Связанные венцом (СИ)

Всполошенное сердце начинает сумасшедше стучать об ребра, словно желает вырваться из груди. Тихо пискнув от неожиданности и смущения, приседаю, прячась за высоким подоконником. Надеюсь, успела и не опозорилась. Кажется, я узнала его. Это Маркус Вейланд, младший брат короля. Ой, как неловко...
– Ноэлини! Это что за выходки? – внезапно слышится грозный голос мадам Кану.
Видимо, мой возглас разбудил дуэнью.
– Почему ты ползаешь по полу? 
Вскакиваю на ноги и заливаюсь краской.
– Я… я шпильку потеряла, – несу полный бред. – Как будто шпильки это моя забота, а не Дениз. 
Но вдруг мадам спишет это на привычки моего плебейского происхождения. Ибо лучше терпеть унижения из-за этого, чем быть уличенной в любовании драконьим отрядом.
– Неряха и растяпа, – припечатывает Кану. – Марш умываться! И где эта лентяйка Дениз?
Я едва сдерживаюсь, чтоб не нагрубить в ответ. Выносить придирки и оскорбления становится все труднее и труднее. Останавливают лишь мысли, что совсем скоро я буду дома, и забуду все происходящее, как страшный сон. 
Всполошенная служанка прибегает по первому зову, на ходу заплетая длинную густую косу.
–  Извините, мадам Кану… – опускает глаза перепуганная девушка. – Я не знала, что вы так рано проснетесь. Вчера вы выразили желание до восьми вас не будить.
Дуэнья поджимает губы и вздергивает подбородок.
– Желание изменилось. Ступай за завтраком. Есть в одном помещении с…
Я, закатив глаза, уже мысленно продолжаю фразу о “грязных похотливых животных”... Интересно, как она собирается путешествовать в столь опасной близости к ненавистным ящерам?
– Их отряд должен уже прибыть… – продолжает зудеть голос дуэньи. – Потом соберешь нас. Мы должны предстать перед ними во всей красе…
Тут я вздергиваю брови. А как же похоть? Это же как конфету поставить перед сладкоежкой. Ай-ай-ай, мадам Кану… А вам ведь нравится привлекать к себе внимание…
– Пускай видят, что представительницы Ханара ничуть не хуже их ящериц, – презрительно кривится дуэнья.
Дениз часто-часто кивает и спешит покинуть комнату, но я вижу, что как только мадам Кану отворачивается от служанки, лицо той на секунду искажает мимолетная гримаса, в точности передразнивающая пренебрежительное выражение хозяйки. 
Ох, допекла она до печенок не только меня, судя по всему…
Завтрак проходит в молчании. У меня, как ни удивительно, аппетита нет вообще. Медленно вожу ложкой по тарелке и думаю об утреннем инциденте. Увидел или нет? Понял, кто я? Разглядел? И будет ли в отряде сам король Сильвестр? 
Встретиться лицом к лицу с тем, кого я второй день так бережно таскаю с собой в ридикюле и ни на секунду не расстаюсь, откровенно неловко. Сундук с папкой давным-давно покоится на полке с багажом, и вернуть в родные пенаты портрет его величества никак не возможно. Поэтому приходится прятать его и носить с собой чуть ли не за пазухой, подальше от любопытных глаз Дениз  и мадам Кану. 
– Сегодня у тебя воистину аппетит, как у настоящей приличной мадемуазель, Ноэлини, – одобрительно кивает дуэнья, взирая на мой почти нетронутый завтрак. – А то ты постоянно накидываешься на еду, как голодающая…
Сжимаю зубы, и продолжаю выписывать ложкой кренделя на дне тарелки. Так и хочется ей ответить, что я и была голодающей. Попробовала бы она двое суток не есть, куда б девались манеры приличной мадам? Но я лишь глубоко дышу и считаю про себя до десяти. Говорят, помогает успокоиться…
– Ваше высочество, ну хоть ложечку съешьте, – улучив минутку, шепчет Дениз. – Остановимся мы только вечером в Альборо, а по дороге придется довольствоваться обедом всухомятку. А так хоть горячее…
Поднимаю удивленный взгляд и растерянно киваю.
А пока стараюсь выполнить неожиданную просьбу служанки, та одевает дуэнью.
Мадам Кану наряжается, как на бал и увешивается украшениями словно новогодняя елка. Бархатное темно-вишневое платье с глубоким вырезом открывает взору столько любопытного, что тут и монахи стали бы похотливыми чудовищами. Тем более, что крупный темный рубин в золотой оправе, висящий на ее шее, словно стрелка, указывает куда нужно смотреть. Даже подбитый мехом теплый плащ не скрывает соблазнительную ложбинку. Так и хочется спросить, а не боится ли простудить самое ценное достопочтимая мадам…  
 
Не-е-ет уж, если она и меня заставит так одеться, я точно встану на дыбы… И пускай считает меня необразованной простушкой. 
Но для Ноэль, к счастью, подбирают более скромный комплект. Нежно-голубое бархатное платье с довольно-таки закрытым воротом, такого же цвета пелерину, подбитую мехом, и муфту. А украшения из белого золота с прозрачными камнями, наверное бриллианты – вживую я их не видела ни разу, но представляла именно такими. 
Я лишь прошу Дениз, когда она приступает к прическе, сегодня обойтись без шпилек, и девушка понятливо кивнув, достает из маленькой шкатулки красивые гребни и закрепляет ими на макушке несколько прядей, оставив остальные струиться по спине.
Пока спускаюсь по ступеням, стараюсь обуздать волнение  не обращать внимания на дрожащие коленки. Передо мной вышагивает мадам Кану, как королева, высоко задрав голову. Высокая прическа, напоминающая корону из кос, делает сходство еще более очевидным. Я же чувствую себя совсем неуверенной и откровенно напуганной. Одно дело любоваться драконами из безопасного расстояния, и совсем другое быть в непосредственной близости от них. Еще и внезапный ужас того, что во мне узнают самозванку, терзает не на шутку и заставляет покрываться холодным потом, каждый раз, когда представляю пристальный взгляд Маркуса Вейланда. Очень уж он похож на брата…
Отряд из Ньелокара вольготно расположился в общем зале. Драконов узнаю как-то с первого взгляда. И дело даже не в доспехах. Совсем не в них. Дело в той ауре гнетущей подавляющей силы, которая распространяется от на первый взгляд в общем-то обычных мужчин. Воины трапезничают и не сразу замечают нас. Разве что двое моментально отрываются от тарелок. Первый, темноволосый и немного угрюмый Маркус. И по блеснувшему взгляду я сразу понимаю, что он меня узнал. Во втором, с волосами цвета спелой пшеницы и доброжелательным выражением лица, узнаю внебрачного брата короля, Колхера. Но мой взгляд почему-то ищет среди незнакомых лиц совсем другое...
– Ваше высочество! – виртуозно изворачивается Маркус Вейланд и умудряется подать руку мне, минуя Кану. – Мадам, – все же не забывает и о дуэнье.
Кидаю испуганный взгляд на наставницу. Что я должна сделать? Присесть в книксене? Но как, если моря рука у него в ладони? Или просто кивнуть? Поздороваться? Об этом мне никто не сказал.
Кану поджимает губы и задирает нос, довольствуясь рукой Колхера.
– Ваша светлость, – выдавливаю из себя, внутренне молясь, чтобы подсознание подсказало правильный вариант.
И поскольку никто не выказывает удивления моему приветствию, делаю вывод, что все сказала верно, и немного успокаиваюсь.
– Ночь мы провели в ближайшей деревне, в часе езды отсюда, и лошади еще не успели устать. Через полчаса отряд будет готов тронуться в путь, – ставит нас в известность брат короля.
Я рассеянно киваю и прекращаю высматривать того, кого, по всей видимости, тут нет. Легкое разочарование тонкой иголочкой лишь на мгновение пронзает сердце, а потом отпускает. Я злюсь на себя и свою впечатлительность. Это всего-навсего портрет, к тому же художники часто привирают, льстя важным особам. Король может быть грузен, стар и покрыт оспинами. Да и с чего мне им интересоваться, если нужно думать о возвращении домой? Веду себя, ей богу, как глупый подросток с плакатом кумира. Фу… 
Неосознанно морщу нос в ответ на свои мысли и натыкаюсь на изумленный взгляд Маркуса.
– Вас что-то не устраивает, ваше высочество?
– Э-э-э… – ошеломленно хлопаю ресницами. 
Вспомнить бы о чем он говорил. М-м-м-м… кажется, о поездке.
– Нет-нет, что вы… Все устраивает, – поспешно киваю и слышу возмущенное сопение Кану.