Помолчим? (СИ)
— Катюш. — Тихо шепчу, обнимая за плечи. Всё вздрагивает и глотает слёзки. — Да моя ты милая девочка..
— А ещё… да! Я подумала, что влюбилась в семнадцать. "Оказываются, слоны тоже умеют влюбляться!" — именно так мне сказал тот мальчик, когда я решила по глупости довериться одной из бывших подруг, а та всё рассказала ему. Мне так стыдно было..
Обрываю.
— Глупая, да за что!? За что тебе стыдиться, Кать?
Она поворачивается, шмыгнув носом, смотря недоверчиво и запуганно своими красивыми покрасневшими карими. Слезинки до сих пор выжигают следы на щеках.
Нельзя? Можно? Нельзя? Можно?
Вытираю пальцами, улыбнувшись.
— Тебе меня жалко? — Спрашивает, опять нацепляя на себя чувство вины.
Вздыхаю. Можно.
Прикусываю себе губу, улыбнувшись её открытости. Наклоняюсь к губам, легко целую, чувствуя, как она затаила дыхание и вцепилась в кисть. Провожу кончиком языка, тут же прикусываю нижнюю, манящую до безумия. Смотрю в глаза..
До сих пор не дышит.
— Не смотри так. — Выдыхает и шмыгает носом, вытирая упавшие слезы. Успокаивается, надеюсь?
— Знаешь, что подумал, только взглянув на фотографию двухгодовалую?
— Что? — Опустила ресницы. — Какой я слоненок?
Помотал головой, не в силах сдерживать свои руки и не подбирать её под себя. А, да, надо же убрать эту долбанную улыбку поехавшего сладкоежки.
— Ты… очень. — Целую в щеку. — Очень. — За ухом. — Очень. — Шею, слегка прикусывая, дорожкой поцелуев. — Просто до умопомрачения. — Возвращаюсь к губам, выдыхаю. — Соблазнительная.
Упёрлась все-таки в грудь. А там сердце вышибает рёбра, гарантирую.
— Равиль, перестань… да кому я..
— Мне. И все, кто считает иначе, просто не получили ещё справки о полном кретинизме.
Губы дрогнули.
— Мне жаль, Кать, что мы не встретились раньше. Может, научил бы любить себя без этих вот жертв, как с твоей, так с моей стороны. А, да, ты тогда была ещё несовершеннолетняя, да?
Оттолкнула и совсем смутилась, сдерживая улыбочку.
— Ну, ничего, подождал бы.
Опять ложится на спину, отворачивая лицо.
— Не подставляй мне шею, Кать. И без неё держусь из последних сил.
Попыталась вскочить. Схватил за руку, дёрнул обратно. Так и лежим, молча. Я слежу за тем, как снова размеренно движутся ресницы, как дыхание касается её губ… Тихо, едва уловимо.
— Что у тебя с родителями? — Буднично и не задумываясь.
Непроизвольно вырвалось вызубренное.
— Не лезь.
Вздрогнула, испугавшись. Идиот… зажмурился, прикусив губу, простонал:
— Кать… Просто я не хочу об этом.. Я..
— Не хотел? — Посмотрела в глаза.
— Угу.
— Но крикнул.
— Да.
— Ощетинился?
Замер и только через мгновение сообразил и улыбнулся.
— Да какая я тебе собака, Катюшка!? Сколько можно уже…
Так и лежим.
Я давно прильнул к подушке, изучая её нежный профиль. Утонченные линии, нежная по натуре своей. Милая, ранимая, чуткая, понимающая. Чем не сокровище? Чем не солнышко?
Только бы не перегореть.
Сам не заметил, как начал подыгрывать.
— Знаешь, родители Никитки постоянно держали боксеров, а у Леськи вообще Стаффорд. И мне кажется, что за свою жизнь я таких собак немного понял. — Ты это к чему? — Ну, если уж я щенок, то тогда дай мне шанс хотя бы стать бойцовской собакой.
Улыбнулась и повернулась на бок, сжав мою кисть в области солнечного сплетения… Продолжил намурлыкивать.
— Не знаю, как другие породы, но эти очень привязаны к своим хозяевам, хоть и нуждаются в сильной руке. Им всегда нужно знать, что есть кто-то выше по иерархии в семье, иначе из милого пёсика они становятся неуправляемым существом, скачущим по диванам. Но при этом, Кать, ради тебя и твоего спокойствия они сделают всё, что угодно.
Немного повернула голову, зевнув, закрывая глаза, тихо произнесла:
— Будешь скакать по диванам?
Улыбнулся, поцеловав макушку, вдохнув полюбившиеся цитрусовые.
— Если ты попросишь, Кать.
Вздохнула и крепче прижала к себе мою кисть.
Только вот не учел, Равиль, что все эти боксёры и стаффорды чаще всего оказываются на улице именно из-за того, что хозяева бегут за щенком с красивой моськой и обёрткой попрезентабельнее, не в силах потом справиться с норовом и нравом таких собак, которых, оказывается, надо просто любить, холить и, самое главное, воспитывать априори постоянно.
Оказывается, они не на один день, а на всю их собачью жизнь. К этому и не готовы хозяева, ломая собачкам психику. А те потом скулят себе, расхаживая искалеченными по лесам да приютам, ну, или ходят по рукам, как я. Но мы же нехорошие, да? Кусаемся, на людей бросаемся, да? Вот это вот всё, что кишит рядом с псом с искалеченной психикой любой породы. А кто виноват-то? Пёс? Точно?
Но ты же не такая, да?
Не сдерживаюсь, улыбнулся, шепчу, утопая в твоём спокойном дыхании. Заснула милой пушинкой впервые рядом со мной.
— Мы в ответе за тех, кого приручили. Только выполнишь ли ты сама эту истину, моя девочка, не выбросишь, когда надоем?
Мать вот не смогла. Да и не обязана. Поэтому я такой.
Вдыхаю аромат волос твоих, закрываю глаза. Посмотрим, Катюш, пока не уверен.
Шестнадцатый вдох. Налегке
Рав.
Очнулся почти сразу от мелодично завывающего смартфона, на автомате нажал на прием, положив телефон на ухо. Сокровище сжало мне руку покрепче и что-то недовольно проворчало во сне, вдохнул поглубже этот нереальный аромат обыденного… счастья? Да ну, серьезно?
— Да. — Шепотом отвечаю, наконец соображая, зачем вообще взял трубку. В ответ тишина, посмотрел на экран — тот же номер, сколько можно разыгрывать эти спектакли? — Слушай, не звони больше.
Почти скинул, вдруг раздалось:
— Ты не один?
Смотрю на экран, раздраженно щурясь. Мне почудилось, или это нечто на самом деле ответило? Ахренеть, она умеет говорить.
— Не твоё дело.
Скинул звонок и сразу же выключил гаджет. Завтра всё равно планов с утра никаких. Прижался к Кате, обняв покрепче. Выспаться бы не помешало. Интересно, получится ли? Вдохнул поглубже и зарылся посильнее.
На удивление, да, получилось. Еле раскрыл глаза из-за яркого назойливого луча. Окна выходят на запад, значит, сейчас явно часов двенадцать или побольше.
Кати рядом не оказалось, зато на её месте лежит и играет с солнечным лучиком Мара. Потискал ту за загривок, котенок в ответ вцепилась в руку и начала с той играть. Не, с этими двумя точно что-то не так. Откуда столько доверия ко мне?
Откопал смартфон, включил. Сразу посыпались пятнадцать пропущенных. Во, чокнутая. Удалил все и поставил номер в блок. Хотя, едва ли это поможет. По крайней мере, в прошлый раз уже через неделю ответил на новый неизвестный и наткнулся на это же молчание. Боже, идиотизм такой, словно дыхание моё записывает.
Встал с матраса, доковылял до ванной, попеременно потягиваясь в разные стороны, включил в раковине воду. Осмотрел свое слегка отекшее лицо. Но выспался же явно! Поразительно.
Простоял под контрастным душем пару минут, спер её огромное полотенце, накинул на плечи. Сколько можно уже вчерашнее надевать — надо сюда шмотки привести. Прошмыгнул в комнату, закрыл за собой дверь.
Через минуту пришло сообщение. 12:47 Кэти: Кушать будешь? 12:46 Я: Я не одет. 12:47 Кэти: На сколько? 12:48 Я: Футболка воняет. Слушай, тут в соседнем доме с торца шмотки продают, купи мне что-нибудь, ладно? Наличку можешь в кошельке в прихожей взять.
Немного погодя снова.
12:52 Кэти: Ушла, иди ешь.12:53 Я: Ок. Вышел, погремел крышками от кастрюль. На поздний завтрак у нас овсяная каша с паровыми… зразами? Ну, неплохо. О, ещё и компотик из сухофруктов.
13:00 Кэти: Напиши размеры футболки и носков.
Улыбнулся.
13:00 Я: А нижнее белье? 13:01 Кэти: Нет. 13:01 Я: Да. 13:02 Кэти: Нет! 13:02 Я: Да.
Настроение бьёт ключом, Катерина явно смущается и именно из-за её реакции хочется раздражать её ещё больше, я поглощаю кашу с котлетами со скоростью метеора, добираюсь до добавки. Минут через 20 скрипнула дверь, звёздочка пронеслась на кухню, запыхавшись, бросила пакет прямо напротив меня и с этой же скоростью скрылась в комнате.