Антология советского детектива-37. Компиляция. Книги 1-15 (СИ)
Сотрудники «Слова и дела», начиная с директора Ганиной Валентины Юрьевны и оканчивая пожилым грузчиком Осадчих Иваном Васильевичем, хоть и вызвались на разное время, но пришли все вместе к девяти часам.
— Вижу, коллектив у вас дружный, — не стал скрывать иронии в голосе Паромов после того как поздоровался с выстроившимися в коридоре напротив его служебного кабинета сотрудниками «Слова и дела», — раз в одно время пришли. Но предупреждаю, что у меня всего одна пара рук и одна голова, поэтому я смогу работать только с одним человеком. Кстати, того же требует и закон. Так что не обижайтесь за напрасную трату своего времени.
— А сразу со всеми беседовать разве нельзя? — спросила смугленькая и довольно бойкая молодая женщина, с еще не забывшей о прежней стройности фигурой, упругим бюстом и черными лукавыми глазами, как потом Паромов выяснил, заместитель директора фирмы — Козаченко Валентина Михайловна.
— Беседовать, конечно, можно, — снисходительно улыбнулся Паромов, возясь ключом в замке двери. — Только у нас, к сожалению, будет не дружеская беседа, а процессуальное действие — допрос. А эта уголовно-процессуальная процедура предусматривает только работу следователя один на один с допрашиваемым, так сказать, своеобразный интим…
Он открыл дверь кабинета.
— Начнем, пожалуй, с директора. Кто тут директор? — И когда выступила вперед Ганина, продолжил: — Милости прошу к нашему шалашу.
Длившиеся подолгу допросы свидетелей — Паромов начинал выяснять обстоятельства дела издалека, с функциональных обязанностей не только допрашиваемых, но и их коллег, с психологического климата внутри коллектива — замотали не только допрашиваемых, но и старшего следователя. Но он, как и его допрашиваемые, терпел — иначе было нельзя. Необходимо было выжать из допросов как можно больше информации, чтобы досконально изучить весь механизм работы фирмы, начиная с момента приобре-тения товара и до его реализации. И при этом не упустить профессиональные, деловые и моральные качества всех сотрудников, находящихся на данной цепочке, чтобы понять, где мог произойти или неумышленный «прокол» по тем или иным причинам, или имело место умышленное преступное действие.
Если не злой умысел, то признаки халатности у всех руководящих работников и специалистов были налицо. Это видел и понимал не только Паромов, но и Ганина, и Козаченко, и остальные лица, так или иначе имевшие отношение к оформлению документов на отгрузку со склада стройматериалов, беседовавшие с мошенником и державшие в своих руках фальшивую платежку, а потом позволившие даже ее, эту поддельную платежку, сняв с нее ксерокопию, возвратить преступнику.
— Халатность, сплошная халатность, — раскачиваясь всем телом на и без того шатком и скрипучем стуле, — печалились они. — Всех, словно бес попутал, словно массовый гипноз какой-то… — И тут же спрашивали: — А что нам будет за халатность? Пожалуйста, покажите статью.
Статья 172 УК РСФСР — халатность — невыполнение или ненадлежащее выполнение должностным лицом своих обязанностей вследствие небрежного или недобросовестного к ним отношения, причинившее существенный вред государственным или общественным интересам либо охраняемым законом правам и интересам граждан, — влекло за собой наказание в виде лишения свободы на срок до трех лет, или исправительные работы на срок до года, или увольнение от должности.
Это, конечно, не статья за убийство или разбой, но и ее санкции впечатляли сотрудников фирмы, которых одно лишь упоминание о лишении свободы заставляло бледнеть, краснеть и тихонько дрожать всеми частями тела.
Однако дело было в том, что эта статья уже никаким боком не клеилась к допрашиваемым сотрудникам частной коммерческой фирмы, каковыми они являлись в соответствии их устава и статуса, какие бы они важные должности там не занимали. Как бы не звучали их должности в фирме — это были всего лишь категории специалистов коммерческой фирмы, а не должностные лица государственных предприятий, как то предусматривал законодатель. Изменение хозяйственного статута предприятия автоматически ограждало субъектов от действия данного закона.
Но допрашиваемые сотрудники фирмы «Слово и дело» об этом не знали, а допрашивающий их старший следователь не спешил их в том просвещать, добросовестно по их же просьбам открывая уголовный кодекс на нужной статье. К тому же он добавлял, что со временем встанет вопрос о возмещении убытков фирме. Это хоть не уголовное, а гражданское судопроизводство, но сумма-то внушительная, даже если отбросить процентную накрутку самой фирмы, а взять только ту, по которой им в кредит был отпущен товар базовым предприятием «Курскглавснабсбыт».
«Руководящие работники, а ими являлись как на подбор только женщины различных возрастов и телосложений, сникли, но зато мужчины-грузчики, всю свою жизнь считавшиеся самой низшей кастой в сфере хозяйственной деятельности подобных фирм, выглядели молодцами. Наконец-то фортуна хоть раз повернулась к ним лицом, а не задом. Они не были должностными лицами, а потому не особо печалились о своей будущей участи. Что им было приказано сделать, то они и сделали. А пара «пузырей» вина, полученная ими от грузополучателя — лишь небольшой стимул к работе. И за этот стимул, как известно, на Святой Руси еще никого к уголовной ответственности не привлекали.
Больше всего грехов падало на менеджера фирмы, а по простому, старшего специалиста по сбыту и маркетингу Несмелову Тамару Борисовну, молодую блондинку двадцати семи лет, разведенную, бездетную, имевшую высшее экономическое образование и трехлетний стаж работы в подобной должности, в том числе один год в фирме «Слово и дело», которую сотрудники фирмы между собой называли просто Томой.
— Во всем виновата Тома, — твердила время от времени в ходе длительного допроса директриса Ганина, весьма представительная при других обстоятельствах женщина лет тридцати пяти с пышной прической каштановых волос и аккуратным макияжем. Ей перевалило за тридцать пять, но выглядела она для этого возраста достойно — холеное лицо, стройная фигура, приятная осанка. — Это она ввела меня и всех остальных сотрудников фирмы в обман и заблуждение, когда я визировала то проклятое распоряжение на от-грузку товара… Это она сама не убедилась в существовании фирмы «Дефис» и реальном перечислении банком денег… А должна была… ведь это входит в ее прямые обязанности…
— Может у вашей Томы не все «дома», — чуть фривольно пошутил Паромов, проверяя «реакцию» свидетеля на новое обстоятельство, в какой-то мере способное пролить свет на личность Тамары Борисовны и ее роли во всей этой суматохе.
— Да нет, что вы! Вполне нормальный человек и не-плохой специалист.
— Тогда плохо инструктировали, не контролировали. Ваше упущение.
— Наверное… Хотя инструктаж они каждый день получают. Но… А контроль? Так мы привыкли доверять друг другу. Вот и додоверялись…
Подобное заявляла и главный бухгалтер, а по совместительству еще и заместитель директора — Козаченко Валентина Михайловна, добавляя при этом, что Тома «прямо цвела» рядом с мошенником-клиентом.
— Мы тогда еще все подумали, что Томка, по-видимому, «окольцевала» богатого Буратино — дело ведь молодое, а Тома — разведенка, так чего бы и не «захомутать» молодца, хоть и имевшего небольшой акцент.
— Смотрю, фирма у вас не только на снабжении и сбыте специализируется, но и охотой на отдельные мужские особи, находящиеся в свободном парении или плавании средь житейского моря, полного подводных течений и рифов. Прямо не торговая фирма, а предприятие широкого профиля. Раньше только колхозные механизаторы были широкого профиля. Теперь ваша фирма у них эстафету перехватила?
— А что, нельзя? — задиристо спросила Козаченко. — Тогда скажите, где бедным незамужним женщинам себе спутников жизни или, на крайний случай, «бойфрэндов» искать?!.
— И часто в расставленные вами сети улов попадает? — улыбнулся Паромов, которому Козаченко все больше и больше нравилась за веселый нрав и легкий склад характера.