Полвека тому вперёд (СИ)

Мы забежали на подворье, рванули к избе. И в этот момент на крыльцо вышел какой-то мужик в длинном меховом прикиде до самых пят. Я не успел даже поднять руку, как над головой прожужжала стрела и вонзилась мужику в грудь. Он схватился за древко, другой рукой поднимая нож и… Упал на колени, захрипел.
Ворона прыгнула к нему, рубанула по шее и локтем оттолкнула уже дохлого противника в сторону:
— Крюк, дверь!
Тот ударил ногой в неё, от живота выстрелил в избу:
БАХ!
Всё затянуло плотным белым дымом. Из которого прямо на нас повалили враги!
Новик прыгнул обратно ко мне, на ходу выбрасывая стреляную гильзу. За ним выскочил прямо на меня мохнатый невысокий парень с копьём наперевес:
— Убью, сука!
Я, не целясь, выпустил в него все патроны. Первые сплющились о матовый шар, который с ног до головы прикрыл мохнатого. Зато остальные пробили шубу и вошли в грудина кучно, словно в тире. Ноги его подломились и он удивлённо уставился на свою грудь, где мех пропитался уже кровью:
— Сукааа….
Послышался стук мечей. Ворона отвлекала на себя сразу двух “мохнатых”. А ещё трое рванули на нас. Впрочем, один из них тут же поймал стрелу в живот и отвалил в сторону. Однако оставшиеся двое оказались серьёзными парнями.
Первый вскинул арбалет и выстрелил, как показалось, в меня, в упор. На деле, болт просвистел мимо и где-то сзади вскрикнул Сивый.
Второй, с надетым на лицо лошадиным черепом, махнул алебардой и почти дотянулся до меня:
— Х-ха!
Я выронил пустой ствол на землю, отпрыгнул в сторону. Через мгновение метнул в алебардщика ножом, но тот ловко отбил его противоходом, развернулся и чуть не подсёк мне ноги.
БАХ!
Снова облако дыма, Крюк шарахнул почти в упор в арбалетчика. Увы, опять вспышка синего цвета, дробь посыпалась в снег. А тот просто бросил арбалет в голову Крюка и выхватил меч:
— Конец тебе, падла!
Я снова отпрыгнул в сторону, стараясь держаться подальше от алебарды. У меня остался только боевой нож в левой руке и другой, метательный, в правой. Шансы невелики.
Спас снова Сивый. Стрела воткнулась в плечо мохнатому. То заревел, вырвал её, лизнул наконечник и захохотал. Писец! Они тут все на голову больные!
— Держитесь, я иду!
Это Март заорал, размахивая дубиной так, что чуть не падал по инерции. Арбалетчик сплюнул и набросился на Крюка, который судорожно пытался всунуть новый патрон.
Р-раз! Новик только успел поднять ружьё двумя руками перед собой, защищаясь от мощного удара. Противник же добавил сапогом в грудь и на развороте пропустил мимо Марта, пнув его напоследок под жопу. Отчего тот головой вперед улетел в пожарище.
Я воспользовался ситуацией и метнул второй нож в спину мохнатого. Увы, он снова оказался быстрее и мечом отбил его в сторону. Тем временем, алебардщик снова набросился на меня, оставалось только уклоняться от бешеного натиска. Удар за ударом, я успевал каким-то чудом уклоняться от его секиры, шаг за шагом отступая к воротам.
Ситуация была хуже не придумаешь. Март вопит, пытаясь сбить пламя с одежды. Крюк схватил какую-то палку и тщетно пытается отбиться от играющего с ним врага. Ворона отчаянно рубится с двумя мечниками сразу, и видно, что одолеть самостоятельно их не сможет. А передо мной высокий мохнатый воин с лошадиным черепом на башке бешено орудует секирой на длинной рукояти.
Сивый снова выстрелил, но алебардщик опять отбил стрелу, как до того увёл в сторону мой нож. Впрочем, натиск его слегка ослаб. Теперь он не просто наступал на меня, но внимательно смотрел мне за спину, пытаясь одновременно прикрыться мной от нашего лучника.
И в этот миг ситуация резко поменялась.
Из дома вышел окровавленный старик в одной рубахе. Он поднял руку с пистолетом, шатаясь, передёрнул затвор и, как куропаток, экономными выстрелами завалил сначала алебардщика, затем арбалетчика. Бах-бах-бах! Потом подошёл в упор к двум увлечённо наседающим на Ворону мечникам и просто пристрелил их, по выстрелу каждому в башку. Бах! Бах!
После чего как-то стёк на снег, роняя пустое оружие.
 
Ещё не успели упасть враги, а Ворона, воткнув в каждого по разу мечом, рванула к старику, подхватывая его на руки.
Я опустил нож, оглядываясь. У ворот, прислонившись к ним и держась за пробитую болтом ногу, стоял Сивый. Крюк пытался выползти из-под навалившегося на него мёртвого арбалетчика, а Март выл у избы, нянча обожжённые руки.
— Нихера себе! Повоевали! — ошарашенно пробормотал я.
--
Старик отошёл к обеду. Он вложил в те выстрелы все свои силы. Но, даже умирая, он остался настоящим бойцом.
Ворона положила его у дверей. И, пока мы выносили тела его замученных дочерей и молодого раба, которых перед смертью долго и умело пытали бандиты-изуверы, старик не мигая смотрел на них. И, лишь когда мы уложили в снег и аккуратно накрыли простынями его родных, он испустил последний выдох. Так и отошёл, молча глядя своими белыми глазами в затянутое тучами небо.
Крюк молча поднял со снега воронённый пистолет, отдалённо напоминающий ТТ, передал его воительнице:
— Смотри, оружие непростое.
На рукоятке сверкнул металлическими крылышками череп.
— “Застава М57”. Оружие Альянса.
— Да, непростой дед был. Ты его знала?
Ворона пожала плечами:
— Пару раз ночевали здесь во время патруля. Жаль, что помер. И не спросишь теперь. Откуда у него оружие этих тварей.
Рядом с глухим стоном привалился к бревну близнец. Крюк ловко схватил его за ногу, выдернул стрелку, что торчала в бедре у Сивого. Тот глухо выматерился, оттолкнул новика в сторону и забрал у него стрелку:
— Солнцевские. Далеко забрались, суки, — Сивый отбросил окровавленный болт в сторону, — Повезло, что наконечник броневой. Если бы охотничьим выстрелил, я уже бы кровью истёк.
Ворона молча перевязала его, угрюмо посмотрела на обломки своего ружья:
— Если бы не огнищанин, все бы тут лежали.
— Ты не виновата. Это не простые разбойники, вон того я знаю, — Сивый мотнул головой на труп алебардщика в лошадином черепе, — Это Буйвол из рода Пустельги, опасный рубака. Из авторитетных в Солнцево. Что вот только они тут делали?
Воительница вздохнула:
— Теперь уже не узнаешь.
— У него, кстати, рог на лбу растёт. Март, сними с него маску.
Действительно, под лошадиным черепом, чуть выше переносицы, рост натуральный рог.
— Все они там, под Мутью, ненормальные, — Крюк сплюнул трупу на живот, — У нас в деревне как-то пастуха поймали. Вот такие же, солнцевские. Вытащили кишку, прибили к дереву и заставили вокруг ходить. Говорят, парнишка орал так, что аж в Луче слышно было.
Сивый покивал головой:
— Жертву своему богу, Одину, приносили.
— Одину? — повторил я, — они что, типа викинги?
— Хрен его знает…
— Я ж говорю, ненормальные, — повторил новик, собирая разбросанное оружие в кучу.
Ворона тяжело поднялась, всунула меч в ножны:
— Крюк, Март. Всё ценное грузите на волокуши. Сивый, ты как, дойти сможешь? Тут совсем ничего осталось.
— Тяжко, командир!
Ворона вздохнула, наложила руки на кровоточащую повязку. Из-под рук появилось синеватое сияние, а воительница запела едва слышно, словно баюкая младенца. Кровь тут же остановилась.
— Ну всё, вставай давай.
Близнец легко поднялся на ноги.
Новики ахнули, а Сивый в обалдении уставился на Ворону:
— Как же… Третье умение! Ты что же, боярыня? А носишь пояс воина…
— Тссс, — приложила она палец к его губам, — Ни слова никому. Обещаете?
Ребята закивали. Что это значит-то?
Воительница посмотрела на меня, загадочно улыбнулась:
— А мы пока отойдем с тобой, Федя. Тут недалеко…
 
***
Скрипел снег под нашими ногами. Изредка с веток падал ворох намокшего от оттепели снега. Тонкая фигура девушки в черном, с мечом за плечами, то и дело скрывалась за очередным сугробом.
— Пришли.
Перед нами была небольшая поляна. С цветущими одуванчиками, несколькими кустами очень колючего кустарника, которые местный называли радивикой. Они благоухали крупными соцветиями нежно-розового оттенка.