Куда ведут все карты (СИ)

— Почему ты молчишь? — спросила Лиз. — Знаешь, мне было очень приятно, что ты пытался заступиться за меня перед Уильямом. Я не сказала вчера, но…
— Лиз, — перебил он, — послушай. Я рад, что тебе приятно. Я убил пол-утра на то, чтобы умаслить Уилла: он готов был отправить тебя домой и уже проверял, кого может позвать на замену. Но я не хочу, чтобы выходки богатенькой девочки-студентки создавали мне проблемы с начальством.
Лицо его оставалось каменным, он не сводил взгляда с дороги, но Лиз видела: это спокойствие давалось тяжело. Макс сильнее сжимал руль, плечи его напряглись и закаменели, и рот его дёргался, будто он сжимал и разжимал зубы.
— Это Уильям тебе так сказал? — нахмурилась Лиз.
Пассажирское сиденье мгновенно стало слишком жестким и неудобным.
— Уильям. Не забывай, что он мой босс, Лиззи. Ты мне нравишься, но если смотреть серьёзно, то вчера я нарушил рабочий приказ с тобой. Мы оба могли серьёзно пострадать.
— Я не хотела тебя подставлять, — вздохнула Лиз и сжала замотанные бинтами руки до боли в кулаки. — И… И… И почему сразу богатенькая⁈
— Серьёзно? — усмехнулся Макс, и руки его расслабились. Автомобиль въехал на перекинувшийся через узкую реку мост, отделявший жилые районы от диких пустырей, уводящих в лес. — Ты видела вообще район, в котором живёшь? Или то, что носишь? Да твоя кожаная сумка дороже всего моего снаряжения. А ещё обычные — не «богатенькие» то есть — девочки не учатся в гимназии Двенадцати колец, Лиз. Все знают, что это элитная школа с огромным ценником.
Лиз цыкнула. Ценником на обучение отец попрекал её каждый раз, когда ему докладывали о каких-то её проделках, и до того, что средний балл у Лиз стабильно держался лучшим на курсе, дела ему не было. Оценки — ерунда, если поведение каким-либо образом пускает тень на фамилию главного банкира страны.
— А, ну да, — продолжал Макс, наконец улыбаясь. — И сама твоя подружка, в общем-то…
— Агата?
— Она, да. Она выглядит и ведёт себя как типичная тепличная девочка из богатой семьи.
— Агги милашка, не суди её.
— И как она спелась с тобой?
Макс иронично покачал головой, а Лиз смущённо заулыбалась и слегка толкнула его в плечо.
— О, Агги меня любит. И живу я там, откуда ты меня украл, вообще-то только благодаря ей. А то перебивалась бы койкой в универском кампусе, и никогда бы ты, мистер детектив, не узнал бы, сколько там стоит моя сумка.
— Не обижайся только, — сказал Макс. — Мы почти на месте.
Когда горы приблизились и стали казаться гигантами, заслонившими низкое белое небо, показались меж елями и старые дорожки для рельсов, и осколки горных пород… и форма местной полиции, кордоном оцепившей периметр вокруг рудника. Макс отсалютовал им, приставив ладонь к голове козырьком, и машина проехала дальше, к черному зеву пещеры.
Закрывающие вход деревянные заборы и решётки ворот были раздвинуты или убраны в сторону. Теперь вход охраняли вооружённые до зубов военные. Автомобиль Уильяма уже стоял на пригорке, сверкая на солнце лаком и дороговизной. Макс припарковался поодаль, у кромки редкого ельника.
Лиз нервно выдохнула, вышла из машины и обернулась. Макс смотрел на неё и, когда их взгляды пересеклись, кивнул, мол, всё получится. Улыбнувшись ему, Лиз поспешила ко входу в шахту. Там у неё проверили документы и провели к не особо крепкой на вид вагонетке. Холодная, наспех очищенная от многолетней грязи скамейка, была накрыта клеёнкой, железные поручни и перекладины поела ржавчина.
Лиз думала, что её отправят одну и хотела спросить, как эту махину затормозить в нужном месте, но, к её огромнейшему облегчению, в переднюю часть вагонетки ловко прыгнул шахтёр.
— Держитесь крепко и не высовывайте руки, ноги, голову за пределы вагонетки, — сказал он и выдал ей перчатки.
Лиз сначала удивилась, но без них прикасаться к ручкам не решилась.
Несколько громких железных, скрипучих натужных звуков, удар — и вагонетка сдвинулась. Сначала медленно и даже нестрашно, а потом Лиз вцепилась во всё, во что можно было вцепиться. Даже пальцы на ногах сжала, будто это помогло бы ей удержаться. В ушах свистело и звенело, грудь сдавливало так, что она не могла даже закричать.
 
И это всё длилось буквально несколько секунд. А потом вагонетка с ужасающих скрипом и визгом затормозила. Лиз только и смогла выдохнуть «вау», пытаясь прийти в себя. Земля шаталась под ногами, когда Лиз выбиралась из вагонетки, вцепившись в сумку, как в последнюю соломинку, и сердце билось где-то в горле.
Водитель вагонетки зажёг фонарик и позвал Лиз следовать за ним. Они прошли мимо двух массивных брёвен, которые, судя по всему, ещё недавно были одной толстой балкой, и оказались внутри узкого рукотворного тоннеля.
Чернеющие стены пещеры блестели от скопившейся в них влаги. Воздух был тяжёлым, пах углем и пылью, под ногами валялись груды свежевыбитой породы, и они крошились в пыль, когда на них наступали. Лиз сняла перчатку и провела пальцами по поверхности, казавшейся невероятно гладкой и холодной.
Щель между стенами пещеры сужалась, приходилось идти боком, но наконец, кроме света одного фонарика, Лиз увидела другой, более яркий, тянущийся тёплой полосой из высокой узкой пробоины. Они протиснулись в неё и оказались в округлой, поддерживаемой четырьмя огромными деревянными балками комнате. В ней горело множество фонарей и собралось, помимо Уильяма, ещё двое: Джок, без Джордан, и ещё один шахтёр, опирающийся на кирку. И все трое смотрели на стену, в которой искусно был выбит портрет некого человека. Его длинная борода уходила в землю, пустые глаза смотрели вверх, будто в небо, а не на каменный свод. От углов приоткрытого рта расходились трещины.
— Нет, инспектор, всё точно рухнет, если попытаемся взорвать, — сказал Джок, поднимая взгляд от инженерного планшета.
Уильям кивнул.
— Что вы хотите взрывать? — спросила Лиз. До этого её будто не замечали.
— Да так, — хихикнул Джок, — рот этой статуе.
— В ней проход дальше. — Уильям подошёл ближе, хмуро разглядывая едва заметную щель между закрытой густыми каменными усами верхней губой и открытой нижней. — И её нельзя рушить…
Он провёл пальцами по трещинами и недовольно цыкнул.
Лиз задумчиво сделала то же самое, а потом приподнялась на носочки, вглядываясь в «рот» статуи. Такого она не ожидала. В книжках все каменные идолы ассоциировались с древней, считающейся утерянной магией титанов, однажды поработивших Эмеральдские острова. Кто-то верил, что это и были те самые титаны, застывшие в камне. Лиз, как и большинство её университетских знакомых, не важно, состоявшихся профессоров или студентов, считала, что это лишь попытки народов дотянуться до невероятных высот, даже если человек, который это сделал бы, не был живым. И, если эту статую использовали как тайник или тоннель, значит, его должны были как-то под это приспособить. Балки стояли здесь не одно десятилетие. Даже если проход не использовали, вряд ли он был сооружён так, чтобы разрушить здесь всё вообще. Значит, был способ туда войти и не умереть под обломками.
— Элизабет, иди сюда, — позвал её Уильям.
Лиз, ошарашенная, посмотрела на него и медленно подошла.
— Что может значить этот символ?
Уильям указывал на круг с кривой точкой в центре, похожий и на символ солнца, и на глаз со зрачком, и на щепотку перца, которую Пэтти всегда сыпала ровно в центр желтка в яичнице. Лиз пожала плечами, не уверенная пока ни в чём.
— Ну тогда, пока думаешь, подумай ещё и о них. — И он указал на узор из разнообразных символов, окруживших каменную голову.
Лиз ахнула. Это точно был какой-то шифр!
— За этим тебя и позвали, — сказал Уильям. — Ты ведь у нас единственный историк-культуролог-археолог и, напомни, кто ты там ещё, будь добра.
— Лиз, — ответила она. — Из всех моих титулов ты забыл, что я просила называть себя «Лиз».
Не дожидаясь ответа Уильяма (и сомневаясь, в общем-то, что ответ последует), Лиз отошла от него и плюхнулась на землю посреди зала. Достала альбом и карандаш и снова осмотрела всё, что было вокруг. Тёмные бликующие стены, наверно, из обсидиана. Деревянные балки, поддерживающие своды пещеры, как будто это был шатёр. И это титаническое лицо, глядящее в никуда, окружённое целым набором символов.