Вершители. Книга 4. Меч Тамерлана

«Уходи, уходи в дом», – исступленно шептала хозяйке Гореслава.
Но женщина, запахнув шаль на груди, вглядывалась в темноту, рассеянно прислушиваясь к голосу внучки.
– Взгляд не фокусируется и губы черные… – донеслось до Недоли.
Бабушка оглянулась на внучку, уточнила с удивлением:
– Черные?
– Ну да, будто сажей измазанные! Говорю ж, странная какая-то.
«Уходи!» – молила старушку Гореслава из своего укрытия.
Пожилая женщина пожала плечами и повернулась к дому. Подол юбки коснулся травы, сбив с длинных листьев пыль.
Гореслава застонала.
Обернувшись в холодную темноту, побрела прочь от человеческого жилья. Всякий раз, когда она пыталась выйти к людям, согреться и хоть немного поговорить, происходило одно и то же: из-под ее пальцев сыпалась черная пыль. Она ничем не пахла, не ощущалась на губах. Но оживала, стоило ей коснуться земли, прорастала мгновенно и приносила им горе и боль. Не стоило много ума, чтобы понять: то, что сыпется из-под ее пальцев, – беда.
Она старалась обходить жилье и обитаемые земли, когда выбиралась погреться. Потому что постоянно находиться в тени и холодном мраке не было никаких сил. Она околевала до состояния, когда голова переставала работать, а сознание – сопротивляться неистовому желанию выйти к людям и утолить голод, что сопровождал ее с тех пор, как она рассталась с Катей.
 
Глава 4
 
Первый шаг
 
Белый мрамор, нежно-голубая бирюза с золотыми прожилками и ряды стройных белоснежных колонн – Катя, затаив дыхание, шла по галерее, ведущей к отцовскому кабинету в Раграде. Впереди уверенно шагал Данияр, Катя же передвигалась опасливо озираясь, как нашкодившая школьница.
– Когда ты говорил о вещице, я думала, ты имеешь в виду что-то иное, – прошептала девушка со стоном в голосе.
Поводырь обернулся через плечо, подмигнул:
– И ни капли не соврал, заметь.
Рассеянно слушая, Катя с ужасом представляла, что их поймают как наистрашнейших воров и они с Данияром с позором предстанут пред отцовы очи. Можно представить его удивленный взгляд: он дал им полный карт-бланш, а они по резиденции тайком шастают.
– Зачем мы сюда притащились, а?
– Нужная нам вещица именно здесь.
– Но это отцовская половина! Сейчас стража набежит! Уверена, отец не это имел в виду, когда говорил, что развязывает нам руки.
Данияр кивнул.
– Угу. Но именно здесь находится самый точный и самый верный глобус – Земное яблоко [4], – он снисходительно усмехнулся. – Надеюсь, тебе о нем уже рассказывали.
Катя опустила глаза – даже если и рассказывали, она пропустила это мимо ушей. Потому что зачем ей эта магия в Красноярске, где обычные люди живут обычной жизнью?
– Зачем он нам вообще? Ты что, глобуса не видел?
Поводырь покосился на нее через плечо, еще раз усмехнулся:
– Сейчас сама все поймешь.
В центре галереи в воздухе медленно вращался уже знакомый Кате гигантский бело-голубой хрустальный шар – точная копия Земли. Молочно-белые колонны, покрытые тонким кружевом серебристого узора, отражались в его глубине, преломлялись причудливо и загадочно. И от этого казалось, будто поверхность глобуса расслаивается, будто под ней – другая земля.
А от самогó шара исходил низкий утробный гул.
Данияр замер рядом с ним, упер руки в бока и запрокинул голову.
– Видишь? – спросил, указывая куда-то вверх.
Катя прищурилась:
– Что я должна видеть?! Ну, глобус хрустальный, красивый, тонкая работа, наверняка какие-то магические свойства, раз он здесь… и что?
– Ты карту не видишь, что ли?!
Катя хотела съязвить, что карта – это изображение на плоскости, но пригляделась: поверхность глобуса действительно была покрыта тонкой сетью кривых линий. Она икнула.
– Это границы стран, да?
Данияр кивнул:
– Знаешь, почему я вспомнил об этом глобусе? – Катя закатила глаза – именно об этом она спрашивала его уже битый час, пока они собирались и Данияр делал точку перехода – точно в тесное пространство между флигелем, в котором обитала Катя, пока жила в Раграде, и половиной родителей. Катя помнила эти две двери, одну из стекла и вторую – из плотного тумана. Не дожидаясь ее ответа, Данияр проговорил: – Это хрустальный глобус. Как и любой хрусталь, он находится сразу во всех мирах.
 
– Так вот почему предсказательницы гадают на хрустальных шарах?! Погоди, а как же стеганое одеяло…
Поводырь снова кивнул:
– Ну ты же в самом деле не думала, что Земля плоская?
В его руках мелькнула сфера – уже знакомый Кате Глаз всевидящий, – темное облако между ладоней юноши искрилось молниями.
– Иди сюда, – он позвал Катю, кивнул на образовавшееся между ладонями облако. – Смотри внимательно.
Катя, затаив дыхание, приблизилась и принялась разглядывать клубящийся мрак. Иссиня-черный, как сама тень Чернобога. Девушка с удивлением подняла взгляд и посмотрела на Поводыря – что за волшба такая, не черная ли? – но тот покачал головой, велел:
– Не отвлекайся!
В глубине облака сформировалась точка. Яркая, слепящая, будто полуденное солнце. Она разрасталась, вращаясь и медленно заполняя собой пространство между ладонями, пока не стала размером с очень крупное яблоко. Тогда ее вращение замедлилось, а свет чуть померк. Катя поняла, что в руках Данияра оказалась уменьшенная копия глобуса Земное яблоко, под которым они сейчас стояли.
– Ого, – выдохнула девушка.
– Смотри! Что ты видишь?
Катя не видела ничего, кроме хрустального шара. Линии границ государств мира богов наслаивались на границы государств в мире людей, словно выкройки на полупрозрачной кальке, реки казались трудно различимыми черточками, озера выглядели как дефекты на поверхности. Девушка хотела признаться, что ничего особенного не замечает, когда увидела тонкую черную нить, повисшую внутри шара. Будто застывший в хрустале волосок. Склонившись ниже, Катя вгляделась в него. Он формировался в глубине шара, петлял вдоль экватора, теряясь где-то за Северным полярным кругом.
– Ты что-то видишь? Рассказывай.
– Нить… Смотри, в глубине шара. Будто застыла в нем. Ты видишь?
Она подняла глаза на юношу. Тот покачал головой:
– Нет, это видишь только ты. Гореслава не моя сестра. В ней нет ни капли моей крови.
Катя зацепилась за фразу:
– Слушай, но ведь тогда отец должен видеть. Глобус у него под рукой. Почему он не воспользовался этим или другим способом? Я не понимаю.
Данияр понимал, что у Кати оставались сомнения – в прошлый раз ей дали задание, отослав из дворца, чтобы иметь возможность закрыть двери перед ее носом. И сейчас она опасалась, что происходит нечто подобное. И не верила.
– Он не может видеть, он прямо сказал тебе об этом. Я думаю, что причина в том, что он отрекся от нее, когда скрыл факт ее рождения и подселил ее силу к тебе… Поэтому так важно, что видишь ты.
Катя опустила глаза, снова стала изучать хрустальную сферу в облаке Всевидящего глаза.
– Да я, собственно, ничего и не вижу… Может, и нить эта – просто преломление вот этого черного… что это – субстанция, туман, морок?..
Данияр нетерпеливо прервал ее, напомнив:
– Я не знаю, я не вижу. Продолжай описывать, что за нить.
Катя пожала плечами:
– Просто нить, Данияр. Ничего больше. – Она с раздражением посмотрела в глубь хрусталя и осеклась: глобус в руках Данияра чуть развернулся, изменился угол обзора, и перед глазами девушки оказалась уже не нить, а полотно. Живое, колышущееся, будто шелк в толще озерной воды. – Ой.
– Что «ой»? Катя, не буди во мне зверя.
Усмехнувшись, Катя описала, что видит.
– Но это, наверное, просто свет преломляется? – она с надеждой посмотрела на Данияра. Тот отрицательно мотнул головой. – И что теперь?
– Разгляди это полотно получше. Запомни в мелочах… Атеперь медленно поднимай глаза и смотри на настоящий глобус.
– Это вроде переноса. Да? – Катя таращилась изо всех сил.