Зефирка (СИ)

Или сдаться уже военкомату, что ли.
Зеф в квартире один. Девки уехали на ролевушку «в поля», куда-то в Гатчину. Нашили костюмов, дурынды, чтобы светлых эльфов изображать. Они и Зефа с собой звали, но у него работа. А так бы он поехал, наверное. Вдруг бы и ему там подвернулся какой-нибудь светлый эльф. Или тёмный, какая разница. Только чтобы глаза у него были синие. А впрочем, Зеф же асексуален — какие, нахрен, эльфы!
Он опять криво ухмыляется, уткнувшись лбом в оконное стекло. И скучно, и грустно, и некого нахуй послать в минуту душевной невзгоды.
— Желанья? — орёт он вдруг дурниной в полный голос, эхом разносящийся по пустой квартире. — Что пользы напрасно и вечно желать? А годы проходят, всё лучшие годы! Любить? Но кого же? На время — не стоит труда, а вечно любить невозможно…
Он умолкает, тяжело дыша, и зажмуривается на миг. Всё правильно Лермонтов написал, что значит — гений. Прямо про Зефа написал. Он со школы это стихотворение помнит.
Лермонтов тоже жил в Питере. Надо хоть на экскурсии какие-то ходить, что ли, а не сидеть, как сыч в дупле. Он уже два месяца в Питере, а ничего ещё не видел толком, нигде не был, кроме Васьки, то есть Васильевского острова, даже в Эрмитаж не ходил.
Депрессия у него, что ли? Никогда с ним такого не было, что за хренотень.
Нет, надо что-то с собой делать. Что-то предпринимать. Не старик же он, в самом деле! Пора снова затусить. Ходить по клубам, провались они, с кем-то знакомиться, встречаться. Забыть о Марте. О Марате Львовиче Первом, которому Лёка должна была давным-давно уже Зефа сдать, но не сдала. Или же сдала, но Март на Зефа забил. И забыл.
Вот и ему пора. Забыть и забить.
«Да что же я должен сделать, чтобы ты простил?!»
— Ничего, блядь, ничего ты мне не должен, — бормочет Зеф, снова с тоской прижимаясь носом к стеклу. Дождь, что ли, идёт? И темно уже совсем. Оранжевый драндулет почти неразличим возле клумбы. Зато пожарная лестница, начинающаяся чуть выше первого этажа и ведущая на крышу как раз между кухонным окном и Зефиркиным балконом, скрипит и подрагивает. Землетрясение, что ли, началось? Это в Питере-то?
Зеф озадаченно моргает, а потом придушенно ахает. Оказывается, лестница подрагивает потому, что по ней взбирается Март. В чёрном смокинге с атласными лацканами и белоснежной рубашке с галстуком-бабочкой, словно какой-то сраный жених! С букетиком ландышей в зубах! С какой-то коробкой в левой руке — правой этот долбоёб цепляется за ржавые прутья лестницы и лыбится, уставившись снизу вверх на Зефа, скотина! Вот он уже поравнялся с его балконом…
Зеф выпадает из ступора, разворачивается и стремглав несётся к себе в комнату. Выскакивает на балкон и перегибается через перила.
— Что за?… Т-твою… — шипит он, хватая Марта за ворот жениховского смокинга.
Смокинг трещит, Март суёт Зефу ландыши, отплёвывается и ржёт, залезая на балкон. Зеф даже все матерные слова растерял от негодования.
— Я тебе кто, грёбаная Джулия Робертс? — рычит он. — А ты типа Гир?! Люди же смотрят!
Он толкает Марта через порог, в свою комнату.
— Да никто никуда не смотрит, вернее, все смотрят «Ментов» каких-нибудь, — запыхавшись, отзывается Март своим глубоким низким голосом, который Зеф успел позабыть. И он опять смеётся блаженно, как идиот, и пытается отряхнуть брюки, вымазанные ржавчиной, а потом спохватывается и говорит: — Привет.
Вежливый, зараза!
— Вот ты и есть с приветом! — рявкает Зеф, вертя в руке злосчастные ландыши. И где только Март их достал? В какой-то оранжерее, наверное. Где это видано, ландыши в августе!
Пока Зеф раздумывает, не треснуть ли его этим букетиком по макушке, Март поспешно заявляет, явно угадав его намерения:
— Не надо! Я и так, пока лез, чуть не задохнулся! И потом, ты же любишь…
Зеф машинально подносит ландыши к носу и нюхает. Любит он, видите ли! Вот блин…
У Марта с рожи всё не сходит улыбка. Русые волосы растрёпаны. А про то, какой он здоровенный, Зеф успел позабыть. Просто конь какой-то педальный. В смокинге.
— Ну чего ты лыбишься, как… девочка-даун в каске? — с досадой буркает Зеф. Он даже не спрашивает, как Март его нашёл, понятное дело, что Лёка, Ольга-свет-Николаевна, постаралась. — Ты на машине, что ли, приехал? Ещё и тортик припёр!
 
Он с подозрением пялится на коробку в руках Марта, которую тот держит за спиной. Подозрения небеспочвенны: коробка вдруг издаёт тоненький писк, а Март торжественно заявляет:
— Это не тортик, это котик. Вот!
И пихает коробку в руки Зефу. Теперь Зеф наконец замечает, что в крышке коробки, обвязанной алой лентой с бантом, проделаны дырочки.
— Чокнулся, точно чокнулся, — дрожащим голосом констатирует он и плюхается на стул, пытаясь развязать дурацкую ленточку, но потом всё-таки хватает ножницы и перерезает её, будто какой-то мэр на открытии памятника.
В коробке и правда сидит котёнок. Вовсе не породистый, обычный серый-полосатый, но пушистый. Он таращит жёлтые круглые глазки и говорит:
— Мя!
— Ой, — выдыхает Зеф и сам, как дурак, начинает лыбиться, потому что котёнок проворно вылезает из коробки и прыгает к нему на колени. Хвост у него задран морковкой, и он мурчит, как маленький трактор. И цепляется острыми коготками за джинсы Зефа.
— Это пацан, — присев на корточки, сообщает Март очевидное, и глаза его сияют. — Ты можешь его назвать… м-м-м… как хочешь, можешь назвать. У него ещё нет имени.
— Всё, что хочешь, можно класть… — бормочет Зеф и гладит пацана, который весь умещается под его ладонью. — Кузя? Барсик? Марсик? Мартик?
Он нервно прыскает. Чего он никак не не ожидал от Марта, так это подобных закидонов. Надо же, котёнок! Девки вернутся, охренеют. Главное, чтобы квартирная хозяйка не ругалась, но Зеф надеется её обаять.
— Нужно лоток купить и миски. И эту… когтеточку, — озабоченно говорит Март, всё ещё сидя на корточках. — Я сразу не стал покупать, неудобно тащить, руки заняты, и потом, я же не знал, вдруг ты меня с этой лестницы сразу спустишь. Вместе с когтеточкой. Лестница, кстати, оказалась прямо в масть!
Он опять тихо смеётся. Ну, не дуболом ли?
— А если бы спустил? — интересуется Зеф, вызывающе прищурившись.
— Я бы тогда десантировался на крышу. С вертолёта, — серьёзно объясняет Март. — Вообще, чтоб ты знал, я в ВДВ служил.
— Оно заметно, — ехидно комментирует Зеф, вставая со стула. Котишка всё ещё сидит у него на руках. — И нахрена мне эти сакральные знания?
Март не отвечает на прямо поставленный вопрос, чешет репу и изрекает:
— Ну так пошли в зоомагазин. Я тут рядом видел какой-то. А то он у тебя прямо в угол нассыт. Пошли, пошли!
И берёт Зефа за руку, но тот её немедля отдёргивает и строптиво бурчит.
— Почему я? Один иди.
Ему не нравится, что Март вынуждает его делать что-то вместе с ним. Тут какая-то явная манипуляция. Сперва кот. Теперь поход в зоомагазин. Так и до ЗАГСа недалеко.
Зеф фыркает и усаживает котёнка на диван. Кроме дивана, в комнате есть ещё компьютерный стол с ноутбуком и старый обшарпанный шифоньер.
— Ладно, пошли, — ворчливо соглашается Зеф.
По дороге из зоомагазина под незатейливым названием «Котопёс» он с досадой думает, что зараза Март выбрал беспроигрышный ход, чтобы втереться к нему в доверие, и вот-вот начнёт втираться. Даром, что ли, он сюда из Москвы гнал на своём «бумере» — с котом и ландышами? Недаром. Сейчас то руку как бы невзначай на коленку положит, то пальцем по щеке проведёт, прядку за ухо заправляя. Что, Зеф не знает, как всё это начинается? Отлично знает. Только если Март надеется, что Зеф от такого окучивания враз растает и позволит залезть к себе в штаны, он глубоко заблуждается. Зеф скорее откусит Марту его наглые клешни! По самые яйца!
— А ты причу не сменил, — довольным голосом сообщает Март, и Зеф ощетинивается, готовый откусывать. Но Март больше ничего не говорит, спокойно тащит все кошачьи причиндалы, которых сдуру накупил до едрени-фени: домик с лестничкой, лоток, две миски, красную и зелёную, мешок наполнителя для лотка, мешок какого-то супер-пупер-премиум-корма для котят и ворох игрушек вроде шарика с перьями в жопе.