Очень древнее зло
Дука замотал головой.
– Не хочу!
– С чего так?
– Так… они же ж во… мелкие. Такую бабу и раздавить недолго, – пожаловался Дука, но после призадумался и вздохнул. – Хотя от… у ладхемцев там одна есть… красивая женщина. Очень.
И руки развел, размеры красоты показывая.
– Ну вот, станешь бароном и женишься. И будет тебе счастье…
– Ладно баишь, – сплюнул Бран и вновь по старой привычке затер плевок ладонью. – Но с одного титула, если кто и получит, жив не будешь…
– Так ведь и вправду, город древний, забытый. Там много всякого, за что платят даже не золотом, – дэр Гроббе мысленно примерил титул, который…
Оно ведь и вправду… был пират, разбойник и висельник, разыскиваемый… где только, в общем, не разыскиваемый. А станет… если станет…
…а ведь аристократа повесить не так просто.
Особенно такого, который Повелителю присягу принесет. А дэр Гроббе принесет.
Коль жив останется.
И…
И «Веселая Магда» приняла на борт пару десятков легионеров, Командора их, рядом с которым дэр Гроббе ощущал себя неуютно, а заодно уж рыцарей Света.
И степняков.
И вот теперь, глядя на бушующую темноту, дэр Гроббе думал, что все-таки зря это он… наверное. Но вот откуда-то издалека донесся тонкий протяжный звук. Будто струну тронули.
И еще один.
Третий.
Они рождались, где-то там, впереди, средь кипящих волн и ветра, чтобы унять и то, и другое. Они умирали, но цеплялись за новые, выстраивая непонятную, но завораживающую мелодию.
И море тоже слышало.
Внимало.
Ветер рванул было, скользнул по снастям, вяло пытаясь опрокинуть «Магду», да и унялся. А волны, еще недавно поднимавшиеся едва ли не до вороньего гнезда, облеглись. Улеглись. Море сделалось гладким, что зеркало.
И это было нехорошо.
Нормальное море себя так не ведет. А неведомая музыка расползалась по этой глади. И главное, хотелось её слушать. Более того, стало страшно, что тот музыкант возьмет и…
Бросит.
Дэр Гроббе всхлипнул от страха. А потом отвесил себе оплеуху.
– Антонио! – рев его ненадолго перекрыл музыку. – Антонио, чтоб тебя… играй!
И спустя мгновенье уже тут, на корабле, зазвенели, загудели струны, но слишком слабы они были. Заухал и затопал кто-то.
Дук.
И выхватив нож из-за пояса, ударил им в борт. На стук отозвались с другой стороны. И еще дальше… верно…
Дэр Гроббе сам потянул клинки. Пусть простят его мастер и благородная сталь, но иного выхода нет. И металл ударился о металл со звоном. Где-то рядом зазвенело. Раздался лязг и хруст. И топот.
– Дружно! – рев Командора заставил дэра Гроббе бить клинком по клинку с большею силой. А меж тем по черной-черной воде скользили тени. Длинные. Расплывчатые.
И музыка, рождаемая ими – а в том у дэра Гроббе не оставалось сомнений – оплетала, поглощала иные звуки, порождая душевный дурман.
Надо было уши заткнуть. И…
– Готовься! – его крик почти потонул в темноте. – Сейчас полезут… все наверх… к бою…
И тревожно загудел корабельный колокол.
А дэр Гроббе подумал, что лучше уж в бою помереть… хотя, конечно, лучше бы не помирать вовсе, но как оно еще получится.
ГЛАВА 7
В которой есть место подвигу
«И вознеся над головой меч свой, взмолился рыцарь, воззвав к Пресветлым Сестрам, испросив их о милости и благословении. Расступились тучи, и луч солнца пал с небес на голову славного воина. Тогда-то и понял он, что услышана была молитва его. Возликовал его дух. И вышел Светозарный на бой с проклятым чернокнижником. И поверг его…»
Он слышал вой.
Утробный. Душераздирающий. Порождающий одно-единственное желание: пасть наземь и молить о пощаде. Или хотя бы о смерти скорой. Но Артан лишь крепче сжал рукоять меча.
Стало… стало легче.
– Что это? – одними губами спросил он, сомневаясь, впрочем, что будет услышан. Вой оглушал. И люди… дэр Гроббе, вытащив зачем-то клинки, стучал одним по другому. Но ни звука не прорывалось сквозь вой. Где-то рядом огромный матрос с остервенением колотил палкой по мачте.
А вой… приближался.
Нахмурился Повелитель Тьмы. И фигура его подернулась черной дымкой.
Понятно…
Что ничего не понятно.
Загремел корабельный колокол. А в черной глади то ли еще воды, то ли уже неба, скользнули размытые тени. Повеяло… недобрым.
– Твою ж…
Надо было бы помолиться. Наверное. Воззвать… Артан читал хроники. Все герои обязательно воззывали к небесным покровителям. Да в голове пустота.
Заученные намертво слова молитв подевались куда-то.
И сами молитвы исчезли.
Благословение? Какое благословение в сердце тьмы… или где-то рядом? А о борт корабля ударилось что-то, тяжелое, заставившее суденышко содрогнуться.
– Держись, – Повелитель обернулся, и глаза его полыхнули алым.
Проклятое пламя.
Кровь демоническая. И доказательство иной, отвратной природе, силы. И надо… надо было вызывать на бой его. Артан стиснул зубы. И отвернулся.
Что бы ни происходило, он хотя бы умрет с честью. Правда, мысль об этом не внушала радости. Умирать, даже с честью, как-то вот перехотелось, что ли.
– Чего тут… – рев брата Яноша ненадолго перекрыл вой. А ведь голос у него хороший и…
– Гимн! – рявкнул Артан.
– Чего?
– Гимн заводи… Свету!
Брат Янош заглянул за борт. А теней становилось все больше и… и вой их… он не только раздирает душу. Он еще нашептывает, что зря Артан силится одолеть его. Что… все уже решено. И надо смириться.
Сложить оружие.
– От века грозного врага… – хорошо поставленный бас брата Яноша взрезал темноту. И к нему присоединился нежный баритон брата Свава.
– …не одолеем сами…
Старый гимн.
Древний даже.
Ныне вовсе волею Храма выведенный из числа разрешенных, ибо что-то там не так… то ли со словами, то ли со смыслом. Не важно. Артан никогда особо не понимал этих словесных баталий.
– Наш древний враг не спит… – чей-то хриплый голос не попадал в ноты.
Пускай.
Слова подхватывали.
Люди.
И не только.
Рядом возвышалась темная фигура Командора. И оказывается, что тьма тоже бывает разной. Его – плотная злая. А еще поющая, ибо пусть голос его теряется средь прочих, но Артан слышит.
И собственные губы его шевелятся, повторяя:
– Они наш меч, оплот и щит…
Белесая тень выползла из черноты, чтобы ловко, цепляясь за борта корабля, вскарабкаться выше. И выше. Артан теперь видел её. Тонкие длинные руки. Белесые. Полупрозрачные. Сквозь кожу видны и кости, которые сами по себе казались стеклянными, и синеватые сосуды, и мышцы.
Тонкое угреобразное тело.
И длинный хлыст волос, что расплывались по воде.
Лицо.
Красивое.
Пожалуй, настолько красивое, что в ином каком случае он мог бы залюбоваться им. А ныне просто повернул меч и ткнул меж пухлых приоткрытых губ. Тварь покачнулась и, выплюнув бледноватую мутную кровь, рухнула вниз. И тотчас вскипела вода.
– Они что… кто это… – брат Янош перевел дух. – Сохраните пресветлые Сестры… и чтоб я еще раз утреннюю молитву проспал!
А по борту уже карабкалась новая тварь. И еще одна. И не одна. Море, ставшее густым, тягучим, выпускало их одну за другой.
– А я слышал, что русалки прекрасны, – задумчиво сказал смутно знакомый матрос, тыча длинной пикой. Действовал он весьма умело, и то одна тварь, то другая отваливались, чтобы рухнуть в кипящие воды.
Точно.
Артан узнал.
Это же певец. У него и физия была смазливая, и голос тонкий, нежный. Артан еще подумывал, не выписать ли ему рекомендательное письмо. В Храмах всегда была проблема с хорошими певчими, особенно после того, как внутренний эдикт запретил покупать рабов.
Да…
– Ну, это смотря с какой стороны глядеть, – брат Янош ловко орудовал мечом. Благо, тот у него был длинным и с виду вовсе неподъемным. Ходили слухи, что в годы младые, когда стремления к прекрасному в голове было больше, чем здравого смысла, брат Янош принес присягу, что, дескать, отныне и до конца жизни своей станет воевать этим вот, больше похожим на железную искривленную палку.