Спой для меня (СИ)

Просыпаюсь.
Окруженная сигаретным дымом и отвратительным запахом. Отец сидит на диване, в руке уже не первая сигарета, в пепельнице целый букет бычков. Рядом с пепельницей на диване, прожженном в нескольких местах, стоит бокал с алкоголем. Закрываю глаза, чтобы не видеть его. Голова кружится от запаха. Снова и снова папа вытягивает из меня часть души и жестоко ее убивает. Разбивает меня вдребезги. Я как конченая дура жду от него извинений, слов поддержки, но напрасно. У этого человека не осталось ничего святого, только зависимости.
— Я вижу, что ты не спишь, Вика, — слышу приглушенный голос Юрия Малинова, и внутри все сжимается. Хочется исчезнуть, раствориться, провалиться куда-нибудь, только не видеть избитого отца в грязной майке и трениках, снова проигравшего зарплату.
— Доброе утро, папа, — не открывая глаз произношу я тихо, надеясь, что он не услышит.
— Доброе утро, мое сокровище.
Сокровище? Так он меня еще никогда не называл. Именно это слово заставило меня приподняться с матраса и посмотреть на него широко распахнутым взглядом, полным непонимания.
— Послушай меня без истерик, без слез. Просто послушай, — Юрий Малинов даже не смотрит в мою сторону. Туманный взгляд направлен в пустую стену, где раньше был телевизор. От предчувствия чего-то недоброго, тело несмело дрожит.
— Что случилось? — томительное ожидание заставляет меня нарушить устоявшуюся тишину.
— Сейчас приедут люди и заберут тебя. Я… я… проиграл… тебя… в карты, — папа опускает голову и потирает переносицу.
Что?
Целый мир замер, остановился. Я отвела взгляд. Пустота. Мрак. Холод. Я ничего не почувствовала. Будто это в порядке вещей. Будто меня каждый день проигрывали в карты. Осознание происходящего подкрадывалось ко мне со спины, как хищный зверь, и я кожей чувствовала его разъяренное дыхание.
— Сейчас ты примешь душ, Вика, наденешь свое лучшее белье, платье, и уедешь из нашей квартиры, — голос звучал тихо и напряженно, отравляя ядом сознание. Липкий и мерзкий страх прокрался в сердце, и я сжалась. Подогнула к себе колени и обняла ноги. Внутри все болезненно двигалось, дышать стало сложно.
— Этот человек, Амурский, мать его, Герман, сам тебе все расскажет. Жить ты будешь у него, — кажется, отец молча плакал. Я поднялась с пола, откинула плед и подошла к нему, глядя сверху на опущенную голову.
— Я ненавижу тебя, — зашипела неузнаваемым голосом, напугавшем даже меня саму. Руки сжались в кулаки, и я с трудом сдерживала желание добавить несколько ссадин на его теле.
— Собирайся, Вика, — взгляд отца стрелой направился на меня, и я задрожала от ужаса. Так начался мой страшный кошмар.
Не сразу.
Я прошла на кухню, достала из тайника деньги, отложенные на оплату академии. Этого хватит, чтобы уехать в другой город и снять номер в мотеле на несколько недель, пока не найду новую работу. Полная решимости, я оделась, несмотря в сторону Юрия, прошла в подъезд, спустилась с лестницы.
Я никогда не думала, что это возможно — проиграть в карты человека. Конечно, я читала несколько криминальных сводок в газете, как нерадивые пьяницы продавали своих детей, но никогда в жизни бы не допустила и мысли, что это случится со мной. А сейчас я бегу из собственного дома, лишь бы не расплачиваться за отцовские пристрастия ценой собственной девственности, а может, и жизни.
  
1.2
 
Автобус подъехал быстро, и я пулей влетела в него. Обвела глазами пустые кресла, расплатилась и села у окна. Мимо проносились дома, витрины магазинов, кафе и бары, в том числе любимый «Гвоздь». Я родилась в этом городе, прожила тут все детство и юность. Пережила много несчастий, проблем и бед. Впервые полюбила в этом городе. Вадим. Сердце больно екнуло, и я закрыла глаза. С Вадимом придется расстаться, если я хочу начать жить заново, в новом городе, чтобы… как его там? Герман, вроде! Чтобы Герман никогда меня не нашел и не спросил за карточный долг.
Пока ехала до вокзала, решала, какой город выбрать для укрытия? И решение было только одно: нужно бежать как можно дальше и на самый ближайший рейс! Я купила билет и прошла на перрон. Поезд через пол чала, еще есть время попрощаться с родными местами. Купила кофе и поморщилась от отвратительного вкуса. В животе засосало от голода. Я привыкла к такому — не есть целый день, а под вечер перекусывать куском черствого хлеба. Я сильная, и я справлюсь со всем этим. Главное, сейчас уехать.
 
Время тянулось так медленно, и я считала секунды до отправления. Гадкое чувство меня не покидало. Предательство собственного отца — его глупая выходка. Сейчас я чувствовала себя вещью, которой можно распоряжаться, как хочется. Которую можно перепродать, выбросить, поставить на кон в азартной игре. Вытерев капли дождя с лица, я зашла за большую квадратную колонну, прячась от злого ветра, заставляющего все тело биться от ледяного холода. Вот перееду в новый город и куплю теплую куртку. И все у меня будет хорошо.
Мои мечты рухнули. Академия останется здесь, любимые преподаватели по музыке останутся здесь. Анфиса Викторовна, заменившая мне мать, насколько это было возможно, останется здесь. Все будет на прежних местах. Подружка Вера и любимый Вадим продолжат работать в «Гвозде» и смеяться, делить чаевые, радоваться жизни. Не станет только меня в этом городе несбывшихся надежд.
Поезд лениво загудел, забил колесами по рельсам. Я вздохнула и грустно улыбнулась. Жизнь не закончилась. Все хорошо. Вдох, выход. Спокойно, Вика, ты все сможешь! Как бы себя не убеждала, сердце металось в груди и просило остаться. Позвонить Вадиму, Вере, Анфисе Викторовне. Попросить помощи. Нет! Нельзя, иначе я не смогу уехать и тогда… карточный долг придется отдавать.
Сзади послышались шаги, я хотела обернуться, но не успела. К горлу приставили нож. Сердце ушло в пятки и застыло, вместе с телом. Я тяжело втянула воздух, чтобы закричать, но он застрял в легких.
— Иди спокойно, Виктория, и тогда останешься целой и невредимой, — холодный голос над ухом заставил волосы у висков шевелиться от дыхания незнакомца. Я закрыла рот, нож медленно отодвинули от горла, наконец-то я смогла выдохнуть. Кисть руки больно схватили мужские сильные пальцы, заставляя идти за незнакомцем.
Я так и не увидела его лица, потому что мужчина резко оказался впереди и поволок меня за собой. Перед глазами только сильные широкие плечи, обернутые в драповое пальто, видно, что дорогое. Голова покрыта светлым ежиком, на шее большая темная родинка, выглядывающая испод ворота. На руке дорогие часы. Может, это и есть тот самый Герман?
От страха ноги заплелись, и я чуть не упала.
— Иди спокойно, я же тебя не убиваю, — шикнул похититель, повернувшись вполоборота. Теперь я заметила серые большие глаза, орлиный нос и щетину на лице.
Незнакомец довел меня до белого большого джипа и раскрыл передо мной дверь.
— Садись! — приказал он, и я поджала губы. Хотелось убежать, пока его рука ослабила хватку, но я понимала, что все это бесполезно. Догонит и накажет. Жестоко накажет.
Я просочилась в салон машины, боясь запачкать идеальные чистые коврики своими грязными кроссовками. Незнакомец сел рядом со мной, похлопал водителя по плечу, и тот завел двигатель.
Ехали мы долго, кажется, уже были за чертой города. Грузная машина свернула с главной дороги. Странно, но асфальт тут, за городом, был ровнее.
— Куда мы едем? — Я наконец подала голос, рассматривая громадные сосны, проносившиеся мимо на большой скорости.
— Домой, — похититель усмехнулся, даже не посмотрев на меня. Затихнув, я опустила глаза.
Дом. Милый дом. Меня везли неизвестно куда, а я не могла ничего с этим сделать. Изредка посматривала на мужчину, вальяжно раскинувшегося рядом. Теперь я отметила его красоту, как должное. Сильный, волевой, целеустремленный. Взгляд светлый, добрый. Может, не все так плохо, как я себе накручивала? Меня не били, не оскорбляли, не лапали грязным взглядом — и на том спасибо.