Любимый с твоими глазами (СИ)

- Она сказала, что мой папа проектировал здания — ты тоже. А еще я видел фотку свадебную перед тем, как мы приехали сюда. Она оставила шкатулку на виду, рассеянной была. В ящик ее не лазаю — нельзя, но так не удержался и посмотрел.
- Честно.
- Мама учит не врать. Ты на ней младшее, но это ты.
- Я. Ну и? Что ты задумал по итогу?
Молчит снова, губу только дует. И кулаки сжимает. Черт…я ведь вижу, что он меня чуть ли не убить готов. Что он знает, интересно? Что думает? И как мне его, твою мать, успокоить? Ничего другого в голову не приходит, как сделать шаг навстречу и тихо сказать:
- Ты можешь делать, что угодно. Кидайся, подкладывай жаб, сыпь пшено — мне плевать. Я никуда не уйду.
- Один раз ушел. Почему? Она просила не спрашивать, пока мне не стукнет четырнадцать, но я знаю, что ты ее обидел! Зачем?!
- Я никогда не хотел ее обижать, так получилось.
- Само что ли?!
- Нет.
- А как тогда?!
- Я принял неправильное решение.
- То есть вина твоя?!
- Полностью.
- Хорошо, что признаешь. И? Ты снова пришел, чтобы ее обидеть?
- Нет.
- Обещай.
- Клянусь.
- Зачем тогда?
- Хочу тебя узнать.
- Почему?
- Потому что ты мой сын.
Давид теряется. Видно, что таких слов ему никогда не говорили, и они, пусть он все знает, застают его врасплох. Он сейчас очень на Алису похож, так сильно, что у меня сердце сжимается. Я откидываю прочь все сомнения и подхожу совсем близко, присаживаюсь перед ним на корточки и аккуратно сжимаю ручки, прошу.
- Давид, я…я не очень умею все это говорить, такие дела больше по части Алисы, но…Если бы ты знал, как я счастлив, что ты есть…
- Правда? - тихо спрашивает, я пару раз киваю.
- Конечно.
- Почему тогда пришел только сейчас?
- Твоя мама думала, что я недостоин быть твоим отцом.
- Она виновата?
- Она никогда и ни в чем не была виновата. В этом тоже только моя ответственность. Я ее подвел.
- Почему?
- Потому что она лучшая, а я нет. Мне до нее никогда не добраться, но я хочу...хочу попытаться, если ты позволишь.
- А если я откажусь? Уйдешь?
- Нет.
- Что тогда?
- Буду просить снова.
- Даже если пакостить буду?
- Я же сказал. Делай, что угодно, но обещай не ненавидеть меня сразу, ладно? Дай мне шанс — это все, что я прошу.
Поднимает на меня мои глаза, хмурится. Решает. Я вижу, что он этим сейчас занимается, поэтому жду — давить нельзя, по себе знаю. Если заставлять, в обратку уйдет, а мне это не нужно. Я правда хочу, чтобы он сам решил, да и знаете? Чувствую, ему это просто необходимо. Чтобы с ним считались.
- Ты большой… - разглядывает меня, я улыбаюсь.
- Это уже не «козел».
- Пока не решил. Я таким же стану, когда вырасту?
- Нет.
- Нет?
- Ты лучше меня будешь. С такой-то мамой…
- Она у меня лучшая.
- Я знаю.
- Не обижай ее, - просить тихо-тихо, - Если обидишь, больше с тобой не заговорю никогда.
- Я не собираюсь этого делать.
- Хорошо…
- Это значит, что ты не против?
- Я пока не решил, но пахнет вкусно.
- И на зуб тоже вкусно. Только маме надо рассказать.
- Она ругаться будет…
- Если что — вали на меня.
- Так нельзя делать. Каждый должен отвечать за свои поступки сам.
- Ты прав. Тогда позволишь мне самому разобраться?
- Она говорит, что ты неплохой.
- Это уже тебе решать, согласен?
- Так мне нравится.
- Значит позволишь?
- Посмотрим.
- И это уже не "нет". Тогда пошли? - снова усмехаюсь, встаю и, придерживая за спинку, вывожу из-за машины.
Шок-контент, но, кажется, только что я пережил первый разговор «сына с отцом», и даже прошел его почти без потерь. По крайней мере пока. Но это что еще…на поляне у меня случается еще один удар, когда я вдруг застываю, стоит поднять глаза.
Вода в озере блестит, как сотня драгоценных камней, но самый яркий — Алиса. Волосы перекинуты на одно плечо, подол зелёного платья зажимает в руках, а сама стоит в блеске сверкающих капель, как в софитах — улыбается. Такая красивая…
- Не смотри на нее так, - слышу Давида, а когда обращаюсь на него — он еще серьезней, чем только что был, - Если не можешь стать лучшим, не смотри.
 
Алиса
Они оба стоят передо мной, как две раскладки одного человека с разницей в пару десятков лет. Самое забавное — оба смотрят в пол. Виновато так. А я…я не слышу ничего вокруг — в ушах шумит.
- Что? - глухо переспрашиваю, проглатывая сухую таблетку, - Что ты сказал?
Давид в этот момент срывается с места и бросается мне в ноги, орет дурниной:
- Мамуля, мамуленька, прости! Прости пожалуйста!
Олег делает шаг. Он берет сына за плечо и заводит за свою сильную фигуру, подбирается и смотрит мне в глаза, кивает.
- Алис, прости. Так вышло.
А я все еще не понимаю. Хлопаю глазами глупо, аж подол из рук выпадает и окунается в воду, так что через миг мерзко облепляет ноги. Я на все это дело смотрю и печально вздыхаю, а потом…Ох боже. Совсем уже?! Олег резко подхватывает меня на руки и выносит из озера, как бы плюсуя к общему шоку еще пару десятков единиц.
- Ты спятил!? Пусти!
- Принцессы часто лишаются чувств, знала? Я вот да.
- Сейчас ты лишишься кое чего более интересного! Немедленно отпусти!
- Ого… - выдыхает Давид, - Ты такой сильный, папа!
О нет! Мне это слово так слух режет, что я невольно снова застываю и позволяю опустить меня на покрывало. Вообще не знаю, что чувствую и что делать — мне дико страшно, это единственное, что я отчетливо осознаю.
А Олег будто читает. Он вдруг смотрит на Давида и мягко ему говорит:
- Принеси, пожалуйста, из машины мамину сумочку, ладно?
Сынок пару мгновений медлит, но кивает и срывается с места. Я ему в след смотрю, как под действием горы успокоительных, то есть медленно и как-то неосознанно что ли. Олег тем временем улыбается. Он берет мое лицо за подбородок, поворачивает обратно на себя и шепчет.
- Алис, все нормально, успокойся, пожалуйста.
- Зачем…ты же обещал не говорить…
- Клянусь, я не говорил.
- Но…
- Он сам догадался, - и как-то совсем по-особенному нежно добавляет, - Наш сын невероятно умный. Спасибо тебе за то, что ты его родила, Алис. И воспитала таким…совершенно особенным.
*— американская группа из города Гэри, штат Индиана. Братья Джеки, Тито, Джермейн, Марлон и Майкл Джексоны вошли в основной состав группы. Группа также стала отправной точкой для начала сольной карьеры Майкла Джексона — короля поп-музыки.
Глава 6. Выхода нет?
Мне слишком не нравится, как Олег себя ведет, и я не могу отделаться от подозрений. Что ему внезапно от меня может быть нужно? На ум приходит только сын, который вдруг так «вовремя» догадывается о том, кто Олег на самом деле. Все слишком уж ему «на руку». И я, уши развесившая, и Давид, который уже не относится к нему так враждебно, как раньше.
Нет. Не нравится мне все это. И где Алена?! Почему она ни разу не позвонила-то?! Черт…что они оба задумали?
Я так напряжена, что вру Олегу, когда время приходит ехать к бабушке, мол, голова разболелась, домой хочу. На самом деле желания его вести к бабушке нет совсем. Потому что хоть он и обещал, что не заберет сына, как я могу ему верить? Он мне в прошлом тоже много чего обещал: и любить до конца жизни, и верным быть, и заботиться. Что он исполнил по итогу? Если так подумать, то последнее. И то наполовину, если не на четверть. Его деньги меня здорово выручили, но это капля в море, как не посмотри.
А Давид все чувствует…
Когда мы поднимаемся в квартиру, примечательно одни, на чем я настояла решительно, опускает рюкзачок на пол и смотрит на меня серьезно.
- Мам, тебе не нравится, что мы с ним гуляем, да? Ты не хочешь?
- Давид…
- Скажи мне правду. Я уже все знаю, и я не маленький!