Лелька и ключ-камень (СИ)
Лелька наутро чувствовала себя совсем разбитой. Жизнь разваливалась на глазах, и она совершенно не понимала, как все поправить. Ей очень хотелось все вернуть назад. Пусть бы Ирина и дальше злилась и потихоньку ведьмачила, подумаешь, проблема. Зато все были бы здоровы, тетя Наташа не потеряла бы маленького, а дядя Андрей не выглядел бы так, что краше в гроб кладут. По всем правилам, Лельке надо было порадоваться несчастьям Ирины, но радости не было ни малейшей. Нет, всепрощением Лелька не страдала, ей поначалу хотелось Ирину наказать. Но увидев, во что превратилась красавица-сестра, она попросту испугалась. Не такое представляла себе она, лежа с переломом на больничной койке, как-то это было слишком.
Посмотрев, как мучается Андрей, пытаясь все успеть, девушка осознала, что надо что-то делать, и делать самой, никто не придет и не поможет. Леший к этому времени уже залег в дупло на всю зиму, Кондратьич вообще куда-то пропал, даже по приглашению не приходил, так что пришлось идти за советом к ауке.
Жуликоватый гриб встретил веду радостно. Лелька в качестве то ли взятки, то ли благодарности, принесла ему новую зимнюю одежку. Прежнюю за лето слопала какая-то предприимчивая моль, а остатки растащили лесные мыши на утепление своих многочисленных норок и гнезд. Выслушав Лелькин рассказ, аука задумался, смешно подергал носом и заявил:
— Чую, веда, что не просто так на твою семью все это валится, но вот в чем дело — сказать не могу. Я ж возле людей не жил, порядков человечьих не ведаю. Надо тебе домовика добывать. Ишь, удумал, прятаться от ведающей!
— Да как его добудешь, я жене его рода, просто гостья в этом доме.
— Я слыхал, что есть строгий заговор. Если его хозяин дома прочтет, домовик не сможет не явиться. Будет упрямиться — сила притащит.
— А ты, уважаемый, не слыхал, где этот заговор взять можно?
— Это у самих домовиков надо спрашивать. Найди того, кто с тобой говорить станет и спроси. Иного пути нету.
— Спасибо тебе за совет, уважаемый аука! Легкой тебе зимы. Случится время — опять приду.
— Приходи, а то я тут от одиночества скоро завою на манер Ермолаевых волчков.
За помощью в добывании загадочного заговора Лелька обратилась к Олегу. Травник знал немало ее секретов, одним больше или меньше не имело значения. Помочь ей повидаться с собственным домовым Олег согласился сразу, но честно предупредил, что суседушко у него своевольный, местами даже вредный. Тем не менее, встреча состоялась.
Седобородый степенный домовик, чем-то похожий на внезапно усохшего Гэндальфа, отнесся к Лелькиной проблеме с пониманием:
— Ладно, веда, помогу я тебе. Так-то по-хорошему надо мне сторону своего держать, да только прячется он не по делу, из глупости. Молодой ищщо…
Лелька на секунду задумалась, сколько же лет ее собеседнику, если «молодой» Кондратьич помнил донаполеоновские времена. Однако долго думать не вышло, надо было слушать, что ей говорят.
— Ты, ведающая, намеренно аль нет, но навела нашего главу рода на верный путь. Искра у него проснулась и делом он занялся верным, родовым делом, а не всякой ерундой с вашими машинами. Так что запоминай заговор. Только помни — читать должен набольший в роду, хозяин дома, а то беда будет. Любого иного домовик в своем дому и загубить может коли осерчает, а он непременно осерчает, ежели его противу воли на разговор к людям потащат.
Заговор пришлось запоминать с первого раза и дословно. Писать вредный домовик не разрешил, а повторять не стал. Но едва он растворился за печкой, прихватив пару пирогов с капустой, испеченных Олеговой женой, Лелька записала все заученное.
Первый «кусочек слона» был съеден, но оставалось главное — надо было убедить дядю Андрея прочесть этот заговор вслух. Девушка сильно сомневалась, что родственник, замороченный свалившимися бедами, захочет даже слушать о подобном перформансе, а тем более в нем участвовать.
— Дядя Олег, поможешь мне? Тебя дядя Андрей наверняка послушает. Я прямо спиной чую, что надо торопиться.
— Ладно, помогу. Все-таки Андрюха мне друг, да и в помощи не отказал, когда я просил.
Андрею в этот вечер больше всего хотелось напиться. Жена была в больнице, дочь заболела так тяжело, что о выздоровлении и речи не было, на лечение обеих требовались немалые деньги, а тут еще мама занемогла. Светка, сестренка позвонила, попросила приехать при первой возможности. Последним камушком этой лавины стал визит ветеринара, заподозрившим ящур у свиньи Рогнеды.
— Не обессудь, Андрюха, но, если все подтвердится, сам понимаешь — рисковать никто не станет, забить придется всю твою живность. Анализы я отправил в район, дня через три все узнаем. Сам осторожнее, знаешь же, что эта пакость на людей только так переходит.
Приход Олега он воспринял, как появление потенциального собутыльника. Одному все-таки пить не хотелось, а племянница жены на эту важную роль не подходила.
— Не вопрос, Андрей, хочешь выпить — наливай. Но давай сперва сделаем то, что девчонка просит. Хуже тебе от этого не будет, а лучше… Чем черт не шутит, пока бог спит. Вдруг поможет.
Так Андрей и оказался в центре кухни, с листочком бумаги в руках. Чувствуя себя полным идиотом, он встал лицом к печи и громко прочел:
“Слово крепкое в ночи сказано, да глаголом тайным речено,
Седыми ветрами развеяно, Землей-матушкой закреплено.
Зову домового-заступника, дома сего хозяина,
Заклинаю чурами-пращурами, закрепляю родовой кровью.
Домовой явись, за дом да род заступись.”
Он постоял еще немного и обернулся на инициаторов этого спектакля. К его удивлению, они оба смотрели мимо него и явно что-то видели. Рассудив, что напиться он успеет, Андрей отошел в сторонку и присел на подвернувшийся табурет.
Лелька и Олег тем временем смотрели на маленького старичка. Лелька вспомнила последнюю встречу с домовым и поразилась произошедшим переменам. Дерзко торчавшая ранее рыжая борода поредела и висела клочками, одежка превратилась в натуральное тряпье, а сам домовой хозяин с трясущейся головой и подгибающимися коленками выглядел сущей развалиной.
— Кондратьич! — воскликнула Лелька — да что же с тобой случилось!?
— Конец нашему роду пришел, веда, а значит и мне конец.
— Погоди помирать раньше времени. Объясни мне, в чем дело? Да и раз беда пришла, зачем прячешься-то? Чего за помощью не пришел?
— Не хотел я тебе рассказывать эту историю, боялся, что добьешь ты нас, а так может выберемся еще… Только теперь все одно. Наталья, тетка твоя, в последний вечер с твоей матерью, поклялась ей кровью и родом, что вырастит тебя как свое дитя. Сделала она это по доброй воле, без принуждения, и навлекла на весь наш род беду. По этой клятве не только она, но и все, кто связан кровью с нашим родом, повинны были тебя растить и беречь.
— Погоди, Кондратьич. Наталья же не вашего рода.
— Как же не нашего. Баба завсегда в род мужа уходит, а ежели дитя родит, то ее и спрашивать никто не будет, у родовичей с этим завсегда строго было. Строго было и с другим: предателей своей крови они изводили полностью. Ждет это и нас. С того Наталья младенца скинула, у Ирины детей не будет никогда, да и Андрей, даже если сызнова женится, деток уже не приживет. Только не женится он. Вон матушка его слегла, хозяйство гибнет. Все одно теперь.
— Кондратьич, неужто ничего сделать нельзя?
— Мамка твоя могла бы клятву снять, да только померла она. Можешь ли ты заступиться, мне не ведомо. Да и сама подумай — неужто тебе это надобно? Ведь Ирина-то натурально тебя извести хотела. От того и жива осталась лишь чудом — ведьма, наставница ее, часть урона забрала. Не по своей воле, знамо дело, но из-за этого Ирина только и выжила. Родовичи предателей рода николи не жалели, померла бы она там же, не будь ученицей ведьмы.
— Так старуха в доме директрисы — это она сама?!!
— Она и есть. Ведьмой она быть перестала, а годов ей много уже, под сотню, считай. Доживет теперь сколь осталось и все. Души у нее давно нету, так что и следа не останется. Только нам от сего не легче.