Соло для няни

— Продолжайте, пожалуйста, мне интересно.
— Про дисциплину не мне вам рассказывать, требования по максимуму для среднего персонала — это обыкновенное дело. К этому я быстро привыкла, хороший результат как цель, и непременно признание моего успеха окружающими — я жила внутри этой цепочки довольно долго, и это заполняло почти все мое время. Где его было тогда взять для дальнейшего образования?
— А все-таки, хотелось ведь большего? — улыбнулся Сергей Николаевич.
— Вы хотите все мое прошлое выведать? — Я догадывалась, что его доброжелательное любопытство неспроста, но не понимала почему?
— …Если у вас есть время, то не будем откладывать самое интересное! — И Сергей Николаевич демонстративно устроился поудобнее.
«Ну что ж, коли так любопытно, слушайте мою анкету!» — решила я.
— …Я уехала в Германию, как военнообязанная, приложив для этого неимоверные усилия и принеся немалые жертвы по меркам того времени и по мнению моих сверстников. А вернулась уже с мужем и маленьким сыном. Нужно было начинать все сначала, почти на пустом месте: искать работу, жилье. Моя работа всегда мне нравилась, не нравилась только зарплата и полное отсутствие свободного времени, поэтому пришлось-таки вопрос заработка поставить на первое место. После жизни в Германии я уже не могла смиренно принять условия и уровень жизни, который у нас, медсестер, по-моему, так и не изменился: работаешь реально за троих, отвечаешь за пятерых, а получаешь как все. Я уже доказала на всех рабочих местах, что могу быть и самоотверженной, и выносливой, и суперответственной, но мне как никогда нужна была материальная компенсация за мои сверхусилия. Потому как юношеский энтузиазм иссяк. Короче говоря, при первой же возможности я стала менять свое направление. — Я допила мой кофе и глянула на моего собеседника.
— И как вам удалось так резко повернуть в жизни? У вас такие хрупкие ручки, — проговорил он после небольшой паузы.
— Я всегда мечтала научиться водить машину, между прочим, но раньше не было такой возможности, поэтому пришлось виртуально рулить по ухабам собственной биографии. Когда я оказалась на новом перекрестке, в свободном, так сказать, плавании, пришлось опять доказывать свое соответствие. Думать об отдаленных перспективах и о возрастных проблемах тогда было некогда, да и бесполезно — откладывать на черный день было не из чего. Теперь, спустя десять лет, скорость моей жизни почему-то резко возросла и из туманных далей будущего уже видно: трудовой стаж по документам 15 лет, а реально — 25, последняя аттестация по специальности проводилась десять лет назад. И никакого тыла! Куда теперь поворачивать с такими габаритами? — засмеялась я.
Понятно, вопрос я задала риторический. Может быть, этот брюнет с лицом провинившегося ангела явился, чтобы прояснить мне самые важные вопросы? Взгляд у него грустный, беспорочный, глаза какого-то дымного цвета — смотрят и ласкают мое лицо. Чем же я его так окрылила? По глазам и рукам вижу, что он мой ровесник, хотя во всем остальном по-юношески легкий, сухопарый. Приятно с ним сидеть, знать, что нравлюсь ему, и придумывать себе, что может получиться из нашей «деловой» встречи.
И потом мне пришло в голову записать все это на бумагу, да так, чтобы было интересно читать. Я старательно вспоминала весь прошедший год, записывала события, произошедшие со мною, и мечтала открыть собственное агентство, мотаясь по всей Москве, выбирая помещение под офис. А в выходные была занята работой в больнице, где с усердием вспоминала навыки операционной сестры, получая от работы крошечную зарплату и огромное удовольствие.
Позвонил Володя. В моей голове от его голоса будто щелкает какой-то тумблер и начинается выработка волн. А в голове и в мыслях толчки от этих волн: да-нет, да-нет… Голос мягче — тверже, голос тише — громче, быстрее — медленнее. Я забываю: это он хотел меня услышать и позвонил, или я хотела ему что-то сказать? Володя пригласил меня на концерт. Это в Кремлевском дворце, вечером после работы. Назвал день, час, спросил, реально ли это для меня. Я должна что-то сказать, чтобы он понял, что ради этого события мне предстоит выкроить себе целый свободный вечер, что это непросто, но я приложу все силы и т. п. На самом деле я просто не была готова к такому походу. Вообще музыка для меня это такой мир, который существует по своим законам, параллельно с моей жизнью. Если я что-нибудь слушаю или напеваю сама себе — это просто такой материал из звуков и слов, который можно употребить внутрь, как напиток или как еду, иногда, очень редко, как лекарство. Музыкой это трудно назвать, невзирая на мелодию и ритм.
 
Но если я попадаю на концерт или вдруг оказываюсь в зоне реального звучания музыки, то пусть она мне даже не нравится, но впечатление создается такое, будто у жизни появился вкус. То есть можно сказать, что я меняюсь и внутри происходят какие-то перестановки: то, что в жизни занимало первое место, — уходит на второе или дальше, а то, чего раньше вообще не замечала, занимает первый ряд. От этого становится неудобно и непонятно: нужно ли привыкать к себе другой, или надо снова все расставить, как было? Однако об этом обычно некогда думать, так пусть все будет, как было! Но почему тогда становится больно внутри? Никто еще мне не подсказал, почему от настоящей музыки появляется такая неопределенность, и это напрягает. Поэтому, наверное, классической музыке я предпочитаю понятные песни.
Одно дело, когда ты слушаешь сама для себя. И совсем другое, когда вместе с милым. Я догадывалась: Володя ведет меня на концерт, чтобы я услышала и поняла то, что он хочет мне высказать, чтобы оценила его выбор, вкус, взгляды. А еще для того, чтобы в наших разговорах и беседах поселилась бы общая тема с вариациями: концерт, музыканты, публика, критика. Тогда он сможет блеснуть своей эрудицией передо мной. Поэтому надо мне постараться, договориться, чтобы освободить время для этого похода.
Мы пошли на концерт, и я услышала, наконец, эту знаменитость — Олега Митяева.
Мой выходной вариант в одежде традиционный — белый верх, черный низ. Происхождением и видом моих брюк и блузки я была довольна, они соответствовали месту и времени. Привела в порядок голову и все разгладила, — терпеть не могу жеваный фасад. Никаких украшений, кроме колечка — подарка Жанны и Майкла, и духи — уже на выходе. Посмотрелась в зеркало: лицо усталое, но глаза блестят и улыбка отличная! Володя ждал меня в такси, чтобы не заморачиваться с парковкой. Через несколько минут мы вошли в сияние-мерцание дворцового великолепия, и наши души, притаившись, принялись изучать окружающую среду, всю эту малознакомую флору и фауну меломанов. Из глубины сознания выплыли какие-то пионерские впечатления от давнего первого похода в этот же зал. Вспомнилось, как я расстроилась из-за того, что челка, уложенная романтической волной, прилипла под шапкой к голове. Сейчас-то можно носить на голове что только вздумается — все нормально, многие вообще в любую погоду без головных уборов. Но я по-прежнему могу расстроиться из-за прически. Володе проще, у него очень короткая стрижка — форма головы не вызывает вопросов, и вообще, на его полуспортивном фоне я выглядела просто блестяще. На нем был свитер и джинсы, все новенькое, хорошо сидящее. В целом я была довольна нашим тандемом и могу отвлечься на окружающих, хотя уже пора занимать места.
Хлопали барду долго и горячо, а цветов было совсем мало.
После концерта лица у всех выглядели будто умытые: мягкие, нежные взгляды куда-то вдаль, улыбки направо — налево, как в гостях у родственников. Что все-таки происходит с людьми во время концерта? Я лично просто сидела и слушала. Когда в зале рядами начали подпевать, мне тоже захотелось, но я не знала ни одной песни. Мелодии вроде были знакомые и слова простые, если не сказать примитивные, но мне незнакомые. Хотелось запомнить необычные, незатертые словосочетания, мне казалось, что они совпадают с моими забытыми мечтами из юности, со словами, спрятанными и потерянными от переживаний первой любви…