Дети Железного царства (СИ)

Конь задумался, пожевал удила (давняя привычка ускорять ход мыслей). В словах богатыря определённо был резон. В южной части горы пониже, зелени побольше. И есть там четыре скалы, высокие, мрачные, голые совсем. Торчат как клыки. Не они ли скрывают от людских глаз потаённое место? Понимая, что Добромир ждёт ответа, кивнул. Витязь хлопнул буланого по плечу.
— Ай да мы! И огненную реку перешли, и с загадку считай, разгадали. Прибавь-ка шагу, брат.
«Одно плохо, — подумал Ярослав, — места там совсем дикие. Дорог вовсе нет, разве что тропы, по которым горные козы с пастбища на пастбище переходят. Ничего, прорвёмся».
— Шум какой-то впереди, — произнёс Добромир, прислушиваясь, — как будто вода льётся. Но не так, как река шумит или ручеёк. Вот это да: водопад!
Дорога сделала поворот, и путники увидели тёмно-серую гору с белым островком на вершине. По камням текла прозрачная, словно хрусталь, вода, то рассыпаясь радужными брызгами, то превращаясь в белую пену. Богатырь потянул на себя повод, разом забыв об уговоре.
— Постой, Ярослав. Хочу попробовать какова на вкус горная водица.
Подставил под шумящие струи, в этом месте слившиеся в сплошную водную стену, сложенные ковшиком ладони. Удивлённо хмыкнул.
— А она совсем не ледяная. Так, прохладная слегка, как в обычном роднике, — сделал глоток, — вкус такой необычный. Как если снега горсть в рот берёшь. Ну да, это ведь и есть талый снег. Ой! Кисти ломит от холода, ну и ну.
Хлопнул несколько раз в ладоши, чтобы разогнать кровь.
Ярослав двинулся дальше. Смутная тревога вдруг овладела им. Будучи заядлым лошадником, парень не раз слышал от конюхов рассказы о необыкновенном конском чутье, которое порой оказывалось прямо-таки прорицательским. Неужели он научился так чувствовать? Да нет, чепуха. Просто звуки и запахи изменились. Что-то происходит вокруг. Почудилось, что земля под копытами дрожит. Или не почудилось? Жеребец закрыл глаза, чтобы не отвлекаться, сосредоточился на осязании. Так и есть. Земля чуть-чуть колышется, вздрагивает. В этот момент ветер изменил направление, донёс до чуткого слуха топот подкованных лошадей, звяканье железа, человеческие голоса. Конный разъезд! Буланый невольно прижал уши, топнул левой задней ногой.
— Что, люди там? — Добромир сразу подобрался, ладонь легла на рукоять меча, — сколько их можешь сказать?
Ярослав принюхался. Снова забил копытом. Один, два, три… десять.
— Десяток? Ты уверен?
Жеребец невесело кивнул. Попались. Может, удастся разминуться? Чуть дальше дорога сворачивала в узкое ущёлье, но разъезд близко, как бы не столкнуться с дружинниками. Впрочем, выхода всё равно нет, назад поворачивать тоже смысла не имеет. Глядишь, вывезет кривая.
Конь зарысил вперёд, навстречу голосам. Воины едут шагом. Можно успеть нырнуть в ущелье, можно. Перешёл с рыси в галоп. Но тут послышался резкий клич, крылатая тень метнулась по скалам, за ней вторая. Коршуны! Один кружил в небе, не спуская глаз с коня, другой стрелой полетел в ту сторону, откуда слышались людские голоса. Добромир снял с плеча лук, вынул стрелу из колчана, натянул тетиву, но птица тотчас заметалась туда-сюда, не давая прицелиться. Ярослав поскакал быстрее, всё ещё надеясь уйти, но тщетно: уже задрожала земля от топота копыт десятка лошадей. А коршун с криком метался по небу, зовя хозяев. Богатырь приподнялся на стременах, наклонился вперёд, облегчая жеребцу толчок задними ногами.
— Быстрее, Ярослав, быстрее! — ветер свистел в ушах, горы сливались в единую серую полосу.
Они уже мчались по ущелью, когда десятник появился из-за скалы и заметил нарушителя.
— За ним! — прозвучал короткий приказ.
Кощеев воин пришпорил своего солового. Тот слегка вскинулся на дыбы, рванулся вперёд, следом остальные всадники.
Ярослав скакал почти на пределе своей резвости. Расстояние между ним и преследователями медленно, но неумолимо сокращалось. Ведь и у дружинников не простые кони, не спасёт сейчас резвый бросок.
— Не уйти, брат, — прокричал Добромир, словно угадав его мысли, — двоим не уйти. Пристань немного, я спрыгну. Сражаться со мной это не в догонялки играть! Я их задержу, а ты спасайся, конь-то им без надобности.
 
Ярослав в ответ только зубами скрежетнул. Оставить товарища одного? Ни за что на свете! Ущелье, конечно, узкое, еле-еле две лошади рядом встанут, но что стоит дружинникам спешиться? Навалятся все разом, и конец храбрецу. Нет уж! Хватит одной Зоряны.
Конь в отчаянии шарил взглядом по каменным исполинам. Ни одной тропки, чтобы свернуть, ни одной пещеры, где можно было бы укрыться. Только с вершины глядит на отчаянную скачку коза. Поглядела, развернулась, и скрылась за зубцом скалы, видно вниз спустилась. Угасающая надежда вспыхнула как искра от ветерка. Может и со стороны ущелья есть козьи тропки? Правда, подниматься по ним для крупного жеребца, да ещё с витязем в кольчуге опасно, если не туда ступишь, в лучшем случае ноги переломаешь, но иного выхода нет.
Резкий козий запах ударил в ноздри. Вот оно, начало тропы. Выступы и впадины, неровная поверхность, не дающая копытам соскальзывать.
— Остановись, брат! — снова крикнул Добромир, — пропадём оба. Они уже близко, вот-вот достанут! Стой!
Он с силой натянул повод, откидываясь назад, но жеребец успел ухватить удила зубами, чтобы железо не резало губы. Взял немного вправо, потом развернулся поперёк ущелья и в два прыжка взлетел по скале вверх, на более-менее безопасный участок козьей тропы. Всадник покачнулся от резкого рывка, но удержался. Жеребец прыгнул ещё раз, потом ещё, стараясь подражать ходу горных коз.
Выходка нарушителя была настолько неожиданной, что командир разъезда на миг растерялся. Его соловый от неожиданности шарахнулся в сторону, присел на задние ноги. Это сразу поубавило коню резвости, прочие всадники были вынуждены придержать лошадей, чтобы не столкнуться. Командир пришпорил лошадь, пытаясь заставить продолжить погоню, но соловый в ответ только вскинулся на дыбы, не двинувшись с места. Удар плетью тоже не помог: конь отчаянно забрыкался, всем видом выражая нежелание лезть на скалу.
— Тьфу, пропасть! — выругался дружинник, глядя, как буланый карабкается всё выше и выше, — возвращаемся! Надо отправить весточку в замок. Сами не управимся.
Свистнул, отзывая коршуна: всё равно от слежки сейчас никакого толку не будет. Птица не сумеет указать дорогу, пригодную для конников.
Ярослав перескочил на очередной уступ. Поглядел вверх. Вершина горы была уже совсем близко. Два-три прыжка, потом аккуратно подняться на широкую как столешница верхушку, а там можно будет спуститься. Теперь-то уж погоне их не достать! Лишь бы Добромир удержался в седле. Впрочем, за богатыря особенно беспокоиться не приходилось: верхом ездить он умел отлично, и понял, что на опасной тропе лучше довериться коню: не пытаться силой заставить его свернуть на более удобное, на вид, место, а сосредоточиться на том, чтобы держать равновесие, не мешать лошади. Витязь прильнул к шее жеребца, и тихонько шептал в самое ухо:
— Ну, милый, давай! Ты же самый сильный, самый быстрый, на тебя сейчас вся надежда. Выноси, родимый!
Ответом был новый рывок. Ярославу порой казалось, что он не скачет, а летит. Ноги легко находили опору, о страхе оступиться, сорваться, не осталось и помину. Чистый горный воздух, входя в лёгкие, будоражил кровь, какая-то хмельная радость разливалась по телу, наполняя новой силой каждый мускул. Выше, выше, выше! Забыть о том, как далеко внизу земля, забыть о преследователях. Смотреть только на следующую точку для опоры или в небо: ведь как бы высоко не поднялись смельчаки, оно всё равно выше. Ещё одно усилие, и они достигли на вершины. Отсюда было хорошо видно, как голые скалы в южном направлении сменяются зеленью растений. Гранитные исполины обступили зелёный островок со всех сторон, укрывая от суровых ветров и людских взглядов. Ярослав вскинул голову, победно, торжествующе заржал. Вот она, их цель. Рукой подать. Только спуститься вниз, а там уже легче будет. Где конный не взберётся, пройдёт пеший.