Связанные венцом (СИ)

А затем давление на грудь прекращается, Затуманенным взором успеваю выхватить фигуру короля, и, наконец, ныряю в благословенную тьму. Туда, где нет выворачивающий наизнанку боли и тошнотворного запаха крови. Моей крови...
Лишь единожды сознанию удается пробиться сквозь пелену забытья.
– Ноэль… – шепчет его величество, опускаясь на колени возле меня.
Он так печален. И немного испуган. Высокий лоб покрывают скорбные морщинки.
– Ана… зови меня Ана, – выдавливаю из последних сил, перед тем, как окончательно потерять сознание. 
Не хочу умирать под чужим именем… В чужом мире… Хочу домой. Хочу к ведьме, которая может меня отправить на Землю…
***
– Хочу быть собой… собой… – тихо шепчу, облизывая потрескавшиеся губы.
Тело горит, будто в огне. Сил нет даже разлепить веки.
– Пей! – к губам снова прижимается кружка со знакомым отваром.
В этот раз жидкость беспрепятственно льется в горло. Я только успеваю глотать, пытаясь утолить  жажду, сжигающую изнутри.
– Почему ей стало хуже? – доносится резкий голос.
Это король, я знаю. Эти властные нотки и повелительный тон не спутать ни с кем.
– Началось воспаление. Организм ослаблен, – спокойно отвечает старушка.
– Вы обещали!
Рычит. Едва слышно, но грозно. У меня самой от страха мороз пробегает по телу, несмотря на лихорадку.
– Обещала. И сдержу обещание, – все также ровно отвечает она. И совсем не боится короля-дракона... – Никто не смеет упрекнуть Боадику ап Уллу в том, что она недобросовестно отнеслась к своим обязанностям! Давай милая, еще капельку и снова можно уснуть, – остатки напитка вливаются в рот.
Проглатываю.
– Не хочу... спать, – с трудом приоткрываю тяжелые веки, пытаясь рассмотреть находящихся в комнате. Но тусклый светильник в углу превращает всех в неясные, скрытые тенью фигуры. – Там… кошмары… зверь…
Моя рука оказывается в теплых ладонях.
– Не волнуйся малышка, я буду с тобой. Больше он не причинит тебе вреда, – заверяет его величество, ласково поглаживая мои пальцы. – Никто не причинит.
Из груди вырывается прерывистый вздох. Мне по-прежнему страшно. Но крепкая рука, сжимающая мою ладонь, вселяет уверенность. Воспаленные веки закрываются сами по себе. И меня переносит в страну грез. На этот раз без ужасных воспоминаний и жутких видений.
Пару раз до меня доносятся обрывочные разговоры, даже споры. День сменяется ночью, судя по тому, что воздух в комнате становится холоднее. Несколько раз я просыпаюсь, и меня снова поят целебным отваром, потом переодевают в сухую рубашку и опять укладывают спать. Мне кажется, или я действительно ощущаю на своей коже руки короля? Он настолько деликатно освобождает меня от мокрой сорочки, что я почти не чувствую боли. Но все равно едва слышно стону, когда приходится просунуть в рукав ту руку, ключицу которой травмировал волк. 
– Извини, малышка, – его величество осторожно опускает меня на подушки. – Мне очень жаль, но другого выхода не было. 
Он проводит руками по моему телу, расправляя складки, затем прикрывает тонким покрывалом и садится рядом.
Краснею от стыда, понимая, что лежала безвольной куклой, пока он обтирал меня прохладной водой, переодевал и видел все-все-все...
Удивительно, что, занимаясь любовью, я ничуть не стеснялась собственного тела. А теперь на щеках расцветает румянец. Представляю, как сейчас выгляжу. Жалкая, худая, с посеревшей влажной кожей и лихорадочной краснотой. Даже зажмуриваюсь крепче, глупо пытаясь спрятаться от такого унижения. Но сознание снова окутывает туман, а я, использовав секундный проблеск здравого смысла, решаю, что король-сиделка мне просто-напросто показался. Где это видано, чтобы монархи занимались столь грязным делом – ухаживали за больными… Это верно так лекарства действуют, навевая глупые неправдоподобные видения. Ручаюсь, в напиток щедро сдобрили какими-то травками со снотворным и болеутоляющим эффектом. А они вполне могут повлиять на восприятие. 
Мои мысли подтверждает следующее утро. Первое утро, когда я проснулась полностью в сознании и без жара. Возле кровати нет никакого короля. Вместо него на стульчике дремлет старушка, голос которой, видимо, я и слышала в бреду. Рассматриваю ее, отмечая аккуратный пучок, прикрытый белым шелковым платком, завязанным на затылке, темно-синее шерстяное платье и сапожки, похожие на валенки, но с кожаной подошвой. Опрятная такая бабуля, как с картинки.
 
Словно почувствовав мое пробуждение, сиделка, встрепенувшись, просыпается. И в следующую секунду на меня смотрят ясные и совсем не старческие глаза, цвета горького шоколада.
– Здравствуй, Ана, – улыбается она, показывая крепкие белые зубы. – Как ты себя чувствуешь?
Растерянно прислушиваюсь к собственным ощущениям, потом мой взгляд скользит по обстановке вокруг. Совсем не королевской. Скорее аскетической. Маленькое окошко в спальне и вовсе затянуто тонкой полупрозрачной пленкой, а не стеклом. А я ведь полагала, что оказалась в замке. Куда еще мог меня забрать король Сильвестр?
– Где я? – внезапно срывается с губ вместо ответа. – И кто вы такая?
Глава 19
Глаза пожилой женщины загораются лукавством, а губы трогает загадочная улыбка.
– Ты там, где хотела оказаться… – произносит она.
Осторожно приподнимаюсь на локтях и снова осматриваюсь. Я хотела оказаться в родном мире. Но это явно не Земля. Или Земля, но в прошлом. 
Нахмурившись, пытаюсь вспомнить произнесенные старушкой слова…. Нет, точно не Земля. Мы разговариваем на языке Мизельи. Тогда, где я? И почему сюда попала?
Плечо и грудь начинают ныть, и я опять ложусь на подушки.
– Я хотела вернуться домой… – растерянно замечаю. – А очутилась здесь…
Пытливо всматриваюсь в изрезанное морщинами лицо. Зачем она издевается? Говорит загадками... 
– Теперь тут твой дом, – обводит она рукой пространство комнаты.
Озадаченно хмурюсь. Тут? В этой маленькой хижине?
Словно читая мои мысли, старушка хмыкает.
– В Ньелокаре… – уточняет она. – Ты ведь человек? Правда… Но я вижу твою судьбу не среди представителей своего племени… У тебя другое предназначение.
Устало прикрываю веки. Ну как так! Не среди своего племени... Это не среди людей, не в родном мире? Или не в Ханаре – человеческом королевстве… 
Надежды рушатся, рассыпаются осколками, как хрупкое стекло. Горечь в груди сменяется гневом. Да что эта сиделка может знать обо мне! О моей судьбе и предназначении! Это только мне решать, где жить и с какой целью.
– Ошибаетесь, – качаю головой. 
– Бесольская ведьма, Боадика ап Улла, никогда не ошибается! – возмущенно восклицает старушка, и я внезапно вспоминаю, где слышала это имя и куда хотела попасть. 
– Бесольская ведьма? – оторопело повторяю.
– Она самая, – довольно скалится старушка. – Разве не о ней ты думала перед перемещением?
Испытывающий взгляд черных очей, кажется, заглядывает в душу.  
Удивленно киваю.
– Ну вот, – склоняет набок голову ведьма. – Иначе, ты ко мне бы не попала.
Победная улыбка изгибает тонкие губы. Ее явно забавляет моя реакция. Гнев и замешательство откровенно веселят старую ведьму. Как и попытки добраться до истины. А ведь я чувствую себя так, словно решаю огромный сканворд, только слова в клеточки нужно записывать наугад.
– Меня перенес к вам король? – неуверенно уточняю, пытаясь нащупать верное объяснение.
Но если это сделал король, то при чем тут мои мысли и желания? 
– Нет, – хихикает Боадика ап Улла. – Не угадала.
И смотрит так насмешливо, что я начинаю чувствовать себя неловко.
Вот тогда-то и закрадывается в мою голову совершенно невероятное предположение. Настолько чудное, что мне даже стыдно его озвучивать. Лишь могу, что смотреть на Бесольскую ведьму круглыми глазами и с широко открытым ртом.
А та, будто мысли мои читает. И хохочет еще громче.
– Догадалась таки? – подмигивает, успокоившись, наконец.
– Наверное, – тяну в полном смятении.