Совсем не мечта! (СИ)
Антон отпустил бесстыдный смешок, приободривший нас обоих. Усталость как рукой сняло! — психологическую (ноги-то нещадно ныли, как и спина, и плечи). В голову протиснулся неожиданно трепетный образ: хотел бы я увидеть его посреди того двора, обнаженного, под лучами яркого полуденного солнца, льющего на грудь из ковшика теплую воду, жидкими бриллиантами продолжающую путь вниз по его светлой коже…
— Сначала ты, — сказал Антон, вновь осветив лицо голубоватым заревом смартфона.
— Что?..
— Воспользуйся ванной — сначала ты.
— А… Да, спасибо…
Я вернулся в ванную комнату весьма деревянной походкой: как будто душа не успела как полагается влезть в тело после отлучения в летнюю эротическую фантазию… Завис на какое-то время между раковиной и ванной, глядя на покрытую полотенцем опущенную крышку унитаза, как вдруг в номере раздался громкий шум — словно по асфальту тащили огромный валун. Я выглянул в спальню одним глазком: переставив миниатюрную кофейную тумбочку, Антон сдвинул наши узкие кровати в одну; круглый серый ковер, что лежал между ними, собрался в гармошку. Антон обошел левую половину импровизированной двухместной постели, попытался выдернуть ковер из-под ножек — не вышло, так что раздраженно утрамбовал ковер меж них еще больше, дабы он скрылся под каркасами кроватей.
Оставшись незамеченным, я спрятался снова за дверью. Пальцы замерли у замка, помялись немного, и рука отдернулась вовсе. Я бы хотел, чтоб он зашел… Но не настолько смел, чтобы попросить об этом прямо…
Теплый душ должен был помочь привести мысли в порядок, но лишь смыл незначительную часть усталости. Так и не оставленный в покое посетившей меня фантазией о наготе во дворе, не удовлетворенный, а лишь распаленный произошедшим между мной и Антоном в поезде, я допустил большую глупость: в ванне отошел от зафиксированного в держателе душа достаточно далеко, чтобы сильные тонкие струи попали прямиком на член. Не стоило испытывать самоконтроль… Пульсация воды приятно щекотала кожу, стимулировала головку через крайнюю плоть, без которой доставляла бы больше боль, чем удовольствие. Член увеличивался, но пока не поднимался, и на этом я посчитал нужным остановиться — в ванной, но не вообще… Возбуждение затуманило разум, подменило смелость, как оно зачастую и случается. Наскоро вытеревшись, я откинул забрызганные каплями волосы к макушке, повязал вокруг бедер широкое полотенце. Вид более чем удобоваримый, заключил я, взглянув в зеркало, и вышел в спальню, где в полнейшей тишине Антон, лежа на привычной ему половине организованной постели — на покрывале, в одежде, но хотя бы не в обуви! — нащелкивая по экрану смартфона сообщение. Клише послало в мою сторону воздушный поцелуй: правую ладонь приземлив на обнаженный бок чуть выше полотенца, левой я уперся в косяк ванной комнаты. В своей отчаянной, шаблонной попытке если уж не быть, то казаться сексуальным я допустил всего один просчет, чуть не ставший фатальным: я плохо вытерся, и кожа повсеместно была еще влажная. Левая ладонь со свистом скользнула по косяку, я потерял равновесие! — и в нелепой позе Супермена, летящего на помощь, спиленным деревом оглушительно рухнул на паркет! От удара виском об пол меня спасла сперва предавшая левая рука.
— Г-господи! — не на шутку перепугался Антон, не заметивший сразу мое появление. Откинув телефон на покрывало, он подполз к краю постели, взглянул на меня с искренней озабоченностью, но с совсем иной, не то что у меня. — Ты как вообще?!..
— Эм… Нормально, — буднично ответил я, особо не двигаясь. — Рука соскользнула…
Губы Антона дернулись в изо всех сил сдерживаемой улыбке, воздух в легких скрутился в ежа.
— Да ладно уж, смейся, это и правда было чертовски нелепо…
Под его душевный мелодичный хохот я сел, одернул полотенце, к счастью не явившее взору Антона причину моего непривычного нелогичного поведения. Его счастливое лицо порождало для меня вокруг лучезарные радужные блики, словно в воздухе в невесомости кружили невидимые осколки стекла, а глазу были доступны лишь их чарующие переливы. Его руки, продавившие матрас, подрагивали, голос расцветал вновь и вновь, едва легкие наполнялись новой порцией воздуха. А я сидел почти голый на полу, как дурак, и был несказанно доволен тем, что моя неказистость, принимаемая за явный недостаток, способна подарить близкому человеку столько положительных эмоций!
— Как у нас дела с едой? — поинтересовался Антон, отсмеявшись, и потер уже приличное время побаливающий пустой желудок.
Тут уж не до секса! Забыв про все на свете, в том числе и одеться, я бросился перерывать рюкзак в поисках компактного электрического чайника, идеально подошедшего для путешествия, а сумку — на наличие требующей лишь кипятка еды. В ванной я планировал завершить этот день если не сексом, то хотя бы глубокими поцелуями и тесными объятиями, а в итоге оказался в пижамных штанах, как и Антон, на благоухающей свежестью постели: руки грелись через картон стаканчиков с пюре быстрого приготовления, на столе рядом с на славу потрудившимся чайником нас ожидали две пластиковые кружки чая и упаковка печенья в шоколадной глазури. Душевные посиделки с наиприятнейшим собеседником, вкусная еда в конце довольно долгого, голодного, трудного дня и разговоры вполголоса обо всем пережитом, увиденном и запланированном оказались чудесной альтернативой! Как и здоровый десятичасовой сон под одним одеялом.
Комментарий к Глава 117 Гостиница описывается настоящая (в принципе, тут как бы все настоящее, не только “Светофор”). На сайте у них сказано: “Регистрация в 13:00. Выписка в 12:00”, но раз у нас тут “снимается книжный сериал”, пусть уж закрадывается в сюжет допущение, что главные герои смогли заселиться в номер вечером.
====== Глава 118 ======
Около 15 лет назад, Льгов…
В тени шумящих на сильном летнем ветру деревьев в просторном пустынном сквере трехлетнюю Лизу за руку держала полноватая бабушка. Последняя, в отличие от сверстниц, разгуливающих по улицам в цветастых сарафанах да халатах, за порог не ступала в домашнем: даже в такой зной, лишь самую малость разбавляемый ветром, она привнесла черной строгой одеждой немного большого города в эту деревенскую красочность, простоту и душевность. Лиза мялась на месте, короткие хвостики подпрыгивали, свет и тени игриво скакали по ее светлым шортам и майке на лямках. Ей невмоготу было стоять на месте, хотелось идти хоть куда-нибудь, тем более что все ежедневные прогулки пролегали по одному и тому же маршруту. Я пинал мелкие камни чуть поодаль, сунув руки в карманы длинных серых шорт. Опущенная голова создавала видимость того, что глядел я под ноги, на перемешанный с редким гравием темно-бежевый песок или пыльные шлепанцы, благодаря чему я мог неотрывно наблюдать за остановившейся у входа в сквер компанией. Дети не сильно старше меня о чем-то взахлеб говорили, смеялись, и пусть я не мог разобрать ни слова, улыбка напрашивалась на лицо. Кажется, это так здорово — иметь друзей… быть частью какой-то группы. Ходить по городку без взрослых, что-то покупать за бесценок, самостоятельно решать, когда и где ты будешь, раньше положенного или точно в срок вернешься домой…
Перед бабушкой и Лизой возвышался черный бюст серьезного на вид, большелобого мужчины. Его застывший в металле взгляд падал прямо на Лизу, и, судя по выражению лица малышки, ей от этого было явно не по себе. Надпись на высокой каменной тумбе, служащей бюсту подставкой, гласила: «Аркадий Гайдар».
— Знаешь, кому этот памятник? — пожалуй, впервые спросила, а не сама ответила на мысленно заданный вопрос бабушка. К моему удивлению, она смотрела на Лизу, а не на меня. Черт, да даже я не знаю, кто такой Гайдар: писатель вроде?.. Лиза могла выучить повторяемое бабушкой имя, но какой от этого толк?
— Знаю, — улыбнулась в никуда девочка, как делала всегда, когда привирала.
— И кто это? — растягивая слова, не отступила бабушка.
— Забыла…
— «Га»…
Лиза в недоумении захлопала глазами. «Га» действительно было ей знакомо, но какие буквы обычно идут после?..