Босс моего мужа
Ястребов ужасно напоминал Любимова. Такой же красивый, подтянутый, холеный. Даже типаж внешности тот же. Светлые глаза, темные волосы. Высокий рост. Благородные черты лица.
И я опять… едва не попалась.
Ядовитые воспоминания про Любимова, которого я давно вычеркнула из жизни и постаралась забыть, отравили всю романтику ванильной встречи с Ястребовым. Все эти мгновения, когда сердце восторженно замирало, трепетало в груди, а шикарный мужчина приближался, тяжело дыша и всем своим видом показывая, как я на него действую… Все эти минуты, когда Ястребов словно забывался и снова почти приобнимал меня, кладя руку на спинку кресла.
Его ответы невпопад, когда он будто бы попадал под мое очарование, и думал вовсе не о деле. Его горячие руки, когда он меня задевал будто невзначай. И взгляды. Словно он собирается прямо тут и сейчас сорвать с меня всю одежду.
– Ладно. Рассказывай какие у тебя новости! – решила я отвлечься на нечто более приятное, нежели мысли о том, что снова едва не попалась на уловки богатого плейбоя. Видимо, антитела разумной оценки ситуации и критического взгляда на поведение шикарного самца уже почти закончились после многих лет… Надо вырабатывать новые. Чтобы получить иммунитет от изящных домогательств Ястребова…
Олена усмехнулась.
– Личные ты уже знаешь. Жду ребенка от моего Оленева.
– Пока не видно.
– Да я не особо и афиширую. Знаю, что ты не из болтливых и завистливых.
Я улыбнулась.
– Очень за тебя рада. А что на работе? Артур Наилевич все еще на коне?
– На каждой планерке! Ему бы еще шашку в руки…
– А Чингисхановна со Ставритской все еще воспитывают молодых журналисток? Чтобы не переходили дорогу им, опытным? Потому, что могут оказаться сбитыми катком их придирок на планерке? И перееханы танком их возможностей подсунуть самый глухой материал, который практически невозможно сделать?
– А ты думала! Эти два артефакта советской журналистики еще всех не то чтобы переживут – выживут. И не только из газеты – из профессии. А сами останутся. Они как Ленин. Вечно молодые и живые.
– Ага. И молодым готовы дать дорогу. Но только в одно место – на роль журналиста на побегушках у них любимых. Но ведь реальная дорога! А главное – долгая. Хотя и без света в конце туннеля. Если не считать люминесцентные лампы в комнатах этих журналисток.
– Да-а… Они в окопах мирной журналисткой жизни надолго… Надо же отвоевывать место у более молодых, талантливых и перспективных! Тут момент упускать нельзя… Каждый день как в бой!
– Хорошо хоть ты увела бедных внештатников из-под обстрела.
– А главное мне-то как хорошо! Если что, сразу заявляю: «Переведу вас под начальство Чинхисхановны или Ставритской!» Народ сразу готов на все. Даже на брифинги сходить по итогам года в министерство ЖКХ. Послушать о том, как хорошо нам живется… Эти рождественские сказки для взрослых. А потом еще и написать про них статью из разряда научной фантастики о счастливом будущем.
– А Галя как поживает после ее фееричного репортажа из одного старейшего района города. Помню эту статью. «В нашем районе чудесный березовый бор! Летом катаемся на лыжах…»
– Ой! Мы эту фишку до сих пор обсуждаем. Все спрашивают: «Ну, что, пойдем на лыжах?» И им отвечают: «Какие лыжи? Не сезон! Лета ждать придется! Да и сосновая роща еще не такая как надо…»
– Мда… Роща лиственная, а бор – только хвойный. Но Гале, как протеже Ставритской, и по совместительству ее дочери, это по барабану. Таким законы не писаны, правила не читаны. Даже если это законы написания статей и правила русской словесности.
– Какие там правила русской словестности! У Ставритских одно правило! Если что – задействовать связи матери! Я еще помню галин перл: «Его отпустили под подписку о невыезде и подсудимый уехал в Швецарию по делам…» Где уж бедной девушке знать, что Швейцария – за территорией России. И под подпиской о невыезде туда не покатаешься. Разве что до границы – и сразу в тюрьму…
– А это? «Полиция очень долго звонила и стучала в дверь. Однако никто не открыл. Вскрыв квартиру потенциального подозреваемого, стражи порядка обнаружили обугленный труп мужчины. Именно он так долго не отвечал на звонки!»
– Да-а-а! Я тоже тогда была крайне возмущена поведением этого трупа! Тут полиция стучится! А он дверь не открывает! Безобразие! Гале вообще постоянно попадались до ужаса невоспитанные трупы. Видимо, невезение. Помнишь ее фееричное: «Следствие крайне осложнял тот факт, что труп Максимова так и не дал показаний…» Или «Выкопав для эксгумации труп Петрова, полиция так и не смогла ничего от него узнать». Жесть просто!
– Мне больше понравилось ее незабываемое: «Все шесть адвокатов подсудимого пришли к общему согласию. Причем двое выступали на заседании, а остальные трое только участвовали в дебатах».
– Ну что поделать? Галя же – не математик! Она писатель! Где ж ей знать, что два плюс три не равно шести? Помнишь, про лошадей? «В выставке участвовали сорок тяжеловозов. Потому что шесть из пятидесяти не успели приехать вовремя». А остальные четверо, видимо, проявили солидарность с товарищами, которые опоздали к началу мероприятия.
Мы с Оленой еще долго вспоминали, смеялись, ерничали. В свое время обе натерпелись от Ставритской и Чингисхановны. И теперь просто искренне и с юмором радовались, что больше не приходится с ними сталкиваться. Как и конкурировать с Галей. Кто талантливей, а у кого лучше связи.
Мы еще немного обсудили старых знакомых и разошлись по домам.
Я – в твердой уверенности, что больше не дам слабину рядом с Ястребовым. А Олена – в твердой уверенности, что мы скоро встретимся на светских раутах, где я составлю Эльдару компанию.
Не знаю почему. Но переубедить подругу мне не удалось.
Похоже, она решила, что тоже стала гадалкой, как известная и модная в городе прорицательница Лина Заглятдинова. Счастливая мама пятерых сыновей. Они с мужем все хотели дочку, и никак не могли остановиться. Зато теперь вполне имели возможность сколотить маленькую спортивную команду.
Глава 3
Ястребов
Ястребов вернулся на работу в меру злым, в меру неудовлетворенным и совершенно растерянным. Однако план в его голове нарисовался стремительно.
Он едва утерпел до вечера, занимаясь рутиной.
Разбирал документы, встречался с поставщиками, проверял, как выполняются последние его распоряжения.
Ястребов любил свою работу. Он фактически был создан для руководства предприятием. Не для командования или распределения прибыли, при котором крупный начальник неизменно оставляет львиную долю себе. А для руководства. Чтобы встать у руля.
Делать так, чтобы огромный механизм – предприятие работал, как часы, нигде не давал сбоев. Чтобы все, что требуется для полноценного функционирования всех отделов и каждого сотрудника в частности, было на месте.
Ястребов интуитивно определял слабые места любой фирмы и умел их ликвидировать. Видел слабые и сильные стороны сотрудников и умел их использовать. Сразу определял слабые и сильные стороны нужной отрасли и умел встроить в них предприятие так, чтобы оно приносило максимальную прибыль.
Несколько раз Ястребова за большие деньги, между прочим, приглашали в качестве кризисного менеджера на предприятия друзей-толстосумов. Когда те начинали разваливаться, работали кое-как. Если обнаруживались недостачи, перекосы, проблемы с кадрами.
И Ястребов за считанные месяцы делал так, что фирма начинала приносить втрое больший доход, чем прежде и работала как слаженный, четкий механизм. Причем, он занимался почти любыми предприятиями. Правда, прежде чем взять на себя ответственность, например, за завод по пошиву шуб и дубленок, вначале вникал в суть дела. Изучал все технологические процессы: дотошно и внимательно. Если требовалось – приглашал специалистов. Включая преподавателей из разных технологических вузов.
Естественно, собственно химию и физику процессов он изучать бы не стал. Однако принципы действия каждого процесса обработки меха и кожи, нюансы, и важные моменты, какое лучше использовать сырье и химикаты, он обязательно выяснял.