Практические основы маркетинга для теоретизирующего попаданца (СИ)
— Поймите правильно, Тимофей Емельянович, — как ни в чём ни бывало проникновенно продолжил вор, — Может быть, вам не так будет обидно, если вы от меня узнаете и другим передадите, что так или иначе, но платить в общак придётся всем! Подо всеми я имею в виду не только вас, фарцовщиков, но и уже упоминавшихся сегодня цеховиков, а также всех остальных представителей так называемого чёрного рынка, кои, как я уже говорил, рано или поздно, но попадутся к нам в места не столь отдалённые!
— Ни одного цеховика, Николай Александрович, я никогда не знал, не знаю и вряд ли когда узнаю. Да и на тех, кого вы называете представителями чёрного рынка, знаете ли, тоже не висит на груди табличка, как у одной несговорчивой партизанки во время казни!
— Короче, Тимофей Емельянович, передайте всем, что Коша Ладный в такого рода делах всегда придерживается одной мудрой, хе-хе, народной мудрости: «Любишь кататься, так люби и саночки возить»! И очень не любит, это тоже передайте слово в слово, когда особо умные хотят и рыбку съесть и на…. Впрочем, про это я уже сегодня упоминал и это им на любой зоне завсегда обеспечат, если такие академики на воле платить не согласные…
— Николай Александрович, — вынужден был вмешаться я, — Предлагаю внести конкретику в ваше, хм, ежегодное послание, а для этого чётко классифицировать всех должников не по их довольно спорным самоназваниям типа фарцовщики, цеховики, валютчики и прочие там всякие путаны, а по их будущим статьям уголовного кодекса…
— Ты гений! — восхищённо выпалил Коша Ладный, схватил первый подвернувшийся под его руку сосуд с какой-то мутноватой жидкостью, выпил одним махом, слегка сморщился и, выскочив из-за стола, взволнованно заходил по натёртому паркету, — Это ж, ха-ха! Это ж менты всю работу за нас, урок, делать будут, Ты представляешь, Козлодёр, а?!
— А в зависимости от назначенного срока, — продолжил я ковать пока горячо по мемуарам некоторых несимпатичных мне олигархов, отсидевших различные сроки как раз где-то в эти времена, — То есть, соответственно тяжести совершённого преступления или сумме расхищенной ими социалистической собственности, можно варьировать и ставку налога!
— Вот-вот, самое то! — чуть ли не подпрыгнул от охватившего его восторга Коша Ладный, нацеливая палец на Фёдора Степановича и забывая весь свой лощённый политес, — Пиши, Козлодёр, всё пиши! Так и отпишем центровым, слово в слово, что, мол, «соответственно тяжести совершённого преступления или сумме расхищенной ими социалистической»… Э, нет, убери «социалистической», неправильно поймут! Без того еле отбрехались от этой красноты в пятидесятые, сыт по горло! Ну а остальное пиши по тексту, как Ваня говорит.
— А как же тогда быть с теми, кто ни разу у хозяина не был? — недоумённо спросил Фёдор Степанович, обращаясь больше ко мне, чем к смотрящему, — Нет дела, нет тела, что ли?
— Презумпция невиновности! — важно изрёк я, поднимая к потолку два пальца с зажатыми меж ними ещё двумя гальками, — «Нуллум кримен сине леге» или «Не пойман — не вор»!
[i] Бурухтан Второй Второй — персонаж советской кинокомедии "Неисправимый лгун", снятой режиссёром Вилленом Азаровым в 1973 году.
[ii] Имеется в виду июньская сходка 1979 года, состоявшаяся в одном из пригородных ресторанов Кисловодска и на которой была достигнута договорённость о том, что цеховики будут платить ворам 20 % от всех своих доходов за защиту их интересов перед криминальным миром Советского Союза.
Страшное отступление о чёрном-пречёрном рынке СССР и его теневой экономике
Эпоха застоя получила своё название не только в силу наличия определённых застойных явлений в пояснично-крестцовой области членов дряхлеющего советского руководства, точно так же как и джинсы в это время не являлись единственным примером дефицитного товара народного потребления, а источники добычи столь вожделенного дефицита далеко не ограничивались одними лишь воскресными барахолками.
В самом деле, незаконная торговля тем, чего нигде и ни у кого нет, но очень уж надо или просто хочется, в эпоху тотального дефицита в Советском Союзе семидесятых годов шла в отличие от государственной розничной торговли безо всякого преувеличения и днём и ночью, не останавливаясь ни на минуту даже в выходные и праздничные дни, выбирая для этого самые неожиданные и экзотические места.
Незаконность такой торговли была обусловлена, прежде всего, её сугубо спекулятивным характером и зачастую контрабандным, контрафактным, а то и откровенно криминальным происхождением реализуемых товаров, а также неизбежно связанными с этой торговлей незаконными валютными операциями, осуществлявшимися для последующих закупок товаров широкого потребления в заграничных поездках.
Перечисленные обстоятельства, усиленные несомненной системностью их проявления в СССР, позволяют с уверенностью относить их к так называемому чёрному рынку, обычно определяемому как часть теневой экономики, связанной с оборотом тех товаров и услуг, которые по тем или иным причинам не могут являться предметом законной торговли или оборот которых ограничен в данной стране.
Оправдывая определение чёрного рынка, в его оборот вовлекались дефицитные продукты питания, сигареты, жевательная резинка, виниловые пластинки и магнитофонные кассеты (с записями как зарубежных, так и советских исполнителей), мебель, ковры, хрустальная посуда и изделия из хрусталя, ювелирные украшения (в том числе и обручальные кольца) и бижутерия, импортная бытовая техника и сантехника, парфюмерия и косметика, одежда, обувь и многие другие дефицитные товары отечественного и зарубежного производства.
Причём, оборачивающиеся на чёрном рынке упомянутые продукты питания включали в своём составе не только такие безусловные пищевые деликатесы как, например, красную или чёрную икру, но и самое обычное мясо, тушёнку и колбасные изделия, многие виды рыбы и рыбных консервов, сгущёнку, импортные сыры, а к началу восьмидесятых годов и сливочное масло, многие виды конфет и растворимый кофе.
С нарастанием кризисных явлений в советской экономике, в теневой оборот вовлекается даже отечественная книжная продукция и подписка на целый ряд наиболее популярных периодических изданий, распространение которых было строго лимитировано, то есть ограничена некоторым кругом избранных лиц, в то время как не пользующаяся спросом среди населения политическая макулатура издавалась многомиллионными тиражами.
Ну и, само собой, подчёркивая незаконный характер чёрного рынка, на нём обращались также и иностранная валюта, многие виды антиквариата, оружие, наркотики, угнанные автомобили и другие ворованные товары, поддельные документы, услуги квартирных маклеров и уже тогда промышлявших проституток, хотя незаконной можно было бы назвать любую торговлю, осуществляемую вне рамок государственной системы.
Ещё больше незаконность теневого оборота усугублял тот факт, что зачастую он системно вовлекал в свой круг государственные предприятия лёгкой и пищевой промышленности, а также государственные структуры оптовой и розничной торговли, которые придерживали дефицитные товары и организовывали такие ныне забытые форматы торговли, как «через забор», «с черного хода», «из-под прилавка», «по блату» или «по звонку».
Промежуточным, с точки зрения социалистической законности, вариантом выступали уже ранее описанные вещевые рынки или же, проще говоря, барахолки, торговать на которых разрешалось, за редким исключением, только подержанными вещами или же изделиями народных промыслов, но именно здесь как раз и осуществлялся основной оборот товаров чёрного рынка в эпоху тотального дефицита.
Одной из немногих альтернатив чёрному рынку для простого советского гражданина, если он только не входил в какую-либо льготную категорию, было и малопривлекательное длительное отстаивание в огромных очередях официальной государственной торговли, где он изредка мог в ограниченном количестве приобрести заветный дефицитный товар по фиксированной государством розничной цене.