. Мишель снова попыталась воскресить воспоминания. Она уже видела это лицо — в этом Мишель не сомневалась, — но где?
— Вы убили Дрю, — бросила она обвинение в лицо незнакомцу. — Я видела!
— Да, я его убил.
Оби встал над ними, опуская дробовик.
 
— Леди, вам повезло, что он не убил и вас.
— Еще убьет — как только узнает, кто я.
Этан вздохнул:
— Черт! Неужели так трудно придержать язык?
Мишель не обратила на него внимания:
— Дрю был не только моим другом, он был…
Этан отвесил ей пощечину.
— За что ты ее? — поинтересовался Оби. Голова Мишель склонилась набок, глаза закрылись, очки перекосились. — Кто она такая?
Этан поднялся, отдал Оби свой кольт, затем посадил Мишель, наклонился и взял ее на руки.
— Моя жена, — бросил он и направился к поезду.
Ее разбудила боль, пронзающая всю левую половину лица. Сначала Мишель растерялась, не понимая, где находится, и чувствуя ровное движение под собой. Кто-то или что-то держало ее так надежно, что Мишель не могла пошевелиться. Прошло несколько минут, прежде чем она поняла, что едет верхом в ночной темноте, а мужчина, который чуть не сломал ей челюсть, крепко придерживает ее.
— Очнулась, — проговорил он.
Мишель отметила бесстрастный тон незнакомца. Казалось, его не раздражает, но и не радует то, что она пришла в сознание. Мишель повернула голову, отстранясь от спутника, чтобы оглядеться. Позади ехали еще трое мужчин, двоих Мишель видела в поезде. Грабителя, который заставил врача помочь ей и, очевидно, был главарем, нигде не было видно.
Тропа была опасной, крутой и каменистой. Подъем затрудняли наледи и хрусткий снег и особенно — неожиданные резкие спуски. Спутник Мишель надежно придерживал ее перед собой, крепко обхватив ее бедра ногами. Лука седла больно врезалась в плоть, но по сравнению с болью в челюсти это неудобство не заслуживало внимания.
Кавалькаду замыкали вьючные мулы, упрямо отказывавшиеся идти за вожаком. Их резкие крики эхом отозвались в узком ущелье, вслед за криками слышался свист хлыстов.
Мишель осторожно подвигала челюстью из стороны в сторону и поняла, что она не сломана.
— Где мы?
Этан ответил не сразу, желая продлить молчание. Он уже понял, что даже упрямство мулов не сравнится с нравом женщины, сидевшей в его объятиях.
— В горах, — наконец произнес он.
Мишель вздохнула:
— Это мне известно. В каких горах?
— В Колорадо.
В этом ответе тоже не было ничего нового.
— Полагаю, более подробного ответа мне от вас не добиться?
— Ни от меня, ни от кого-нибудь другого.
— Мы едем в ваше убежище?
— Вроде того.
Его краткие, уклончивые ответы вызывали раздражение. Терпение Мишель иссякло.
— Но зачем вы забрали меня с собой? — требовательно и резко спросила она и тут же поморщилась от боли. Она попыталась поднять руку и приложить ее к поврежденной челюсти, но обнаружила ее в руке спутника. — Вы разрешите? — спросила Мишель, стискивая зубы и сдерживая подступающие слезы.
Этан ослабил пальцы и позволил ей поднять руку. Пока Мишель не очнулась от обморока, ехать было гораздо легче. Этану требовалось сосредоточиться, пробираясь по узким перевалам и крутым тропам, чтобы уцелеть самому и сохранить невредимыми пленницу и коня.
Мишель прижала ладонь к опухшему лицу, думая, что синяк продержится несколько дней.
— Почему я еду с вами? — снова спросила она.
— Я сказал Оби, что вы моя жена.
— Ваша жена! — Мишель хотела закричать, но Этан опередил ее. Он зажал ладонью ее рот и нос, приглушив слова. Мишель снова чуть не упала в обморок от боли и нехватки воздуха.
— Замолчите и послушайте! — низким, глухим голосом приказал Этан. — Незачем повторять мои слова. Я просто пытаюсь сохранить вам жизнь. Не заставляйте меня пожалеть о своем решении. — По расслабленной позе Мишель Этан понял, что она смирилась. Он осторожно убрал руку и услышал, как Мишель со всхлипами глотает воздух.
Когда тропа стала пошире. Этан пропустил остальных вперед, придержав коня. Его спутники заухмылялись, поняв, что он намерен делать, — только об атом они и переговаривались с тех пор, как покинули триста сорок девятый поезд.