Должно быть, любят герцогов (ЛП)

Дверь захлопнулась у нее перед носом. Она поправила рукав платья и с вызовом выдохнула, борясь с желанием закричать через дверь. Как мог ее брат не интересоваться историей их семьи? Ему действительно было наплевать на место, которое семь поколений их семьи называли домом.
Джосайя был наследником папиного титула и поместья, и вот как он уважал фамилию? Распродажа маминого имущества была немыслима. Но в этом-то и заключалась проблема: Джосайя никогда не думал. Он не задумывался об этом, когда проигрывал свои карманные деньги, или папину коллекцию оружия, или мамину мебель для гостиной — по крайней мере, так казалось. У него, очевидно, не было проблем с продажей собственности, которая ему еще не принадлежала. И у мистера Хабершема явно тоже не было проблем с этим.
Лилиан приходила в отчаяние при мысли, что она ничего не сможет сделать, чтобы остановить его. Скоро Биксли Мэнор опустеет, наследство ее семьи уйдет на покупку скаковых лошадей, распутных женщин и выпивку. Конечно, если бы она воззвала к чувству чести папы, он мог бы положить конец этой позорной ситуации. Да, папа заставил бы ее брата образумиться. Она оказалась наверху лестницы и зашагала по коридору, сжав кулаки, прежде чем успела подумать о том, что скажет. Все, что она знала, это то, что должна попытаться. Она распахнула дверь, и ее приветствовал тонкий голос отца.
“Я думал, мы читаем твой ужасный роман. Я поднял глаза, а тебя уже не было”.
“Я прошу прощения, что покинула тебя, папа. У нас внизу был посетитель”, - объяснила Лилиан, возвращаясь на свой стул у кровати.
“О? Кто пришел в гости? Кто-то из соседей, я полагаю”. Папа слегка кашлянул и снова откинул голову на подушки.
“Нет, это был мистер Хабершем из "Хабершемских древностей" и что-то в этом роде. Он здесь по просьбе Джосайи. Кажется, он распродает мебель из личной гостиной мамы ”. Она сделала паузу, позволяя словам осмыслиться у него в голове.
“Джосайя все еще здесь, да?”
“Да. Он все еще здесь и распродает мебель с первого этажа”. Лилиан снова попыталась довести свою точку зрения до конца.
“Я уверен, у него есть на то причины. Смышленый мальчик, Джосайя. Он всегда хорошо разбирается в делах с недвижимостью ”.
Лилиан ощетинилась при мысли, что ее брат имеет какое-то отношение к недвижимости. Она годами управляла поместьем, а также ухаживала за своим больным отцом. “Джосайя бывает здесь недостаточно часто, чтобы заниматься делами поместья, папа. Он распродает семейные реликвии”.
“Послушай, Лилиан. Джосайя - занятой человек. У него большие требования к своему свободному времени, которые удерживают его вдали от сюда. Если он чувствует необходимость освободить поместье от нескольких вещиц, которые ему не по вкусу, так тому и быть. ” Ее отец снова кашлянул и махнул рукой в сторону столика с тониками.
Лилиан встала и, отмерив дозу густого, дурно пахнущего сиропа, протянула его отцу. “Пока мы разговариваем, он истощает запасы маминого имущества!”
Ее отец принял лекарство и откинулся на подушки, закрыв глаза. “Лилиан, твоему брату виднее. Я был благословлен двумя замечательными сыновьями. Мне действительно повезло”.
Неужели он не понимал? Джосайя был высокомерным идиотом. Не было никакой возможности, что он когда-либо станет лучше. По ее мнению, только один из трех сыновей ее отца хотя бы приближался к идеалу, и его изгнали из поместья много лет назад. Она теряла остатки терпения по отношению к мужчинам в своей жизни — или к мужчинам вообще, если уж на то пошло.
“Джосайя продает мамины вещи, чтобы покрыть очередной карточный долг. Ты это понимаешь?”
“Хм, ну, если бы ты вышла замуж за кого-то состоятельного джентльмена то у тебя был бы собственный дом, возможно, ты могла бы перевезти туда вещи своей матери, и это не было бы проблемой”. Он закрыл глаза, как будто хотел закрыть этот разговор.
“Я…Я была…Я не могла”, - запинаясь, пробормотала Лилиан, возмущенная тем, что ее отец собирался спать в такое время, вместо того, чтобы положить конец планам ее брата. Как он мог переложить бремя спасения вещей ее матери на ее плечи? Это было действительно несправедливо.
 
“Перестань заикаться и говори нормально, девочка. Где ты выросла, в конюшнях? Двадцать три года, не замужем и жалуешься на действия джентльменов из этой семьи. Ты действительно разочаровываешь. Он погрузился в тяжелый сон, его легкие хрипели при каждом вздохе. Хотя в прошлом он всегда высказывал свое неодобрение Лилиан, на этот раз его слова, казалось, тяжело повисли в воздухе, решительные и окончательные.
И его слова были окончательными, хотя в то время она этого не осознавала. Час спустя он умер, и она осталась разбираться с Джосайей одна.
***
Она оторвала взгляд от зеркала на туалетном столике и воспоминаний о том ужасном дне. Теперь, год спустя, ее против воли должны были привезти в Лондон, чтобы выдать замуж. Ее судьба всегда возвращалась к Джосайе, а Соломон убеждал его исполнить его волю. У нее не было дальнего родственника, к которому можно было бы обратиться.
Никаких тетушек. Никаких дядюшек. Как долго она продержится в дороге одна?
Она встала со своего туалетного столика и смахнула слезу со щеки. Что ей теперь делать? Подойдя к окну своей спальни, она прислонилась лбом к стеклу. Прохладное стекло успокаивало ее безудержные мысли, в то время как ее прерывистое дыхание создавало перед ней клубы тумана в неестественном ритме.
Всего час спустя, когда у нее было недостаточно времени, чтобы придумать, как выпутаться из этой передряги, ее вызвали в библиотеку. Она знала, о чем пойдет разговор, и ничего не могла сделать, чтобы остановить его или хотя бы замедлить. Она покинула свою спальню с высоко поднятой головой. Наверняка именно так она бы себя чувствовала, если бы пришлось идти на виселицу.
***
“Дорогой, ты едва притронулся к своему обеду. Ты заболеешь если не поешь”. Герцогиня Торнвуд отложила вилку, чтобы продолжить изучение своего сына. Ее глаза сузились, когда она оглядела его при свете свечей в столовой в Мейфэре.
“Мама, последний раз, когда я проверял, во мне было четырнадцать стоунов крепких мышц. Вряд ли я рискую зачахнуть”. Девон поежился в своем сюртуке, проверяя правдивость своего заявления похлопыванием по руке, прежде чем снова посмотреть через обеденный стол на свою мать. “Да, вполне в форме. У тебя нет причин для беспокойства”.
Он решил начать вечер со своей семьей в меньшем из двух обеденных залов, поскольку их было только трое. Он немного сожалел об этом решении, потому что так его мать была в пределах досягаемости для разговора. Недавно приехав из деревни, она воспользовалась возможностью проявить материнскую заботу. И из всех матерей он считал свою самой заботливой.
Большую часть времени бодрствования она проводила, по-матерински заботясь о его сестре Розалин. Но с тех пор, как его мать приехала всего три дня назад, чтобы остаться с ним в городе и насладиться сезоном, она решила, что настала его очередь получать материнскую заботу. Вряд ли он нуждался в ее навыках. В конце концов, ему было тридцать два. Но, судя по всему, это мало что значило для нее.
“Это из-за нового повара, о котором я говорила, не так ли?” - спросила она громким шепотом.
“Хм. Нет, эта говядина вкусная. Соус, конечно, другой. Я не уверен, что было не так с моим старым поваром, но об этом поговорим в другой раз ”. Девон отрезал еще кусок говядины, чтобы заверить ее, что он не умрет с голоду. Он чуть не подавился мясом, но сумел проглотить его с помощью большого глотка вина.
“Она пришла с лучшими рекомендациями. Леди Кейл была от нее в восторге ”.
“Возможно, леди Кейл была просто счастлива избавиться от нее”, - съязвил Девон.
“Девон! Тебе не следует говорить такие вещи о светских матронах, которых высоко ценит весь Лондон. Ты знаешь, что твоя репутация улучшилась бы, если бы ты иногда играл по правилам, дорогой ”.
“Ничто не может изменить мою репутацию, мама. Эта судьба была решена довольно давно. И в любом случае, я нахожу правила менее аппетитными, чем эти морковки, если это возможно, ” ответил Девон, скривив гримасу отвращения.