Странный каприз

Тем более что она ясно указала ему от ворот поворот? Быть может, Крейгу и вправду не стоило выяснять ее телефон у Эмхерста. И Эмхерст, конечно, поступил не слишком красиво. Но он готов на все, чтобы оказать услугу мистеру Пинкни — и даже не потому, что Крейг происходит из старинного и уважаемого в городе семейства, а потому что его известность в деловом мире Бостона растет с каждым годом.
Родители отговаривали его заниматься недвижимостью. Возражала и Моника: в то время она была беременна и каждый спор заканчивала словами: «Как ты не понимаешь! Я хочу, чтобы будущее нашего ребенка было спокойным и прочным. А торговля недвижимостью — такое рискованное дело!»
Однако она ошибалась. Новое дело привлекло Крейга с первого взгляда, а уже через год он понял, что без этого не сможет жить. Он вел дело умело и осторожно, а если и шел на риск, то риск этот всегда оправдывался. Будущему Майкла не угрожало ничто, кроме разве что распада семьи. Когда Моника подала на развод, Крейг был только рад ее решению, если бы не тревожился за сына. Ему всего десять лет, один Бог знает, как повлияет на него расставание родителей.
Крейг смял клочок бумаги, на котором записал телефон Присциллы Ларсон, и бросил его через весь кабинет в корзину для мусора. И попал. В годы учебы в Йельском университете он играл в баскетбол, хотя так и не получил разряда. «Что действительно огорчит родителей, — подумал он, закинув ногу на ногу и поднося к губам бокал собственноручно приготовленного «Манхэттена», — это я рядом с женщиной вроде мисс Пончо». Крейг грустно улыбнулся, представив себе их потрясенные лица. Ему уже тридцать пять; он любит и уважает родителей, но решения уже много лет принимает сам. Впрочем, что об этом думать? Едва ли он еще когда-нибудь увидит Присциллу Ларсон.
  
Глава 2
 
С обычной непринужденностью Присцилла уселась напротив мистера Эмхерста и, не тратя времени на пустые любезности, сразу приступила к делу:
— Вы не имели права без разрешения давать кому бы то ни было мой телефон. Если бы я хотела, чтобы мне звонили все подряд, внесла бы его в телефонную книгу.
— Приношу извинения. — Эмхерст тяжело заворочался в кресле, вертя в руках незаполненную заявку. — Но, знаете ли, мистер Пинкни — это не «все подряд». Его семья хорошо известна в Бостоне. Он был так любезен, что согласился задержаться ради вас, и я подумал, что… ну, может быть, вы что-то забыли в доме и он хочет связаться с вами по этому поводу.
Он вопросительно взглянул на нее, но Присцилла не собиралась удовлетворять его любопытство.
— А что, если он хотел переманить у вас клиента?
— Нет, нет, что вы! Ни один порядочный агент не станет переманивать у другого клиентов, а у мистера Пинкни безупречная деловая репутация. И потом, я не удивлюсь, если он сам захочет купить этот дом. Он задал мне множество вопросов и собирался сегодня утром съездить туда еще раз.
— Значит, мы подаем заявку немедленно, — ответила Присцилла. — Все данные у вас уже есть. Мне не хотелось бы думать, что безупречная репутация мистера Пинкни заставит вас забыть о своих обязанностях по отношению к клиенту.
Мистер Эмхерст поморщился, но покорно вставил бланк заявки в машинку и принялся его заполнять. Еще вчера, все обдумав, Присцилла сообщила ему свою цену, рассчитанную с большим запасом. Если понадобится, она сможет заплатить и больше, но без особой нужды швыряться деньгами не стоит. На перестройку дома уйдет целое состояние — а ведь еще надо его обставить!
— Я подам заявку сегодня, — сообщил мистер Эмхерст, протягивая ей бумагу для подписи. — Остается еще один вопрос. Вы собираетесь платить в рассрочку, и не исключено, что Говарды захотят… э-э… выяснить состояние ваших финансовых дел. Видите ли, такая крупная сумма…
Присцилла молча вырвала из блокнота листок, черкнула на нем имя и номер телефона.
— Мистер Эмхерст, это менеджер моего банка. Можете позвонить ему прямо сейчас и проверить мою платежеспособность. Необходимые бумаги подготовит мой бухгалтер. Проблем не будет.
 
— Нет, нет, разумеется, я и не…
Присцилла слегка прищурилась.
— И еще одно. Мистер Эмхерст, мне хотелось бы, чтобы эта информация хранилась в тайне. Чтобы не получилось, как с телефонным номером.
— Ну это же совсем разные вещи! — пыхтя от негодования, запротестовал мистер Эмхерст. — Финансовая информация, разумеется, сохраняется в строгой тайне. Она предоставляется только продавцам и только в случае выплаты в рассрочку.
— Но если мистер Пинкни надеется заполучить дом, думаю, он будет присутствовать на подаче заявок.
— Мистер Пинкни ничего не узнает, — с достоинством возразил мистер Эмхерст. — Можете не беспокоиться, мисс Ларсон, моя фирма умеет хранить коммерческую тайну. Присцилла подняла брови, но ответила только:
— Спасибо. Вы меня просто утешили. Пожалуйста, свяжитесь со мной, как только получите ответ.
— Разумеется, — пообещал мистер Эмхерст.
В магазине день прошел тихо. Впрочем, здесь и не бывало шумных дней: еще в Сан-Франциско Присцилла усвоила, что главное — не количество покупателей, а их платежеспособность. Там же она узнала цену высококачественных товаров, привлекательного оформления, а еще — капельки личного обаяния.
А ведь в Сан-Франциско, где на улице не встретишь двух похожих людей, выделиться из толпы гораздо труднее, чем в чопорном Бостоне. Здесь имя Присциллы Ларсон скоро стало нарицательным обозначением веселого сумасбродства. И Присцилла делала все, чтобы поддержать имидж. В местных газетах даже время от времени появлялись заметки о ней и ее «Антикварии». Добиться этого было не так уж и сложно: нужно просто помнить, что пресса — великая сила, и уметь завязывать полезные знакомства.
Лучше всего у Присциллы шла продажа мебели крупными партиями. Клиенты, желавшие обставить «под старину» комнату или даже целый дом, спрашивали ее совета — и Присцилла, хотя и никогда не обучалась искусству дизайна, безошибочно подсказывала, как превратить безликое помещение в комнату, красивую и уютную. Какая-нибудь вещица — латунная пепельница или причудливая керамическая фигурка — оживляла помещение, наполняла его теплом и дыханием неподдельной старины. Любой хороший антиквар разбирается в мебели: но немногие способны так чувствовать ее, улавливать ее аромат, жить своим делом, как жила им Присцилла.
Решив переехать в Бостон, Присцилла первым делом посетила все крупные антикварные магазины города — чтобы узнать, с кем ей придется соперничать, а с кем, может быть, удастся сотрудничать. Не желая идти проторенным путем, она сняла на окраине города помещение, прельстившее ее удивительной после Сан-Франциско дешевизной. У помещения было два достоинства: размеры, позволявшие организовать склад, и удобное место для парковки. Был и недостаток: неудобное расположение. Присцилла понимала, что богатые клиенты привыкли делать покупки в самых престижных салонах, расположенных в центре города. Но она не особенно переживала по этому поводу: главное, чтоб магазин «открыли», и тогда покупатели потянутся сами собой.
Цены у Присциллы были немного ниже, чем у конкурентов, а вместе со старинными диванами и столиками она предлагала свой взгляд на мир, интересный и непохожий на взгляды ее коллег. И вскоре ее дело процветало. Почти сразу Присцилла смогла нанять помощника. Правда, все ее продавцы задерживались ненадолго: неистощимая энергия начальницы вливала и в них стремление к новым высотам. Нынешняя помощница Присциллы, Клара, была, пожалуй, одной из лучших, но по некоторым признакам Присцилла уже догадалась, что и Клара скоро с ней расстанется.
Весь день Присцилла ждала звонка. Но телефон зазвонил ближе к вечеру, когда она, уединившись в своем офисе за антикварным столиком, с которым не желала расставаться, подсчитывала сегодняшнюю выручку. Вглядываясь в колонку цифр, Присцилла рассеянно сняла трубку и произнесла:
— Магазин «Антикварий».
— Будьте добры мисс Ларсон.