Пять миль (ЛП)

— Это неправда! — огрызаюсь я. — Когда я поцеловала тебя в ответ, это не было ложью.
Ухмылка вернулась. Как я ненавижу эту ухмылку на его лице. Ей там не место, и у меня сердце разрывается от мысли, что это я виновата в том, что так мучаю его.
— Никто не держится рядом с таким человеком, как мой отец, не преследуя личную выгоду, — говорит он, его голос смертельно спокоен. — Что тебе нужно? Деньги? Информация? Ты шпионишь за нами? Потому что, скажу тебе, еще никто и никогда не обыграл его. Он Дорнан, мать его, Росс, Саманта.
Ну, я не знаю, что на это ответить.
Потому что он прав.
— Мы уходим, — с силой говорит он, снова потянув меня за руку.
— А если я буду сопротивляться? — спрашиваю я.
— Позволь мне перефразировать, — говорит он. — Пока я не выясню, в чем именно заключается твоя сделка, я не спущу с тебя глаз.
— А что, если ты никогда не узнаешь этого?
Он наклоняется ближе, заправляя прядь волос мне за ухо жестом, который должен быть очаровательным, но в данном случае вызывает ужас.
— Тогда ты застряла со мной надолго, милая.
— Как ужасно романтично, — насмехаюсь я, вырывая свою руку из его хватки.
Он широко, фальшиво улыбается и возвращает свои авиаторы на лицо.
— Поторопись, — говорит он. — Или, клянусь Богом, я вырублю тебя и за волосы оттащу в клуб.
Я не могу сдержаться.
— Звучит извращенно, — отвечаю я, когда он вытаскивает меня из комнаты, с силой захлопывая за нами дверь.
Я веду себя нагло и уверенно, но в то же время маленький голосок внутри меня кричит:
Он тебя раскусит.
  
Глава 11
 
Поездка обратно в клуб проходит в напряжении, что трудно, потому что я держусь за человека, который хочет меня уничтожить. Несколько раз во время поездки в клуб мы останавливаемся на светофорах, и я думаю о том, чтобы спрыгнуть с мотоцикла и бежать как можно быстрее, схватить Эллиота и его дочь, деньги в моей банковской ячейке и убраться из Лос-Анджелеса.
Но Джейс как будто читает меня, его хватка крепче сжимает мои запястья каждый раз, когда мы полностью останавливаемся.
В клубе тихо, когда мы выходим из гаража в длинный коридор, который служит главной артерией для движения в клубе. Здесь почти жутко тихо, и мне приходится напоминать себе, что полиция провела здесь облаву всего несколько часов назад, так что, конечно, это место будет похоже на город-призрак.
Я вздрагиваю, когда Джейс прижимает руку к моей спине, толкая меня вперед так, что я немного спотыкаюсь.
— Господи, — говорю я, отступая в сторону и поворачиваясь к нему. — Просто скажи мне, куда ты хочешь, чтобы я пошла, хорошо? Тебе не нужно толкать меня.
Он сужает глаза, его челюсть крепко сжата.
— Так веселее, не так ли? — он ухмыляется и снова толкает меня для эффекта. Я задыхаюсь и топаю по коридору, моя кровь кипит. Как он смеет так обращаться со мной. Если бы он только знал.
Но он не знает, - вклинивается рациональная часть моего мозга. Потому что ты ему не скажешь.
Туше, мозг.
Мы подходим к двери Дорнана, и я сжимаюсь внутри. Он - последний человек, которого я хочу видеть сейчас. Мое настроение настолько испорчено, что я думаю, может, сейчас почти то самое время месяца или что-то в этом роде. Что бы это ни было, я чувствую себя как в аду, и клянусь, если он попытается заставить меня снова сосать его член в ближайшее время, я откушу его.
Джейс стучит дважды и открывает дверь, запихивает меня в комнату и закрывает дверь. Никакого прощания. Ничего. Я мило улыбаюсь, когда Дорнан поворачивается со своего места, стоя у изножья кровати, запихивая одежду в холщовый вещевой мешок.
— Сэмми, — обращается он ко мне, не прекращая своего занятия. — У тебя была возможность осмотреть достопримечательности?
Я пожимаю плечами.
— Не совсем. Я, вроде как, спрятался в мотеле.
Сейчас он открывает ящики, берет вещи и складывает их в сумку. У меня свело живот, когда я увидела свою сумку открытой на полу рядом с его.
 
— Джейсон пытался что-нибудь сделать с тобой сегодня, Саманта?
Клянусь, мое сердце замирает на секунду, когда он задает мне этот вопрос.
— Ч-что? — пролепетала я.
Он лезет под кровать и достает дробовик, разводит его пополам, чтобы показать две гильзы в патроннике, готовые взорвать первого, кто осмелится бросить ему вызов. Он снова захлопывает ружье и подносит прицел к лицу.
— Джазз говорит, что Джейсон строит тебе глазки, — говорит Дорнан, глядя на меня через прицел дробовика. Он пытается говорить непринужденно, но я вижу, как вздуваются вены на его голых руках, проступая сквозь многочисленные татуировки.
— Ты сейчас шутишь?
— Разве я похож на шута? — рычит он, опуская ружье.
— Нет, — отвечаю я тоненьким голосом, думая, пожалуйста, не делай мне больно сегодня. Сегодня я этого не выдержу.
— Нет, что? — холодно говорит он.
— Нет на оба твоих вопроса, — отвечаю я, уставившись в пол.
— Ты ведь никогда не солжешь мне, Сэмми? — его хриплый вопрос возвращает меня в ту ночь, когда он почти прижал меня к стене своим членом, в ту ночь, когда он в конце концов ударил меня ножом после того, как я смаковала его соленые слезы.
Ты ведь никогда не предашь меня, Сэмми?
Внезапно саквояж на моем плече словно стал весить сотню тонн, утяжеленный правдой о моем окончательном предательстве.
Утяжеленная его разрушением.
— Никогда, — отвечаю я, повторяя тот же ответ, который я дала ему в прошлый раз, когда он трахал меня у той же стены, на которую я смотрю прямо сейчас, пока он снова перемещается по комнате.
— Я думала, ты сказал, что Джейс гей, или что-то в этом роде? — спрашиваю я, пытаясь увести разговор от темы моей честности - или ее отсутствия.
Дорнан закатывает свои налитые кровью глаза, и я думаю, не плакал ли он из-за смерти Макси.
— Он не гей. Он просто зациклился на девушке, которую знал раньше.
— Правда? — говорю я, ощущая во рту горький привкус от его небрежного отношения к девушке, которую, насколько он знает, он изнасиловал до смерти. — Что с ней случилось?
Дорнан показательно улыбается.
— Она солгала, — отвечает он, протягивая мне сумку. — Собирай свое дерьмо. Пора воздать колумбийцам по заслугам за то, что они сделали с моими мальчиками. — Он начинает запихивать вещи в свой вещевой мешок, бросая на меня укоризненный взгляд, когда я не двигаюсь, чтобы сделать то же самое.
Я нервно сглатываю.
— Мальчиками?
Он делает паузу, на его лице появляется выражение скорби, которое затем сменяется холодной решимостью.
— Чад и Макси, малышка. Чем известны колумбийцы?
— Эм... — говорю: — Действительно хорошим кофе?
Он сужает глаза, поджав губы от отвращения.
— Наркотики, Сэмми, - говорит он, качая головой. — Может, нам стоит перекрасить твои гребаные волосы в блондинку?
— Ты думаешь, колумбийцы убили их плохими наркотиками? — невинно спрашиваю я. О, это слишком хорошо. — Думаешь, этот Рикардо виновен? Вы знаете, где его найти?
Дорнан ухмыляется.
— Неважно, где он, малышка. Мы идем к источнику. Мы отправимся на его склад и сожжем это ублюдочное место дотла.
Я точно знаю, где находится склад; я уже была там раньше с отцом и Марианной, когда они замышляли наш побег.
Только на этот раз братья Росс будут теми, кто совершит свой побег.
Навсегда.
Вскоре Дорнан покидает комнату, давая мне возможность засунуть самодельные бомбы в ложемент в моем чемодане. В этот момент мне хочется иметь чемодан поменьше, может быть, рюкзак, но придется довольствоваться тем, что есть, и молиться, чтобы нашелся способ пристегнуть эту штуку к задней части мотоцикла.
 
Потом, конечно, я раздумываю и слегка выхожу из себя, прежде чем разорвать подкладку сумки и запихнуть туда самодельные бомбы. Это не так заметно, учитывая черную подкладку и абсурдно большой размер сумки. Я решила, что, если мне придется пожертвовать своим огромным чемоданом, я просто надену лямки сумки на плечи как импровизированный рюкзак.