Совсем не мечта! (СИ)
Послышался звук шагов, тяжелых, частых. Указательным пальцем я тотчас нащелкал звук до максимума, однако повлияло это мало на что; шум сам становился громче, потому что некто подходил. Быть может, Влад, решивший проверить сына? Сейчас заглянет в его комнату?.. Судя по звуку, дверь и правда распахнулась — мгновенно, загремев не до конца спрятавшимся при нажатии ручки замком! — вот только в комнате по-прежнему спящего Антона света не прибавилось. Рука возникла перед лицом! Я шарахнулся назад, сердце уронив с перепугу под кровать! Ноутбук жалобно пискнул, ведь флешку варварски выдрали из разъема. Между моей постелью и окном стоял Антон, заспанный, немного взъерошенный — и злющий как черт! Совсем как когда-то, все его тело отторгало струящийся через стекло дневной свет, а злость и смятение материализовывались в виде теней, захватывающих его одежду и кожу. Казалось, в следующий миг за его спиной раскроются широкие кожистые крылья, а глаза сверкнут яркой демонической искрой.
— ТЫ ЖЕ НЕ ЗАГЛЯДЫВАЛ В ПАПКУ! — не спросил, а утвердительно прогрохотал он, потому как иного варианта просто не мог допустить!..
— Н-нет… Только пару роликов… Он там спал…
Я брякнул это раньше, чем осознал; благо Антон был слишком сильно поглощен эмоциональным торнадо и не придал значения моим словам. Умом я понимал, что время не создает других людей, а лишь меняет уже существующих, но чувствовал совсем иначе. С сегодняшнего утра для меня существует два разных Антона: тот очаровывающий своей глубиной ласковый манипулятор, что присутствует в моих воспоминания, фантазиях, произведениях — на пианино, в конце-то концов! — а теперь и в видео на драгоценной флешке, — и взрослый красивый, но чужой молодой мужчина, который меня упомянутого сокровища буквально только что лишил. Имел на это право, бесспорно! — его ведь флешка. Но все же я был зол, хоть и не смел показывать внезапно пробившуюся детскую эгоистичность.
Гость моего дома дышал тяжело, сжав кулаки так сильно, что будь вместо флешки в одном из них — уголь, то превратился б в алмаз. Однако постепенно лава под его кожей засыпала, а пылающий взор переставал осыпать меня слепящим пеплом, затвердевающим в легких.
— Прости… — выдохнул я. — Я не должен был…
— Именно, — деревянно кивнул он.
Неловкость между нами стала настолько ощутимой, что ее можно было вилкой ковырять да отделять желеобразные кусочки. Я примирительно закрыл ноутбук, отложил его на дальний край кровати и сел по-турецки. Смотреть на Антона, тем более снизу вверх, было невыносимо, так что я уделил внимание своим ногтям, при ближайшем рассмотрении неровным и грязноватым.
— Мы должны были поговорить… обо всем, — расплывчато озвучил я, — но мое любопытство сделало ситуацию только хуже… Если раньше я не представлял, как вообще могу вернуться в квартиру и просто начать что-то обсуждать, то сейчас беседа кажется еще более неуместной, искусственной — не приживется, отторгнется, как не подошедший пересаженный орган…
Пальцами свободной руки Антон сжал сзади собственную шею, словно от мыслей и переживаний голова стала так тяжела, что держать ее в одиночку шея уже не могла.
— Я тоже… — хрипловато ответил он, откашлялся в сторону, но после головы ко мне так и не повернул. — Чудо — что случайно заснул на диване: не спал пару суток нормально… прокручивая предстоящую встречу опять и опять… Ты смотрел первые ролики?.. — с ощутимым раскаянием спросил он.
— Да.
— …Я тебя не ненавижу… Я был идиотом, говорил все, что на ум приходило, и понимать это буквально — ошибка… Я хотел предупредить, но не успел… Я не ненавижу тебя, — увереннее повторил он и опустил свободную руку. — Я понимаю: ты не обязан был хотеть бросить все ради мальчишки, которого и года не знал…
— Я хотел, — тотчас перебил его я, и наконец Антон взглянул на меня, отчасти ошарашенно. — Искренне хотел. Собирался. Но…
— Не надо оправдываться! — взмолился он. — Ты не должен, у тебя всегда было, есть и будет право решать, что де…
— …Катя осталась практически сиротой, и я вынужден был о ней позаботиться, — все же закончил я. — Вынужден… Тогда как поехать в Англию хотел…
Оставшийся на долгое мгновение без почвы под ногами, Антон остолбенел с несомкнутыми устами. Придя в себя, тихо-тихо произнес:
— Какой ужас… Оба ее родителя? То есть и твой брат?..
— Нет, он… неизвестно где, — не без труда солгал я, но Антон подлога не заметил. — Скажи… ты делал записи до какой поры?..
— В смысле?..
— Ну, ты… На видео в итоге появишься и ты, выглядящий так, как сейчас, верно?.. Взрослый Антон, — пояснил я — отделил его от совсем другого человека: от того, кто с течением времени ненароком превратился больше в перенесенного на страницы моих книг персонажа, чем остался реальным, запомненным, не выдуманным. Слишком крепко я цеплялся за воспоминания, слишком сильно желал хотя бы в рамках собственных произведений воссоединиться с ним…
— Да, буду, — кивнул мой собеседник.
— Тогда если я буду смотреть ролик за роликом, — ненавязчиво указал я взглядом на зажатую в его руке флешку, — в результате приду сюда, к нынешнему тебе…
— Разница так велика?.. — убито вымолвил он, окинув взором рубин на ладони.
Я не представлял, какой из возможных ответов не ранит его, потому промолчал, а когда осмелел, протянул руку, надеясь на милость с его стороны. Флешка качнулась на коротенькой цепочке, что держали его пальцы; видимо, и он боится касаться меня. Единение в общей опаске… Мягко, с тихим звоном флешка упала на мою ладонь. Я сжал ее бережно, будто спрятал от морозного ветра доверившегося мне птенца. Антон, не проронив больше ни слова, вышел из комнаты, притворил за собой дверь, и я остался наедине — с ноутбуком и тремя годами чужой жизни, заключенной в пластик и металл.
====== Глава 105 ======
Я отвоевал драгоценную флешку и был поистине счастлив, словно раздобыл ключ от двери к прошлому, которое искренне хотел бы вернуть; но побыть наедине с любимым человеком, застрявшим во временной ловушке трехгодовой давности, сейчас не мог — дела не ждали. Кабинет, не изменившийся за минувшие годы ничуть, я прибрал как мог, диван застелил постельным бельем, благоухающим цветочным стиральным порошком, накрыл покрывалом. Зачем-то даже создал гостевой аккаунт на компьютере, будто хозяин маленькой гостиницы, предоставляющий постояльцам больше, чем просто Wi-Fi.
Вернувшись, я нашел Антона там же, где видел его, гоняясь в спальню, к шкафу, за постельным комплектом, — на полу рядом с дремлющим Везунчиком. По-прежнему незнакомец, просто приглянувшийся псу, непутево почесывал сопящую собаку за ухом, отчего задняя лапа Везунчика подергивалась: хотелось почесать как следует место, постоянно раздражаемое неумелой лаской, почти щекоткой. Чемодан стоял на том же месте, где я его оставил, затащив «блудного сына» в квартиру; с довольно наглой невозмутимостью, точно это мои пожитки, я вновь взял чужой багаж и поднес к дверям кабинета — только тогда окликнул Антона, как если бы в ином случае он мог схватить чемодан и выбежать вон из квартиры.
— Пойдем, я приготовил для тебя комнату.
«Комната» звучало слишком громко, и я понял это, войдя в прибранный кабинет вместе с «постояльцем». Полки шкафов неизменно были уставлены книгами (разве что похабные комиксы переселились на самый верх, где до них, даже взобравшись на стул, не смогла бы дотянуться Катя), так что разложить свои вещи или, банально, оставить одежду гость моего дома не мог. В его распоряжении были застеленный диван, письменный стол, бóльшую часть которого занимал монитор с клавиатурой и мышью, да компьютерное кресло. Отличные условия для снятой на часок лютым интровертом комнатки компьютерного клуба, но никак не для временной спальни. Временной?.. Сглотнув от тяжести последней мысли, я поперхнулся, кратко откашлялся в кулак:
— Это… эгхем… Тут, понятное дело, многого не хватает — тумбочки, например, — но ты скажи, будем решать проблему, когда она…
— Спасибо, — тихо прервал он мои стыдливые оправдания. — Признаться, это больше, чем то, на что я рассчитывал.