Коричневая пуговка

Ну, теперь должно произойти самое занятное. Вон и Гришук тоже так думает. Недаром он прислонился к Тишке и, вытянув шею, не спускает глаз с мелькающего за вершинами камней брезентового картуза. Тишка приподнялся на цыпочках. Сердце его стало биться редкими, тяжелыми ударами. Вот сейчас дядька пройдет мимо… того места. Вот уже, вот!.. А может быть, он уже прошел? Нет, это еще сейчас вот только будет…
Тишке показалось, что он первый заметил, как за спиной путника из скал вынырнула голова «морского черта». И он толкнул Гришука. Тот кивнул головой, показывая, что все отлично видит. Они затаили дыхание. Валенца и Бондя стояли сзади и, навалившись, дышали им в уши. «Морской черт», подняв руки, схватился за камни и, дернув резко головой, вспрыгнул на верхушку скалы. Он взмахнул рукой, в которой ребята увидали черный небольшой револьвер, и скакнул на дорогу.
— Стой! Руки вверх! Ложись!
Мужчина в картузе живо обернулся. Ребята увидали, как он быстро вытянул перед собой, словно рапиру, длинную палку, а правой рукой нервно полез в оттопыренный карман брезентовой куртки. Не обращая внимания на оружие «морского черта», он вырывал из своего кармана большой плоский, с деревянной ручкой револьвер, дуло которого цеплялось за подкладку.
— Маузер, — прогудел Валенца.
Но никто не слышал его. Тишка остановившимися глазами следил за схваткой. Ой, укокошит картуз черноволосого парня! Что же тот не стреляет? Эх, давно бы уж можно было нажать на курок! Но черноволосый парень и не думал стрелять. Он схватился рукой за торчащий перед ним конец палки и сильно ударил ногой мужчину в картузе. Попал прямо по пальцам, державшим огромный плоский револьвер с деревянной ручкой. «Картуз» вскрикнул от боли, револьвер его, загремев, упал на камни, а «морской черт», дернув к себе палку, смело кинулся на врага. И вот они уже оба покатились по дороге.
Это была первосортная драка. Мальчишки в жизни еще не видали ничего подобного. Они еле удерживались от того, чтобы не вылезти наверх, на скалы. Уж больно хотелось все рассмотреть поподробнее. Борющиеся катались по земле. Это был клубок из двух тел. Из него торчали руки, ноги. До ребят доносилось сопение, стоны, хрипы и ругательства. Вдруг Тишка ахнул. Мужчина с рюкзаком подмял под себя противника. Он поднял руку. Все увидели, как блеснул нож. Тишка в ужасе схватил Гришуху за плечо. Мужчина с рюкзаком, крякнув, как мясник, с силой опустил руку. Но в ту же секунду он покачнулся. Брезентовый картуз слетел с его головы. Мужчина повалился набок. Черноволосый парень вовремя ухитрился поддать врага коленкой. И вот он уже сам сидит на нем верхом. Нож зазвенел где-то в камнях. Тишка отпустил плечо Гришухи.
— Полундра! — вдруг захрипел Петька Бондя.
Все сейчас же пригнулись, потому что второй вылезший из моря человек, тот, который был острижен наголо, прыгал по камням. Он выскочил из засады и теперь спешил на помощь к товарищу. Ребята видели, как он спрыгнул на дорогу. А там уже опять шла возня, и вновь прибывший боец не знал, как ему подступиться к живому клубку.
— Ударь!.. Ударь его чем-нибудь! — приглушенно крикнул ему его товарищ. — Да стукни же его!.. Ой, черт возьми! Он схватил меня за волосы. Что же ты стоишь?..
И тогда бритоголовый решился и кинулся к извивающимся телам. Ребята увидели, как поднялась и опустилась несколько раз его рука, сжимавшая револьвер.
Через минуту все было кончено. Мужчина с рюкзаком неподвижно лежал на земле, а оба выходца из моря, тяжело дыша, смотрели на него. Черноволосый парень сидел на земле и держался за грудь.
— Василенко, ступай-ка принеси… вон там, в сумке, лежат веревки… Надо его, подлеца, связать.
— Сейчас, товарищ старшина!
Василенко принес связку тонких крепких веревок и принялся вместе со старшиной связывать оглушенного мужчину. Предварительно они его обыскали и высыпали содержимое всех карманов на землю. Сняли они и рюкзак. Василенко работал быстро, веревка так и крутилась в его руках. А старшина временами останавливался и брался за грудь.
 
— Ой, смотри-ка! — вдруг сказал Тишка и показал на море.
Гришук, Валенца и Бондя оглянулись и остолбенели.
  
5
 
К берегу приближалась лодка. Это была плоскодонная рыбацкая шампунька. Тишка не раз видел такие лодки во Владивостоке. Китайцы называли их еще и по-своему: «юли-юли». Это оттого, что на корме у нее торчал немного отогнутый назад штырь, на котором свободно колыхалась во все стороны длинная рукоятка. К одному ее концу, опущенному в воду, прикреплялась деревянная лопасть, а к другому привязывалась веревка, прибитая в то же время и к днищу. Рыбак дергал веревку во все стороны, весло юлило в воде наподобие винта, и лодка шла вперед.
— Здрасте! Вас-то нам и не хватало, — сказал Валенца, нервно заправляя свою рубашку в штаны.
— Здороваться дома будешь, а здесь помалкивай, — шепнул Гришук.
Гребец в лодке сидел спиной к берегу. Он неторопливо дергал за веревочку, меняя руки, когда они уставали, и, разглядывая море, негромко напевал заунывную, с завываниями, песенку: «Ай-э, как широко море, ай-э, как горячо небо, ай-э, как холодны туманы, и дай бог, чтобы не было тайфуна». Лодка гнала перед собой ровную маленькую волну. Расстояние между нею и берегом заметно уменьшалось. Вот это и есть, наверно, та лодка, о которой говорили «морские черти»…
— Как же это так? Она причалит, а они и не увидят… — сказал Тишка.
— Надо бы им крикнуть… — сказал Гришук.
— А ну вас! И что это вам приспичило? Сидите, пока головы целы. Плохо вам здесь, что ли? Вот уйдут они все, тогда и кричите на здоровье, — заволновался Валенца.
Тишка посмотрел на Гришуху. Эх, если бы знали они раньше, что Валенца такой некомпанейский парень!.. Потом он взглянул на остальных мальчишек, махнул рукой и полез наверх. Валенца хотел было его схватить, да не успел. Тишка, прыгая с камня на камень, спешил выбраться на дорожку.
— Пропали мы все теперь… ни за копейку, — сдавленным голосом сказал побледневший Валенца и схватился за Петькину руку.
А Тишка уже подбегал к месту драки. Связанный мужчина лежал не шевелясь. Но глаза его были открыты, он пришел в себя и глядел на Василенко злыми, немигающими глазами. Тишка далее приостановился. Ну и ворюга! Как он подло смотрит! С какой бы радостью вцепился он в горло этому бритоголовому малому! Только вот руки скручены за спиной да во рту торчит тряпичный кляп. И не выругаться и не укусить! Ну, тогда хотя бы ногами, что ли, стукнуть? Вот он поднял связанные ноги и поджал к животу, чтобы выпрямить их с силой, как пружины. Но Василенко отошел в сторону. Ну и молодец парень! Его не проведешь, он все наперед знает.
Старшина сидел рядом с пленником. Заметив злобное движение, он поднес к лицу врага и притиснул к его носу кулак.
— На, на, выкуси! Что, съел, гад? Вы от нас никуда не денетесь. Мы вас всех переловим. И на дне морском достанем, если придется, — сказал он и потом опять схватился за грудь.
— Дяденька, там лодка причаливает!.. — крикнул Тишка, подбежав к ним.
— А ты откуда взялся? — вздрогнул и обернулся Василенко.
Старшина тоже обернулся, но он не проявил удивления, словно все было в порядке вещей.
— Как же это мы о лодке-то забыли? — сказал он. — Негоже это. Ступай-ка скорей, Василенко, на свое место. Да прихвати вот эту штучку. У нее бой точнее.
— Есть, товарищ старшина! Все сейчас справим как нельзя лучше.
И, подняв с земли маузер, Василенко ушел в скалы.
Тишка молчал. Если его больше не спрашивают, так и незачем говорить, откуда он взялся. Тишка не мог отвести взгляда от связанного мужчины. Тот теперь ни на кого не смотрел. Но сколько он ни щурил желтые наглые глаза, они все равно, точно прожигая веки, вылезали вперед. Ишь ты, ну и глаза! Тишке сделалось страшно, и он отступил на несколько шагов.