Агент на месте

«Юго-Восточная Азия, вы сказали? Не могу сказать, что за последние пятьдесят лет я видел в новостях много такого, что выглядело бы таким напряженным, исходящим из чертовой Юго-Восточной Азии, и ты не выглядишь так, будто был даже блеском в глазах своего папочки во время наступления Тет.»
Корт знал, что его прикрытие было оспорено. Он просто сказал: «Я был и в других местах». Он оставил его там, и Сондерс не стал преследовать, но Корт чувствовал на себе взгляд мужчины за темными очками. Чтобы сменить тему, Корт добавил: «Для протокола, я не использовал все патроны к АК».
Сондерс фыркнул. «Мы даже не на полпути к Баббиле, не так ли?»
Этот человек был прав. «Нет. Мы — нет». Корт добавил: «Это была крупная атака, но они сделали много плохого, и это единственная причина, по которой мы живы».
«Хотя мне немного повезет; Бог свидетель, у меня была своя доля плохого».
Когда они шли обратно к грузовику, англичанин сказал: «И поскольку тебе было так чертовски любопытно, я могу сказать тебе, с кем мы дрались. Единственная сила здесь, у которой есть техника с ЗУ-23, - это «Джабхат ан-Нусра».
«Местное отделение AQ?»
«Это верно».
Корт никак внешне не отреагировал, но с него сняли тяжесть, узнав, что он не просто прилетел в Сирию и убил группу демократических сил, сражавшихся против Ахмеда Аззама.
* * *
Через несколько минут после перестрелки пять двухтонных грузовиков Сирийской Арабской армии, перевозивших в общей сложности около сорока пехотинцев, медленно проехали через пробку из гражданских автомобилей, затем пробрались между разбитыми машинами и разбросанными телами, чтобы занять позиции безопасности. Была оказана помощь мертвым и раненым, и Сондерсу сказали, что грузовики с оборудованием уже в пути, чтобы вывезти разбитые машины и проложить путь в кустах, чтобы обойти огромную яму на шоссе.
Обломки автоколонны были ужасающими: автомобили дымились и горели, повсюду тела и кровь, тысячи стреляных гильз и десятки пустых магазинов лежали на разбитом асфальте. Раненые стонали, и люди выкрикивали приказы не спускать глаз с холмов на случай, если нападавшие решат отважиться на кружащий над головой вертолет и вернуться за добавкой.
Трое из четырех солдат «Пустынных ястребов» выжили, хотя один из выживших получил пулю из АК в руку. Корт сам умело перевязал рану мужчины и помог двум другим «Ястребам» погрузить их раненого товарища, а также мертвого, в кузов грузовика SAA.
Двое из русских погибли в бою, и еще пятеро были ранены, включая медика взвода. Трое солдат Сирийской арабской армии были убиты, еще шестеро получили ранения.
Шесть убитых, двенадцать раненых, но Корт знал, что это число могло быть намного больше.
Пока Корт перевязывал разорванную, но неповрежденную ногу восемнадцатилетнего сирийского рядового, по округе разнесся слух о западном подрядчике службы безопасности, который застрелил обоих стрелков ЗУ-23, возможно, спасая жизни всех в конвое. Трое мужчин из Мухабарата, которым всем удалось выжить невредимыми, найдя канаву, в которой можно было спрятаться на северной стороне шоссе, все подошли, чтобы пожать Корту руку.
Мужчины, убийство которых при других обстоятельствах доставило бы суду огромное удовольствие, улыбнулись ему, попытались угостить сигаретами и похлопали по спине.
Суд счел это нереальным.
 ГЛАВА 31 
Себастьян Дрекслер провел день в путешествии, и во время этого он делал все, что в его силах, чтобы ни к чему не прикасаться своими новыми кончиками пальцев. В этом начинании он был в основном успешным. Он почти ничего не трогал, кроме своего мобильного телефона и багажа, покидая Сирию четырехчасовым чартерным рейсом в Москву. В туалете самолета он надел перчатки, чтобы осторожно расстегнуть молнию на своих брюках.
 
Россия была самым простым путем в Европу из Дамаска, поэтому он выбрал этот маршрут. Ему очень не понравилось, что ему пришлось лететь несколько часов, чтобы добраться до Франции, но санкции против Сирии означали, что только определенные страны разрешали авиаперевозки в ближневосточную страну и из нее.
В московском аэропорту Шереметьево он прошел VIP-очередь на таможне и иммиграции, вышел в зал прилета, а затем сразу же направился к отделению вылета и зарегистрировался на свой рейс в Париж. Он позаботился о том, чтобы его новые отпечатки пальцев были максимально защищены, даже когда спешил через аэропорт на посадку на свой рейс Air France в Шарль де Голль в 15:10.
В салоне первого класса он выпил водку со льдом, осторожно держа напиток подальше от кончиков пальцев, но от еды отказался, зная, что приближается самая важная часть его возвращения в Западную Европу, и чем меньше он будет заниматься своими руками, тем лучше.
Его рейс приземлился в 6:15 вечера; он был одним из первых пассажиров, прибывших к киоскам иммиграционной службы, и здесь он протянул свой паспорт через стол чиновнику с усталой улыбкой. Его попросили приложить пальцы к считывающему устройству, и он сделал это осторожно, убедившись, что они расположены прямо вниз, чтобы ни одна из склеенных областей не была записана.
Сотрудник иммиграционной службы посмотрел на гладко выбритого Дрекслера, затем на бородатого мужчину с финским паспортом Вити Такала, и тот слегка скривился, но не отреагировал с каким-либо заметным подозрением. Затем он посмотрел на свой экран, предположительно, чтобы убедиться, что отпечатки пальцев совпадают.
«Как долго вы пробудете во Франции?» спросил офицер.
«Три дня. Затем поездом домой в Хельсинки».
Звук штамповки паспорта Такалы почти привел Дрекслера в экстаз. Он был дома… или, по крайней мере, достаточно близко на данный момент.
* * *
Себастьян Дрекслер сказал Малику, что свяжется с ним, как только прилетит в Париж, но его самолет приземлился на сорок пять минут раньше, а он так и не позвонил. Вместо этого он сидел в роскошной гостиной в номере люкс отеля Hilton Paris Charles de Gaulle, разглаживая складки на своем темно-синем костюме Tom Ford из акульей кожи. Перед ним стояла чашка кофе, но он проигнорировал это и вместо этого сосредоточился на том, что собирался сказать.
Дверь в маленькую столовую люкса открылась, и оттуда вышла привлекательная блондинка в деловом костюме. Дрекслер уловил австрийский акцент в ее немецком. «Руководители сейчас вас примут, герр Дрекслер».
«Вилен Данк». Он встал и прошел мимо женщины, направляясь к двери.
За столом сидели четверо, все мужчины с суровыми лицами. Он обходил гостей с официальными рукопожатиями, хотя и беспокоился, что его позаимствованные кончики пальцев могут пострадать от всех этих прикосновений. Но после приветствий он понял, что ему не о чем было беспокоиться; он обнаружил, что у этих четверых слабые рукопожатия слабых людей.
Он знал всех этих людей по именам, хотя думал о них просто как о «Банкирах». Они были в Meier Privatbank, работодателе Дрекслера, и они прилетели в Париж Шарля де Голля в этот субботний вечер по его просьбе. Было непросто вызвать директоров одного из старейших и наиболее засекреченных банков Швейцарии на встречу за шестьсот километров, и когда Дрекслер сел за отполированный до зеркального блеска стол, он не мог не упиваться мыслью, что пользуется таким уважением у этих людей.