Измена. Сохрани меня (СИ)

Предложение хоть и безобидное на первый взгляд, но я знаю, почему оно звучит. Понимаю. И мне нужно решить, хочу ли я окунаться в новые отношения? Не просто принимать ухаживания, а пойти дальше.
До сих пор я словно болталась по направлению ветра, намеренно не переводя наши непонятные отношения в ранг чего-то более серьезного. Шагами навстречу я Руса не баловала.
И сегодня снова сделала шаг назад, потому что не умею противостоять Вадиму.
Но до каких пор это будет продолжаться?
— Я подумаю, — отвечаю, глядя в упор. Наше молчание глаза в глаза затягивается, мы оба понимаем, что, когда я дам ответ, это будет означать нечто большее, чем согласие развеяться.
— Я буду очень рад, если ты согласишься. Обещаю, ты ни о чем не пожалеешь, Лиза.
Киваю.
— Я пойду. Прости, что так вышло.
Усаживаясь в машину к Соколовскому, я все еще не могу до конца осознать, что чувствую. А еще у меня в руках букет от другого мужчины. Конечно, этот факт вызывает недовольство у Вадима.
Смотрит хмуро, но ничего не говорит. Права не имеет. Мы молчим всю дорогу, а затем Вадим без приглашения поднимается в квартиру, вместо с проснувшимся Артемом и сонной Аришей на руках. Мы проводим вечер вместе для детей, не сговариваясь ведем себя, будто не было между нами разрыва, выглядит все так, будто мы семья. Полноценная.
Дети ведут себя изумительно, словно они и впрямь бояться, что от любой их истерики мы с Вадимом снова поскандалим. Сегодня один из самых тихих и уютных вечеров за последнее время. Жаль, что он «ненастоящий».
Все, что сейчас говорит Вадим, я пропускаю через тяжесть, скопившуюся внутри. Я играю роль, на время окунаясь в иллюзию, будто мы муж и жена. Словно украдкой примеряю старое любимое платье, в которое не влезаю, но очень хочется.
Фасон уже не тот и по фигуре не подходит. Оно в прошлом, не для меня. Но из шкафа я его не убираю. Потому что когда-то было любимым. Да и сейчас я никак не могу поверить, что больше его не надену.
— Мафия уснула, просыпаются мирные жители, — шутит Вадим, как когда-то, прикрывая дверь в кухню.
Улыбаюсь в ответ. Сегодня дети нас не отпускали, мы перечитали им массу сказок, прежде чем они уснули.
Соколовский собирается что-то еще сказать, но его телефон в руках внезапно начинает светиться. Вадим поднимает на меня взгляд, тяжелый взгляд, выворачивающий наизнанку.
В наш иллюзорный мир врывается реальность, и карточный домик вмиг рушится. Некоторое время телефон тихо дребезжит. Экран гаснет и снова загорается. И Вадим все же на звонок отвечает.
— …Хорошо, — отвечает он, выслушав собеседника. — Я приеду, все хорошо будет… Нет, сегодня уже поздно. Завтра.
Я усиленно делаю вид, что меня этот звонок не беспокоит, отворачиваюсь, наливаю кипяток в чашки. Все делаю на автомате, слушая как в трубке детский голосок звонко что-то рассказывает. Как раз ставлю чай на стол, когда ловлю темный взгляд.
Вадим так и смотрит на меня в упор.
— Маме передай, что на выходных я тебя возьму с собой. А теперь ложись спать. И ничего не бойся.
Вадим кладет трубку, хочет что-то сказать, но я качаю головой:
— Тебе не нужно ничего объяснять, — усмехаюсь, озвучивая фразу Руса. Я знаю, что звонил Федя.
— Лиз. Он мой сын, и я не хочу больше от тебя что-то скрывать. Когда-то я пытался оградить тебя от правды, но сделал только хуже. Я знаю, что тебе больно, и что принять все это сложно. Но, пожалуйста, попытайся и меня понять. Ребенок ни в чем не виноват. Я с ним действительно общаюсь. И не перестану.
— Я понимаю.
Хочу сказать мягче, но мой голос звучит холодно.
Да, мне больно. И сложно. И понимания тут мало.
Смогу ли я когда-нибудь принять Федю? Мне необязательно с ним ладить, видеться тоже никто не заставит. Но факт останется фактом. Навсегда.
— Я постелю тебе в гостиной, — наконец отвечаю Вадиму на его вопрос, который проигнорировала, но о котором думала все это время. Это не только ради безопасности меня и детей, хотя в первую очередь я думаю об Арише и Артеме.
Но это и проверка.
Соколовский обещал, что его проживание с нами ненадолго, и он вскоре все уладит.
 
Допустим.
Но если это просто слова, чтобы оказаться ближе, он наверняка затянет с тем, чтобы решить все вопросы. И мне будет проще сделать выбор.
Принять то, что Вадим не собирается меняться. Наступить на грабли в последний раз.
Но я очень ошибаюсь, думая, что Соколовскому выгодно затянуть с решением нашего вопроса.
Через пару дней, когда я просматриваю ленту новостей, вдруг наталкиваюсь на кричащий заголовок о том, что на взятках попались известные в городе личности.
В статье говорится о нескольких чиновниках, громкие дела так же связаны с творящим беспредел следователем и оперуполномоченным, а так же под следствием оказались некоторые личности из комиссии по делам несовершеннолетних. Перечитываю раз за разом фамилии и поверить не могу своим глазам — серьезно?! Правда восторжествовала?!
Соколовский не соврал?
То, что всех закрыли означает — Вадим сдержал слово! Значит, я ошибалась его подозревая? Были бы договоренности — вряд ли бы все эти фамилии отказались в списке с громкими делами. Ну кто добровольно пойдет за решетку?
В груди растет волнение, но оно носит приятный характер, как будто спадает очередная преграда, которая мешала дышать.
Неужели мне действительно больше не нужно оглядываться и бояться выходить с детьми на улицу. Признаться, эти дни я словно ждала, когда на площадке ко мне кто-нибудь подойдет и снова попытается Аришу и Артемку забрать.
Вадима жду сегодня с особенным чувством. Готовлю ужин, подкрашиваюсь, смотрюсь в зеркало чаще обычного. А еще я надеваю красное атласное платье, которое так нравилось Вадиму. Это все необязательно, просто мне так хочется.
— Привет.
Вадим входит, тихо открыв дверь ключом. Я прислушивалась к каждому шороху, и конечно, уже стою в прихожей.
— Привет, — улыбаюсь в ответ.
Букет ароматных цветов я беру из рук Вадима, а он притягивает меня к себе.
— У меня хорошие новости, — говорит он. И замирает, опуская взгляд на мои губы.
До сих пор наша игра в пару происходила лишь при детях, не было между нами ни объятий, ни поцелуев.
А сейчас в прихожей, кроме нас, никого.
  
Глава 48
 
Вадим скользит темным взглядом по моим губам, а потом смотрит в глаза. Ничего не говорит. Он забирает лилии и кладет их на тумбу, а мои руки определяет к себе на плечи. Свои опускает мне на талию, чуть нажимает, словно предлагает поддаться. И я… поддаюсь.
Тогда Соколовский обхватывает меня так, словно ни за что отпускать не собирается.
— Как же я по тебе скучаю, Лизка, — звучит хрипло его голос. — Ты такая красивая.
От его слов по телу проходит волна импульсов, теплых, давно забытых. Хочу раствориться в его объятиях, как раньше, в прошлом. Сорваться так неистово, как срываюсь во сне каждую ночь. Вдыхать ароматы древесных нот и мускуса, а на выдохе шептать имя любимого… Но вместо этого, собрав всю волю в кулак, немного отстраняюсь:
— Вадим, — упираюсь теперь с напором, — нас дети увидят…
— Это наши дети, Лиз. Нам не нужно от них прятаться.
— Ты говорил про новости… — хватаюсь за спасительную нить.
Соколовский объятия ослабляет. Ухмыляется:
— Я же говорил, Храпин и компания тебя больше не побеспокоят. Поверь, они теперь будут расплачиваться за свои черные схемы. Попались на своих же махинациях. Не без моего участия, разумеется. Ну же, расслабься, теперь все будет хорошо. Слышишь? — Вадим улыбается.
Неуверенно киваю, растягиваю слабую улыбку в ответ:
— И тебе больше не придется оставаться здесь, поэтому радуешься? — шучу в ответ. Соколовский на это тихо смеется:
— Что-то я не подумал об этом.
Пользуясь тем, что Вадим расслабляется, все же выбираюсь из кольца его рук. Соколовский демонстративно вздыхает.
— Чаем напоишь или мне прямо сейчас на разворот?