Агент на месте

«Я знаю, что это так, и я ценю это».
«Я не шпион!»
«Я тоже это знаю. Если бы это было так, тебя бы здесь не было».
«Кто… кто вы такой?»
«Что ж, я скажу вам, кем я не являюсь. Я не тот спасательный круг, на который вы надеялись».
Брови заключенного нахмурились. «Я не понимаю. Я требую поговорить с моим посольством».
«Боюсь, что это будет невозможно. Могу вам сказать, что у местных не самая лучшая консульская система в округе. И, к сожалению, здесь, в тюрьме Сайдная, нет отделения финского консульства». Дрекслер усмехнулся своей шутке и посмотрел на охранников, но они не говорили по-английски, так что юмор был ими утерян.
Заключенный просто склонил голову набок, рассматривая Дрекслера как сумасшедшего.
«Проблема в том, — продолжил швейцарец, — что у вас есть кое-что, в чем я отчаянно нуждаюсь».
«Что у меня есть? В моем гостиничном номере был со мной рюкзак. Проверьте это. Ты можешь получить все, что угодно. Камеры, компьютер… деньги. Все, что ты».
«Что мне действительно нужно, на самом деле, так это ваша личность. Я должен пробиться в Европу, и это проблема. Видишь ли… когда-то я был очень плохим мальчиком». Он поднял руку и исправил свое последнее утверждение. «Более одного раза, если быть предельно откровенным, поэтому я не нравлюсь европейцам. На самом деле, они охотятся за мной. Два года назад я перенесла небольшую пластическую операцию на лице, поэтому их камерам и компьютерам сложно меня распознать. Но попасть в Европу… это сложнее. Однако с вашей личностью я могу путешествовать свободно».
Финн медленно кивнул, думая, что понял. «Я понимаю. Вам нужен мой паспорт». Теперь он был заговорщиком. «Это правда. Мы с тобой похожи. Мы примерно одного роста, одного возраста. Ты можешь им воспользоваться. Просто отпусти меня».
Дрекслер на мгновение кивнул вместе с финном, они оба улыбнулись, а затем Дрекслер продолжил улыбаться, но его покачивание головой вверх-вниз внезапно превратилось в покачивание головой влево-вправо.
Все еще улыбаясь, все еще счастливый, насколько это было возможно, Дрекслер сказал: «Но ты не понимаешь этого, чувак. Ты не понимаешь».
Вити Такала перестал улыбаться. «Что не понимаю?»
«Один паспорт не сработает».
«Тогда чего ты хочешь?»
«Это не то, чего я хочу, друг; это то, что мне нужно. Мне нужно…» Дрекслер сунул руку под куртку, вытащил из наплечной кобуры пистолет FN и снял его с предохранителя. «Мне нужны ваши отпечатки пальцев, и просто нет приятного способа забрать их у вас, пока вы живы, поэтому я сделаю вам любезный жест, облегчающий вам задачу».
Лицо финна побелело, и его взгляд остановился на пистолете.
Себастьян Дрекслер направил пистолет мужчине в сердце. «Не знаю, любопытно ли вам, но врачи сказали мне, что в тот момент, когда этот пистолет выстрелит, у меня будет меньше тридцати шести часов, чтобы попасть в Европу, прежде чем отпечатки начнут распадаться».
У финна началось учащенное дыхание. Однако, благодаря этому, он смог прохрипеть: «Сэр… Я умоляю вас».
«Не надо умолять. Теперь я — это ты, а ты — это я, и я бы никогда не опустился до попрошайничества». Дрекслер сделал шаг назад и выпустил одну пулю в грудь мужчины.
Взрыв в маленькой комнате был оглушительным. 5,7-миллиметровый снаряд пробил сердце финна с расстояния менее трех метров. Охранники, стоявшие рядом с заключенным, держали его за плечи, когда он рухнул вперед, затем прижали его обратно к стене, когда Дрекслер сам помогал освобождать запястья Такалы от кандалов. Затем Дрекслер отошел в сторону, двое санитаров-мужчин вкатили каталку прямо в комнату и вместе с другими положили заключенного. Жертва лежала на спине, и ее выкатили из камеры предварительного заключения, прежде чем его глаза дрогнули и закатились, а последний вздох вырвался из легких. Когда они толкали его по коридору к операционной, Дрекслер крикнул по-арабски: «Часы тикают! Следите за руками! Берегите пальцы! Теперь они мои».
 
Дрекслер не мог наблюдать за процедурой на теле; ему нужно было подготовиться, поэтому, пока хирург и его команда работали в операционной, Дрекслер разделся и быстро принял душ. После этого он зашел в другую операционную, сел на ожидавший его там стул и протянул руки над столом, покрытым синей хирургической драпировкой. Медсестры расположили его руки так, чтобы ладони были обращены вверх, а вокруг запястий были обернуты кожаные бинты, чтобы он не мог ими пошевелить.
Некоторое время спустя доктор Куреши вошел в комнату, неся стопки взаимосвязанных металлических кастрюль. Все было разложено на столиках с подносами рядом с Дрекслером, и пока он смотрел на часы, Куреши и его команда приступили к работе.
Хирургическая бригада начала с мизинца на левой руке Дрекслера. Они нанесли едкий растворитель на кончик пальца, чтобы придать ему шероховатость, и пациент застонал от боли, но убедил хирурга продолжать. Силиконовую жвачку тонким слоем нанесли на кожу, чтобы защитить ее, а затем Куреши пинцетом достал из миски с соленой водой намокший кусочек живой натуральной губки. Это хирург вырезал до размера кончика пальца Дрекслера, не торопясь, чтобы сделать точный маленький овал.
Некоторые устройства для считывания отпечатков пальцев высокого класса оснащены функцией, позволяющей убедиться, что отпечатки не являются силиконовыми отпечатками или взяты с трупов, с помощью программного обеспечения для сравнения пространственной структуры влажности пор пальца для обнаружения естественных выделений. Но Дрекслер знал, как это подделать. Маленькая органическая губка, смоченная соленой водой и небольшим количеством глицерина и аккуратно помещенная под отпечаток трупа, дольше сохраняла влажность мертвой кожи и позволяла сохранить достаточную влажность на поверхности.
Как только губка была приклеена латексным клеем, который приклеился к коже, хирург опустил на глаза хирургические лупы, чтобы увеличить пальцы Дрекслера. Он очень осторожно опустил набор щипцов с прямым лезвием в тарелку, на которой по-арабски было написано «L-Рука, 5» для обозначения мизинца, и извлек розовую плоть Вити Такалы.
Дрекслер был удивлен, насколько толстой была мертвая кожа; он представлял себе что-то полупрозрачное, похожее на луковую шелуху, но хирург показал плотный и непрозрачный кусок человеческой ткани.
Дрекслер спросил: «Как ты собираешься сделать так, чтобы это выглядело естественно на моем пальце?»
Хирург не отрывал взгляда от своей лупы. «Цемент, который я буду использовать по бокам, будет подкрашен под тон вашей кожи». Он слегка пожал плечами, хотя продолжал работать. «Тщательный осмотр вашей руки покажет, что эти отпечатки пальцев не ваши, но их все равно будет трудно обнаружить».
«Мухабарат привлечет вас лично к ответственности, если я потерплю неудачу, доктор. Если это было непонятно раньше, позвольте мне подчеркнуть это сейчас».