Связанные венцом (СИ)
− Ты тоже желаешь меня, − уверенно заявляет. − Иначе не отдалась бы мне, и не закрепила наш союз плотской любовью.
Вот это самоуверенность. Королевская.
− Это была ошибка. Прорыв. Это венец так на меня повлиял, − пытаюсь втолковать очевидное.
− Тем не менее, если б я был тебе противен, ничего бы не случилось.
Открываю рот, чтобы возразить, и захлопываю. К чему отрицать. Он прав. А я, похоже, круглая дура.
− Я все сказал. А теперь тебе нужно отдыхать.
Демонстративно складываю руки на груди, невольно морщась от боли. Даже не собираюсь следовать его указаниям.
Но король Сильвестр не обращает внимания. Он просто подходит к кровати, берет меня под коленки и лопатки и, чуть приподняв, укладывает на постель. Словно я кукла какая-то, или ребенок маленький.
− Спи, − натягивает одеяло до подбородка.
− Вы совершенно невыносимы! Я не хочу быть замужем за вами, − цежу сквозь зубы.
− Хочешь, малышка. Еще как хочешь, − улыбается.
А затем, подхватив со стола, оставленную Боадикой, кружку, подносит ее к моим губам.
− Пей! − рука перемещается на мой затылок, аккуратно поддерживая голову. От теплой ладони по позвоночнику цепочкой бегут мурашки.
Послушно делаю глоток, стараясь не обращать внимания на реакцию тела, за ним еще один.
− Вот видишь. Слушаться мужа совсем не страшно.
Из упрямства хочется сомкнуть губы, но это была бы совсем уж детская выходка. Поэтому послушно допиваю отвар.
Король гладит меня по голове, как маленькую и целует в лоб.
− Отдыхай, жена, − довольно говорит, ставя пустую чашку на стол.
И выходит за дверь. Только теперь мне спать совсем не хочется.
Глава 20
Дверь закрывается. Плотно. С тихим глухим стуком. И сразу же в голове, словно яркая вспышка фейерверка, возникает мысль о побеге. Я даже приподнимаюсь на локтях и кидаю полный надежды взгляд на окно. Да только сразу же бессильно валюсь на подушки.
Ну, куда я побегу? Больная. Раненая. Беспомощная. Да еще и в незнакомой стране, которую населяют оборотни. Раньше у меня была цель, был план. А теперь моя затея полностью провалилась. Попасть домой мне не светит, скорее всего. И связь разорвать невозможно. Иначе ведьма бы не удивилась, когда я ее спрашивала. А нападения того оборотня посреди улицы тихого и мирного города… Оно неимоверно пугает, чего уж тут скрывать. Во второй раз может так не повезти. А то, что будет второй раз, сомнений не возникает. Король Ханара не остановится ни перед чем, чтобы захватить венец.
Печально вздыхаю и поворачиваю голову к окну. Через мутную пленку почти ничего не видно. Лишь смутные силуэты, похожие на разноцветные кляксы на пожелтевшем пергаменте.
Кое в чем король Сильвестр, этот махровый сексист, прав. Тут в средневековом обществе женщины беззащитны и бесправны. Придаток для мужчин, созданный лишь для того, чтобы рожать детей и следить за домом. И мне предстоит жить в этом ужасном времени.
Слезы наворачиваются на глаза. Боль в груди становится невыносимой. И дело вовсе не в ране, не в тесной полотняной повязке уродливыми полосами пересекающей грудную клетку и часть плеча. Намного больнее от осознания, что путь домой закрыт.
Я столько держалась, строила планы, выстраивала буквально по кирпичику все свое будущее. А теперь… Теперь я чувствую себя жалким маленьким листиком. Поднятым ветром ввысь. Бушующая стихия носит его в разные стороны, треплет им, а он не может сопротивляться. Хоть и осознает, что проказник ветер в любую секунду его может сбросить вниз. На острые камни, в бурлящую реку… куда угодно.
Листику неподвластно выбирать, как окончится его никчемная жизнь.
Прижимаю ладонь к губам, стараясь заглушить рвущийся из груди всхлип. Смириться со своей дальнейшей судьбой не получается. Я пытаюсь уговаривать себя, что слезы не помогут. Что ничего не изменишь, и все что я могу − это подстроиться под обстоятельства. И это не самое худшее, что могло случиться. Моя задача сейчас − остаться в живых и как-то попытаться договорится с королем. Но слезы все равно текут и текут из глаз. И страх царит в сознании. Не верю я, что дракон простит и поймет меня. Примет жену-попаданку, так, словно она и впрямь принцесса крови. Разве я не знаю, как важно происхождение для средневекового общества. Разве мало королев взошло на плаху и за меньшие прегрешения? Только ведь и скрывать долго я не смогу. Водить за нос несколько дней это не то же самое, что всю жизнь.
Так и засыпаю со слезами на глазах и распухшим носом. А просыпаюсь от того, что Боадика легонько тормошит меня за плечо.
− Вставай, милая. Пора пить лекарства. Но сперва тебе нужно поесть.
Разлепляю веки и тут же жмурюсь от яркого света. Полупрозрачная пленка откинута чуть в сторону и комнату заливают солнечные лучи. Потоки свежего воздуха насыщают комнату приятными запахами и прохладой. Немного ежусь от пробежавшего по коже озноба и сажусь на постели. На плечи мне тут же падает меховая накидка, а в небольшую жаровню у кровати ведьма подкидывает еще несколько брусочков торфа. От коричневатых брикетов тут же начинают подниматься желтовато-серые струйки дыма.
В ладони мне Боадика пихает глубокую глиняную миску, наполовину наполненную густым наваристым бульоном, в котором плавают маленькие кусочки мяса и каких-то овощей. От него поднимается ароматный пар, заполняя все вокруг аппетитным запахом. Желудок откликается моментально, издав несколько громких некрасивых рулад. Застеснявшись, краснею и берусь за черенок глубокой ложки. Руки немного дрожат, и первая порция едва не оказывается на одеяле. Но я, собравшись с силами, все же умудряюсь донести ее до рта, почти не расплескав, и проглотить. Изумительный вкус разливается по языку, заставляя едва не стонать от удовольствия. Интересно, как давно я не ела.
Боадика с умилением смотрит на меня, словно на любимого ребенка, которого, наконец, удалось накормить.
− Спасибо, − смущенно говорю, когда ложка начинает скрести по дну тарелки.
Вкусная юшка окончилась неожиданно быстро, и живот себя чувствует на седьмом небе от счастья.
− На здоровье, дочка, − усмехается в ответ ведьма.
Она забирает пустую миску, и у меня в ладонях тут же оказывается чашка с лекарственным отваром.
Отпиваю глоточек, будто это обычный чай и поднимаю взгляд на старушку.
Та, повернувшись ко мне спиной, что-то педантично раскладывает на столе. Отвлекать ее не очень хочется. Честно говоря, я немного побаиваюсь Боадику ап Уллу. Теперь, когда горячка и нестерпимая боль больше не туманят сознание, потомок могущественной ведьмы вселяет в меня буквально ужас.
Добра в этом мире я практически ни от кого не видела. Именно бескорыстного добра. Почему же она мне помогает? Дело в короле Сильвестре? Его авторитете? Но я что-то совсем не заметила в поведении ведьмы ни раболепия, ни страха, ни услужливости. У меня вовсе сложилось впечатление, что король Сильвестр в разумении Боадики ничем не отличается от других эм… мене аристократичных жителей. Такое ощущения, что разницы между главной особой в королевстве и простым селянином грозная ведьма не видит вообще. Не скажу, что такое отношение мне не импонирует… Все же этого самоуверенного мужлана стоило поставить на место. Но и пугает тоже. Если она короля-дракона не боится, то ее сила воистину безгранична.
− Госпожа Боадика, − кручу в руках полупустую чашку. Яркие солнечные блики пробегают по блестящим узорам, нарисованным насыщенной зеленой эмалью. Мне кажется, что и мысли в моей голове также пробегают. Мелькают светлой вспышкой и исчезают, до того, как удается подобрать слова.
Пристальный взгляд ведьмы тут же перемещается на меня. И я моментально теряюсь. Пытаюсь ухватить мысль за исчезающий хвостик. Но она выскальзывает как рыбка, блеснув серебристой чешуей. − А вы… вы…
− Чего мямлишь, принцесса? − насмешливо хмыкает Боадика.
От острого ироничного взгляда пунцовая краска заливает щеки.