Новая жизнь. Вожак шайки (СИ)

Цена понемногу поднялась до двенадцати золотых и еще я попросил ведро сушеной рыбы у главного переговорщика, которая сушится здесь везде и ее нам навалили во множестве на край пристани.
Потом мы хлопнули по рукам, находясь на расстоянии нескольких метров друг от друга
Передача денег шла за каждую лодку по отдельности, сначала в последней я получил четыре золотые монеты, которые называют местные далеры, и мы перелезли в предпоследнюю, где уже получил две золотые монеты и горстку серебра, которое пришлось посчитать и оказалось, что их не двадцать четыре, а только двадцать две, на что я махнул рукой. Да и переговорщик показал на гору вяленой рыбы на причале, которая нас ожидает, что, мол, этого вполне достаточно, чтобы заменить пару не хватающих монеток.
За третью лодку насыпали одного серебра и теперь не достает уже четырех монет, но, я не стал спорить, хлопнул мужика по ладони и показал ему, приложив палец к губам, что покупку пока светить не стоит.
Мужик закивал головой, что он все понял и я увидел, как первую и затем вторую лодку вытаскивают на берег, переворачивают и четверо мужиков волокут тяжелый груз в стоящий поблизости длинный сарай.
— Будут немного маскировать свои покупки, чтобы соседи с другого берега не опознали пропавшую неведомо куда собственность, — догадался я.
Мужик еще показал на остальные лодки и изобразил жестами, что они купили бы и их, только больше денег в селении нет совсем.
— Ну, на нет и суда нет, — ответил я, сложил в мешок рыбу и перепрыгнул на нашу лодку, к которой мы с боков привязали две оставшиеся посудины, где все же нашлись следы крови.
Старший поселения оттолкнулся от кормы на уже своей лодке и направился к берегу, после чего толпа жителей, стоящая тут же, обрадованно зашумела и начала поздравлять друг друга с удачной сделкой. Народ подбежал к берегу, где сразу же утащили третью лодку вслед за теми двумя.
Мы же с Норлем налегли на весла, отпустив назад обе лодки на веревках и погребли от берега, стараясь не провоцировать рыбаков на попытку попробовать отнять последние в селении деньги.
Люди здесь нормальные и вменяемые, не то, что на том берегу, поэтому убивать их ни к чему.
Впрочем, судя по радости народа и отсутствию угрожающих жестов и выкриков, сделка прошла очень удачно, к удовлетворению всех высоких договаривающихся сторон. Мы получили хорошую сумму денег и, главное, избавились от лодок, реально мешающих нам плыть против течения. С двумя посудинами за кормой мы еще как-то справляемся с течением, не таким сильным около берега, а с пять — уже не очень.
Два следующих часа мы гребли, не жалея себя и добрались до следующего поселения на берегу.
Где, идя по уже проторенному пути, по понятным лекалам продали жителям, таким же рыбакам, еще одну лодку уже за пять золотых.
Не стали отсиживаться около берега, решив, что с таким телескопом на вооружении разглядим любые проблемы гораздо раньше, чем они увидят нас.
На душе стало еще легче и жизнь показалась уже приятнее, когда мы еще к обеду добрались до большой пристани, куда, как оказалось, причаливают лодки с той стороны реки, тянущиеся, кстати, сплошным потоком. Одна за другой подходят лодки к причалам и народ из них вылезает, скажем, явно обеспеченный и зажиточный, даже женщины и девушки путешествуют с детьми, конечно, не по одиночке. Попадаются и дворяне с дворянками среди них, судя по очень важному поведению и яркой одежде, но, совсем немного.
Лодки здесь ходят не плоскодонки, а такие устойчивые, на нашу посудину похожие.
Там же нашлась и таверна, которую сразу же унюхал и направился в нее мой напарник, здесь же нашлись и лошади, которые занимаются обратной транспортировкой лодок в пункт переправы на этом же берегу выше по течению.
Видно, что на изгибе реки с нашей стороны скорость воды явно повыше и хороший доход с перевозки пассажиров позволяет не надрываться самим гребцам.
Как узнал я путем долгих расспросов соседних лодочников, ждущих в очереди свою пару лошадей, на ломаном местном языке. Народ с интересом поглядывает на такого новичка с парой лодок и отвечает вполне нормально, не понтуясь и всячески показывая, что живется им не плохо.
 
— Смотри, Норль, на карте в ботике, которую мы там могли рассматривать в любом масштабе, на обоих берегах реки имеются такие места, где работают переправы, и я не понял сначала, почему таких пристаней на этой стороне две, а на левом берегу только одна, — просвещаю я вернувшегося от таверны приятеля, — Получается, это сделано так из-за сильного течения в этом месте. Выгрести обратно на груженой лодке — очень трудно.
— Это хорошо, только, к чему ты мне это говоришь? Наши планы меняются или как?
— Не знаю еще, — отвечаю ему я, — Поговорю с народом, еще в чем-то разберусь.
— Я заказал жаркое на целого поросенка, его будут готовить и через час принесут сюда, за стол, чтобы мы всегда могли присмотреть за своими лодками, — и он показал на несколько столов, стоящих на пристани, — А пиво будет прямо сейчас, как только нальют кружки, — удовлетворенно заявил приятель.
— И почем здесь поросенок? То есть, его цена?
— Нормально, всего восемь серебра, восемь дамов. Как за вчерашнюю транспортировку лошадьми, видно, что дорогая таверна.
— Хорошо, хоть горяченького вволю поедим, — согласился я и мы присели на нашей основной лодке, чтобы спокойно, отдыхая при этом душой, почистить кошели и пояса всех наших жертв от наличных и всего полезного, что может там найтись.
Как раз к моменту, когда Норля, а значит и меня, позвали за стол, мы собрали солидный урожай серебра и золота из кошелей. Медь тоже попадается время от времени, зато во всех кошелях в наличии кресало с кремнем, разная мелочевка и еще в некоторых золото оказалось спрятано в самих поясах, а не лежит в кошелях.
Это то и не удивительно, кошель всегда могут срезать или просто потерять, поэтому крупные монеты надежно просунуты в середину широких ремней. С тех воев, которые попались в прицел бластера и умерли мгновенно, еще с каждого пояса сняли по качественному ножу в чехле, тоже, недешевый и обязательный аксессуар для местного мужчины и повзрослевшего парня. С тех же, с кем воевали на пристани поселения, ножи нашлись в лодке не все, половина осталась валяться где-то там, на траве и песке берега.
— Однозначно, убивать поселковых и стражников гораздо выгоднее, чем воевать с разбойниками, — констатировал я, когда пересчитал все монеты и количество ножей, добавившихся в доставшиеся нам раньше трофеи.
— С кнехтами того орта тоже хорошо получилось, — вспоминает про дорогущий арбалет приятель и еще про пять неплохих мечей.
— С разбойников мы едва набрали около пяти золотых далеров вместе с серебром, с двадцати пять примерно рож. А с поселковых, с двадцати ополченцев у нас набралось под двадцать далеров и еще около пяти золотых серебром. С разбойников мы сняли пять самых дешевых кольчуг, а с этих уже шесть штук и две из них очень дорогие, те, которые червленые оказались.
Норль согласно кивает и смотрит, чтобы никто не подобрался близко и не запалил наши богатства. Для этого мы отплыли в сторону от подплывающих лодок и маршрута, по которому их по очереди утаскивают лошади. Процесс движется непрерывно, и в зависимости от количества приплывающих лодок, у лошадей или завал с работой или небольшой простой.
— Смотри, мы тут уже больше часа, пусть и примерно, — говорю я, не зная точно, как мерить местное время, — За это время приплыло шесть лодок и лошади утащили семь лодок. Тебе не кажется, что это очень популярный маршрут и народ такими же толпами плывет на ту сторону, чтобы познакомиться с местной святыней, которая раздает нам и многим местным своею нейросеть. Про свою мы можем и сами убедиться, а вот про местных я вижу, когда их касаюсь и потом приходят сообщения в меню.
— После стрельбы на речке еще ничего не пришло, — замечает Норль.
— Это понятно, мы вне зоны действия местной сети. Хотя, что то такое — я не понимаю, — признаюсь я приятелю.