Практические основы маркетинга для теоретизирующего попаданца (СИ)
Первыми джинсами, пошитыми из первого отечественного денима стали джинсы «Верея», которые выпускались в Московской области на Верейской швейной фабрике с конца 1977 года с плетёным ремешком на пряжке, были удостоены государственного Знака качества и стоили от 18 до 40 рублей за пару.
Примерно в этот же период (?) джинсы стали производить и в Новосибирской области на Болотнинской швейной фабрике, но, несмотря на личный опыт ношения, автору так и не удалось найти непротиворечивых друг другу сведений о происхождении применённых в этих изделиях ткани, лекалах и фурнитуре.
Тем не менее, без зазрения совести воспользовавшись законами жанра и, особенно, тем, что описанные в романе параллельные вселенные не имеют никакого отношения к нашей реальности, автор вольно поступил с некоторыми фактами истории джинсов в СССР…
Глава седьмая, в которой главный герой продолжает лечить, калечить и учить
КТО Я? ГДЕ Я? И НАКОНЕЦ КОГДА Я? НЕТ, КАК МЕНЯ ЗОВУТ, Я ЕЩЁПОМНЮ, МОЁ ИМЯ — НИКОЛАЙ, ВПРОЧЕМ, НУ ЧТО Я ЭТО ГОВОРЮ, МЕНЯ ЖЕ МАРКОМ ЗОВУТ! ИЛИ ВИТАЛИЕМ? МИХАИЛОМ? КАК ТАКОЕ ВОЗМОЖНО, РАЗВЕ МОЖЕТ БЫТЬ НЕСКОЛЬКО ИМЁН У ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА? А ЧЕЛОВЕК ЛИ Я ВООБЩЕ? НО ЕСЛИ Я НЕ ЧЕЛОВЕК, ТО КТО? ВОТ ЧТО ЗНАЧИТ ПРАВИЛЬНО ЗАДАТЬ ВОПРОС! ВО МНЕ СЕЙЧАС НЕСКОЛЬКО ПАРАЛЛЕЛЬНЫХ МЕНТАЛЬНЫХ ПОТОКОВ И ВСЕ ОНИ В КАКОМ-ТО ВОСТОРЖЕННОМ УПОЕНИИ КРИЧАТ, ЧТО МЫ — ОДНО ЦЕЛОЕ!
— Больной Шкворин Иван Ильич, возраст — семнадцать лет. Поступил восемь дней назад из токсикологического отделения, куда попал после, как там полагают, змеиного укуса, сильнейшей интоксикации и последующего анафилактического шока.
— Можно подумать, уважаемая Софья Борисовна, что ядовитые змеи в Западной Сибири попадаются на каждом шагу. Интересно, гадюка, полоз, или щитомордник? Хотя, полоз и щитомордник, вроде как южнее должны обитать, нет? Впрочем, это абсолютно неважно, поскольку я и так со всей определённостью могу заявить, что никаким змеиным укусом здесь, пардон, даже и не пахнет. Анафилактический шок? Да! Токсическая кома? Тоже, знаете ли, да! Но вот вопрос, что вызвало такой сильнейший анафилактический шок?
— В его анамнезе, Натан Моисеевич, отмечены похожие на укусы множественные мелкие нарушение анатомической целостности кожных тканей на внутренней поверхности обеих ладоней, зарегистрированные прибывшим по вызову дежурным врачом «скорой помощи» при первичном осмотре. Однако, на следующее утро врачи токсикологического отделения не подтвердили наличия этих нарушений, о чём и сделали соответствующую запись.
— А я, разлюбезная Софья Борисовна, всегда говорил, говорю и буду говорить, что наши врачи, дежурящие на станции скорой помощи давно уже, пардон, мышей не ловят и что хорошо умеют делать, так это только петь и пить! Или наоборот, сначала пить, а потом уже только петь. Как один их лысый, но усатый коллега из Ленинграда. Впрочем, это тоже не имеет значения, потому как гадюка в Академгородке — это уже нонсенс какой-то, нет? Где вы такое ещё видали, чтобы гадюка многократно на людей бросалась, словно какая собака бешенная? Множественные укусы, ха! Её что, науськивали на молодого человека?
— Скажете тоже, науськивали, Натан Моисеевич! Больной ведь во время предполагаемого укуса находился в гостях у нашей Ульяны Васильевны из педиатрического отделения. Да-да, у той самой, у которой дочь непонятным образом от острого лейкоза излечилась…
— Хм, а и впрямь, как-то не очень понятно, милейшая Софья Борисовна. У нас ведь от чего лечатся, тем и калечатся! Да шучу я, голубушка! Никуда не денешься, профессиональная деформация, так сказать. Подождите, наш больной очнулся! Или, по крайней мере, он, заметьте, без нашей просьбы открыл глаза, а это уже даёт ему целых четыре балла по шкале комы Глазго. А потому, попробуйте-ка освободить его от вентиляционной маски под мою ответственность. Тэк-с, прекрасно, больной, а теперь, если вы меня слышите и понимаете, то попробуйте-ка трижды подмигнуть мне каким-нибудь своим глазом!
— Доктор, я дико извиняюсь, ясен пень, но готов подмигивать только для прекраснейшей Софьи Борисовны и сколь угодно раз, особенно, если вы мне поясните, чем я мог бы ещё ей подмигивать, кроме своих собственных васильковых глаз? Или, неужто, м-м-м…
— Хе-хе, голубчик, ну хорошо-хорошо, не голубчик, а просто больной, шутить изволите? Тогда, дражайшая Софья Борисовна, добавьте-ка ему ещё шесть баллов за двигательные реакции и пять за осознанную речь. Сколько там у него набежало, пятнадцать? Отлично, больной, полагаю, реабилитационные мероприятия в вашем случае не затянутся. А если вы и дальше намереваетесь подкатывать свои зелёненькие помидорчики к лучезарнейшей Софье Борисовне, то я готов вас выписать уже сегодня, нет, в течение часа, немедленно!
Вот таким образом мне удалось выписаться из реанимационного отделения почти сразу же после того, как я сам же и вывел себя из искусственно вызванного мною коматозного состояния, находившаяся все эти дни рядом мама подписала необходимую форму отказа, а ревнивый и старомодный зав отделением необычайно шустро оформил всё остальное.
Думаю о себе в первом лице единственного числа и становится как-то уж очень одиноко, хоть волком на луну вой, ибо давно отвык от эгоцентрической модели мира. В последнее время больше мнил о себе в первом лице множественного числа, сам себе напоминая при этом какого-нить завзятого самодержца. Мы, Бурухтан второй второй, поскольку просто Бурухтан второй был мой папа, а так, в нашей Бурухтании всё очень хорошо, хи-хи-хи![i]
Но случилось то, что и должно было в конце концов случиться с душевно здоровым и полным сил молодым человеком, Бурухтан побери этот гребанный гомеостазис! Помню, как та моя часть, которая прежде звалась Петровичем… Итак она звалась Петрович, ха-ха!
Ой, да не обращайте внимания на мою временную неадекватность, ненаглядная Катерина Матвеевна, это у меня от избытка антител и гормонов, которыми я до сих пор ещё пичкаю свой молодой организм, дабы окончательно очистить его от попавших в кровь Машкиных химиотерапевтических агентов, свободных радикалов и прочих продуктов расщепления.
О чём это я? Ах да! Так вот, помню, как та моя часть, которая прежде звалась Петровичем, орала Виталию, что возникли, гм, серьёзные проблемы с производительностью стволовых клеток, что Петрович в, гм, очень серьёзном цейтноте, что наши ментальные потоки, гм, очень серьёзно ему мешают и, чтобы, гм, очень нехороший человек Виталий немедленно переводил мозг нашего, гм, очень общего реципиента в трансовое состояние.
Виталий же, осознал всю серьёзность проблемы нашего внутреннего мед обеспечения, как всегда, с высоты своей технологической колокольни и ничтоже сумняшеся перевёл наш всеобщий мозг, как он потом выразился, в некий «защищённый режим», в результате чего изнемогающий от недостаточной мощности нервных импульсов мозг навсегда объединил все наши пять разобщённых ментальных потоков в один общий мощный поток.
Скажу честно, я пока не знаю ещё, чем это мне аукнется в будущем, но освобождённый от многих необходимых для активной жизни процессов организм за подаренную ему неделю довольно таки основательно почистил отравленную кровь, что в конечном итоге вылилось для него в ещё большую и откровенно болезненно выглядящую худобу.
Кто ж знал, что в крови уже привычной ко всему больной, находящейся на крайней стадии лейкемии, окажется так много ядовитой химии, от которой даже крепкий и молодой, но не привыкший к ней организм Ваньки Шкворина просто чуть не загнулся и ради сохранения собственной жизни использовал все доступные ему ресурсы.
Кто ж знал, кто ж знал… Вот кто-кто, а я-то уж должен был знать, медицинское светило двадцать первого века, мля! Ну да ладно, главное, девчонку спас. Сидит сейчас рядом со мной, чудо синеглазое, положив голову мне на плечо, и никуда одного не отпускает. Ну, или почти никуда, хе-хе. Времени для восстановления ей было отпущена целая неделя, и её прекрасный метаболизм воспользовался этим сполна, трансформировав болезненную худобу в изящную и стройную миниатюрность.