Иной герой. Мир мрачный судьбы (СИ)

Но он молчал, не показывая слабости, не давая шанса окружающим увидеть что-либо в его лице. И лишь бледность, неестественная, мертвенная, вызывала обеспокоенность как у Сакуры, помогающей собрать Илии ее вещи, так и у Токо, медленно втягивающей сигаретный дым, опершись о дверной косяк и не сводя с него зоркого пригляда.
Илия же… Девочка пусть и была старше него, но оставалась больше ребёнком, не соответствуя своему возрасту. Но не это главное, а то, что в ее алых глазах он не мог видеть ничего сильнее подозрения. Да, она испытывала какую-то симпатию к своему освободителю, порой даже бросала сочувственные взгляды, видя, что бледность его не проходит, но ничего с собой поделать не могла, ведь перестать думать, как было привычно — дело крайне сложное, особенно тяжко было отбросить обиды.
Обиды за пережитые годы одиночества, допущенную смерть матери и невозможность навестить. Конечно, на то были причины, о которых ей поведал новоявленный брат, но… Она была всего лишь человеком. Даже если тело ее было создано с помощью магического вмешательства, формирование человеческого мышления это не предотвратило. Было бы странно, поменяй она резко свое мнение после короткого разговора.
— Ты уверен, что помощь не нуж… — спросила Токо, но была перебита.
— Все. В. Порядке, — сквозь зубы солгал бледный, словно смерть Широ, бросив предостерегающий взгляд на учителя. — Оставим эту тему.
Аозаки нахмурилась, она, как никогда, видела в парне Эмию-старшего — такого же упертого и замалчивающего свою боль. Рыжий, сцепив зубы, молча переносил ту агонию, которую создавали перенапряженные цепи. А это перенапряжение она могла видеть отчетливо, ведь они оставили свой след на коже. Причем настолько глубокий и связанный с духом, что Авалон не смог с наскока регенерировать проблему.
К своему сожалению, помочь ему она не могла. Да и артефакт Артура должен был уже все восстановить.
Но этого почему-то не происходило.
— Нужно уделить больше времени практике, — ответил на заданный Токо вопрос о причинах происходящего парень, — просто перенапрягся, — он пожал плечами.
Аозаки не поверила, он видел это. Но было откровенно плевать. Сейчас его заботило нечто другое, и это была не боль или желание восстановить хоть до какого-то удобоваримого уровня навыки, полученные из книг и вылазок за еретиками и предателями человечества, а девочка, усиленно делающая вид, что не замечает его существования, но нет-нет бросает взгляды.
Илия не должна прожить дольше запланированного. Пережить войну, до которой осталось всего ничего. Для некоторых пара лет достаточный срок, но не для того, кто решился восстановить старые навыки, наращиваемые многие декады.
Как решить вопрос ее скоротечной жизни? Есть ли шанс на удлинение срока? Оттягивание финала на как можно более долгий промежуток времени?
Эмия застонал, положив голову на руки. И это было не от боли или спазмов.
Нет. Он нашел ответ. Возможный. Даже приблизительно не такой хороший, как хреновый итог, который можно представить в идеальном и добром к ним мире.
Но вопреки логике и здравому смыслу, дающий призрачный шанс.
Воспоминания ушедших лет вернулись новой волной.
Он смотрел немигающим взором на девочку лет семнадцати, впаянную в мясную гору и не сводящую с его ненавидящего взгляда.
К горлу подступила желчь. Широ заставил себя проглотить ее. Кулаки сжались до сведенных в судорогах мышц.
Сотни, если не тысячи тел сплавленных воедино странной, но такой знакомой магией извивались в вечной агонии. Женщины с вздутыми до чрезмерно огромных, гротескных размеров животами стенали, мычали с застывшей навеки гримасой нестерпимой агонии.
То, что он ненавидел всей душой. Презирал и был готов бросить в небытие…
Часть его сути, словно завороженная, наблюдала за танцем жизни в искаженных телах, истекающих мутагенами, «прямо на глазах» меняющих не только «частички» инкубатора, но и рождаемые ими плоды.
Но это все: опыт, знания, умения, секреты… Все это несло не только разрушение или осквернение.
 
Нет, он мог обратить силу, обрёкшую его Империю на медленную и мучительную смерть, во благо.
Полыхнувшие эфиром янтарные глаза оторвались от созерцания пола, вперившись в сестру — единственного ребенка Кирицугу. Его отца. Их отца.
Он сделает все, чтобы отогнать от нее смерть. Даже если ему придется пойти на сделку со своей совестью и вновь окунуться с головой в изыскания Теодена, читаемые на досуге, его другим «я» в отчетах. Слишком детальные, несущие слишком структурированную теорию с чрезмерным описанием практики и итогами.
Но если ради продления жизни Илии и выполнения данного отцу обещания он должен стать похожим на тех, кого ненавидит больше всего, то так тому и быть. Он вытащит из закромов своей памяти каждую закорючку Марцелла, воссоздаст его изобретения и сыворотки.
Сам станет Скульптором, если того потребует судьба.
Сдержит слово, данное не только Кирицугу или сестре, но и самому себе.
— Мы готовы, — подошла на расстояние вытянутой руки Сакура, держа одну единственную сумку с вещами девочки. Они договорились, что купят ей все что нужно, забрав только самое важное и памятное.
Айнцберн стояла чуть поодаль, странно замявшись под его взором.
Широ резко встал, заставив дернуться всех, даже Токо. Широким шагом, он разорвал разделяющее его и Илию расстояние, опускаясь на колено.
«Я дам тебе ту жизнь, которую хотел подарить отец, — думал он, заправляя светлые локоны девочке за ухо. — Несмотря ни на что, — твердый взгляд пугал её, что было отчетливо видно в алых глазах, ведь она нутром ощущала что-то в янтарной глубине. Что-то темное, зловещее и ужасное. — Даже если стану тем, кого должен убивать…» — руки обняли Илию, к её удивлению слишком нежно, крепко прижимая к брату.
Ни обескураженная Сакура, ни Айнцебрн не могли понять, что заставило его пойти на такой шаг.
Но Токо, видящая сквозь фальшивую улыбку повернувшегося к выходу, где она стояла, и схватившему сестру за руку Широ, смогла узреть бурю, что грызла его душу и разум.
— Что ты задумал? — спросила она шепотом, не имея желания привлекать внимание шагающих впереди девочек. Ей не понравилось то, что она увидела.
— Решил, что стоит не отказываться от… полезных знаний и умений, даже если их источник мне не нравится, — его улыбка не меркла, хоть и была все такой же пустой.
— Ты о магии из своего… прошлого? — запнулась на миг маг. — Что могло заставить тебя так возненави… Забудь. Не говори, я не настаиваю.
— Грязный прием, — фыркнул понимающий, что его разводят Широ. — Но скажу, что это, возможно, даст Илии пару лет жизни. Не смотри на меня так, — хохотнул парень, — и поверь, не будь повода, я бы не стал даже думать об этой… — «мерзости» застряло в горле. — Методике.
Он ускорился, давая понять, что разговаривать на эту тему больше не намерен.
Аозаки проводила его задумчивым взглядом, лишь смутно представляя те причины, которые могли заставить его получить именно такое мнение.
«Надеюсь, ты знаешь что делаешь» — подумала она, даже не думая останавливать его. Он уже не ребенок и имеет представление о добре, зле, морали и человечности.
И если он решился применить что-то из своего «прошлого», то все это будет на его совести. Его и никого больше.
Отныне и впредь, он сам в ответе за себя и тех, кто ему доверился.
***
— Антикварную коллекцию Джубстахейта доставят в скором времени в японский особняк Айнцбернов, — устало упал на кровать снятого домика, в котором они остановились, Широ. — Вместе с книгами, — он недовольно поморщил лицо, — кто бы мог подумать, что твой всепожирающий многоротый «слизень» не сможет доесть двух служанок.
Задетая такой издевкой Аозаки зашипела не хуже змеи:
— Если бы он закончил свою работу, то тебе пришлось самолично устраивать перевозку имущества в Японию, — встав со своего стула, подошла она к кровати, — а так они сами взялись за работу. Скажи спасибо Илии, что она смогла уговорить гомункулов подчиниться, после того, что ты сделал со стариком.