Меч Тамерлана
На эти слова его спутник лишь холодно улыбнулся.
Ильяс повернулся к Данияру:
– Верно братья говорят. Забирайте самое необходимое из машины, завтра вернемся. Я позвоню Мансуру продолжим путешествие на его машине. Ничего страшного.
Но Катя в этом была не уверена.
Вцепившись в пальцы Данияра, она их сжимала изо всех сил, намекая, что нужно какое-то другое решение. Но, покосившись на нее, Данияр кивнул Ильясу, почему-то согласился ехать неизвестно куда:
– Хорошо, давайте так и сделаем.
Высвободив руку, шагнул к обрыву – спуститься и забрать их с Катей сумки. Ильяс и водитель внедорожника пошли ему помочь.
– Туристы? – спросил пассажир джипа у Кати, когда они остались одни. Девушка молча кивнула. Мужчина добавил мечтательно: – Здесь красивые места. Есть что посмотреть… Хочешь, я покажу тебе горы, которые никто никогда не видел?
Катя обернулась к нему, посмотрела испуганно. Мужчина улыбался.
– Н-нет, не надо, что вы, – девушка невольно схватилась за воротник ветровки, но на привычном месте иглы-посоха не оказалось, и она почувствовала себя особенно одинокой и беззащитной. С тревогой покосилась вниз, на спину Данияра, который доставал вещи из покореженной машины.
Мужчина между тем продолжал:
– Сегодня все туристы ходят одной и той же тропой. Махачкала, водопад, Каменная чаша, Гунниб, Чох, Гамсутль…
– Мы в Кахиб едем.
Мужчина кивнул, развивая свою мысль дальше:
– … Кахиб. А горы хранят такие секреты, которые знают лишь посвященные. Думаю, тебе было бы интересно. Вижу, ты особый путь ищешь, – он подмигнул.
Его слова выглядели так двусмысленно, что Катя сжалась, не понимая, как себя вести, – быть такого не может, но неужели этот бородатый незнакомец с пронзительно-темными глазами что-то знает о ней? Он что, послан Темновитом? Или в ней говорит параноидальное чувство опасности, а человек просто хочет показаться гостеприимным? Но что-то в его голосе и внешнем виде смущало, пугало, тревожило… И Катя отрицательно помотала головой.
– Нет, спасибо… Нам надо в Кахиб.
– Надо? – мужчина вопросительно поднял бровь.
От необходимости изъясняться Катю освободил подошедший Данияр. Незнакомец ловко перевел разговор на другую тему:
– Нам минут двадцать ехать, хозяйка уже ждет нас.
«Откуда же она о нас знает?» – екнуло у Кати сердце. Она прекрасно знала, что за все это время мужчина никому не звонил. Да и связи здесь нет – Ильяс проверял, когда пытался позвать людей на помощь.
Словно поторапливая их, над головой прогрохотало. С уступа, на котором Ильяс недавно ловил связь, посыпались камни и мелкая галька.
– Надо спешить! – крикнул водитель и сел в машину.
Катя забралась на середину заднего сиденья, справа от нее устроился Данияр, слева – Ильяс. Катя не могла не заметить, что оба очень встревожены и напряжены. Поймав ее взгляд, Ильяс проговорил едва слышно:
– Это лучше, чем оказаться в грозу в ущелье. Поверьте мне.
Едва они тронулись, по лобовому стеклу ударили первые капли дождя, а за бортом машины потемнело еще сильнее.
– Вот так погодка, – пробормотал Ильяс, с сожалением и беспокойством проводив взглядом свою покалеченную машину.
Дождь усилился, по крыше барабанило так, будто сыпало градом или кто-то отплясывал чечетку. В сине-голубых вспышках молнии прорисовывались очертания гор – будто задремавших великанов – и придорожного кустарника. Шелестя шинами, внедорожник свернул с асфальта и направился выше по грунтовке – узкой однополосной дороге, на которой вряд ли могли разъехаться две машины. Слева – отвесная скала, справа – обрыв. Катя не видела его за пеленой дождя, скорее, чувствовала сердцем эту пустоту рядом.
Страх так близко подкрался к горлу, что перехватывало дыхание. Забыв о ссадинах и порезах на руках, она вцепилась в подголовник переднего кресла, раз за разом сглатывала едкую слюну – их машина поднималась все выше и выше, почти в нулевой видимости, пробираясь сквозь дождь, туман и плотно нависшую саваном темноту Угол наклона автомобиля становился все круче с каждым поворотом по горному серпантину, она то и дело вопросительно поглядывала на Ильяса, но тот сидел с каменным лицом и явно думал о чем-то своем.
Заметив ее отчаянные попытки удержаться на своем месте, Данияр перехватил ее руку, привлек к себе и поддерживал за локоть, чтобы девушку не мотало так сильно. Холодные отблески надвигающейся грозы очерчивали его профиль – строгий и четкий, высокие скулы и нос горбинкой. Простой и такой очевидный поступок Данияра заставил ее покраснеть. Но отстраниться она не смогла – Поводырь слишком крепко удерживал ее.
– Не бойся, красавица, – в зеркале заднего вида она встретилась с взглядом водителя. – Еще пара минут, и мы на месте.
– А это не опасно – по такой дороге ехать? – Катя понимала, что, наверное, ее вопрос выглядит нелепо и наивно. Поэтому не удивилась, когда мужчины на передних сиденьях снова рассмеялись. А пассажир к тому же усмехнулся:
– Не опаснее, чем все остальное.
Дорога выровнялась, и машина вскоре притормозила у зеленых ворот, прижавшись к каменной кладке низкого забора.
– Ну вот мы и добрались! – сообщил бородатый незнакомец.
Первым выскочил Ильяс. За ним под дождь отправился и бородач.
– Эй, быстрее! Ливень такой! – позвал он остальных и припустил вперед, прикрываясь рукой от дождя.
Стоило Кате высунуться из машины, как над головой снова прогремел удар грома, молния чиркнула совсем рядом, осветив убогое строение с покосившейся крышей, сложенными из мелких камней стенами, по которым ручьем стекала дождевая вода. Крошечные окна пропускали бледный желтоватый свет – очевидно, даже не электрический. Спрыгнув на землю – поврежденная нога при этом остро заныла, – Катя успела заметить засыпанный мелкой галькой двор, приткнувшийся к стене темно-красный эмалированный тазик с проломленным и проржавевшим днищем. У крыльца – перевернутое на бок цинковое ведро, по которому сейчас барабанил дождь.
Прихрамывая, Катя проскользнула следом за Ильясом по тропинке во двор, успев при этом вдохнуть холодный, пропитанный горькими травами воздух. Столкнувшись возле крыльца с бородачом, она внезапно почувствовала запах дыма и еще какой-то, едкий. Сера? С удивлением она вскинула взгляд.
– Заходи, красавица, – прошептал мужчина и усмехнулся уголками губ.
Ей показалось или в его черных глазах блеснул оранжево-красный огонь, словно отразилось яркое пламя?
Обдумывать увиденное не оставалось времени: Кате наступал на пятки торопившийся следом Данияр, а за ним – весь мокрый водитель внедорожника, поэтому, не обращая внимания на больную ногу, она почти вбежала по скользкому от льющейся воды крылечку в дом.
* * *На закате, когда красное солнце окутало вершины теплым ковром, в низину спустилась старая женщина. Развалины селения, которое она хранила, еще парили в розовой дымке облаков. Но всё вокруг потихоньку поглощала ночь – синяя, как море, звездная, как глаза влюбленной красавицы.
Женщина осторожно вышла за пределы селения, опустилась у дороги, поджав под себя усталые ноги. Из-под фартука достала глиняный горшок с крышкой, поставила его перед собой. Посмотрев, как надвигается ночь, согласно кивнула ей, как верной заговорщице.
Дождавшись, когда последний розовый луч замрет на вершине самой высокой башни аула, открыла крышку горшка – внутри тлели угольки. Теплое сияние рассыпалось в ночи, коснулось тощих кустов, легло покрывалом на придорожные камни и утонуло в пыли.
– Та, что бродит здесь, приходи на мой огонек, – прошептала старуха и посмотрела на дорогу.
Та петляла вдоль обрыва: слева скалы, справа пропасть.
Когда-то по ней ловко ступали ножки юных горянок, жительниц аула, – они спускались в долину, к ручью, чтобы набрать воду. Старая женщина и сейчас слышала, казалось, их смех – он рассыпался по камням, подхваченный вечным эхо.
– Тихо вы, неумехи, – посмеялась старуха и продолжила вглядываться в темноту.