Трель соловья (СИ)

Лирен перелистнула страницу и нахмурилась: она никак не могла понять, зачем бандиту так надо было всучить ей эту книгу. Про проклятие девушка знала сама, пожалуй, даже лучше писавшего учебник некроманта — классовый секрет, как никак.
Читать, впрочем, не бросила — пролистала общую характеристику, остановившись на способах избавления.
«Среди последователей Май Ше распространенным является мнение о том, что проклятие возможно снять лишь формулой «прощение и искупление». Что понимается под этим, жрицы держат в тайне. Узнать о том, лежит ли на нем проклятие данного вида проклятый может обратившись в храм, где над ним будет проведен особой ритуал, так же не разглашаемый посторонним. Однако в абсолютном большинстве случаев достаточным оказывается вспомнить, не был ли убит в его присутствии «соловей» или уточнить, являлся ли убитый (вне зависимости от обстоятельств) человек «соловьем».
До недавнего времени считалось, что способ, названный жрицами, является единственным, однако в ходе экспериментов, проведенных группой ученых-некромантов в течение длительного времени при последующем участии жриц для проверки результатов, были выведены иные закономерности.
Каждый обряд некромантии сопровождается неизменным воззванием к Раскинувшему тьму. Некромант для этого не затрачивает излишних усилий, имея определенный запас благосклонности покровителя, даруемый ему при рождении (см. «Основы обращения с силой». При этом не следует забывать, что многие ритуалы по своей природе сопровождаются жертвой, необходимой для подпитки и усиления магической мощи), в то время как обычный человек должен оплатить просьбу, принеся жертву (см. «Жертвоприношения. Теория и практическое значение»).
Проклятый «соловьем» некромант для освобождения от проклятия ищет другого «соловья» (при сохранении жизни и возможности передвигаться). Заслужив его полное доверие, проклятый окропляет кровью «птицы» знак покровителя, оттягивающего на себя разрушительный эффект. Отдельно следует отметить, что доверие должно быть безоговорочным, наилучшим вариантом представляются отношения дружбы или любви.
Особые условия ритуала: кровь, которой окропляется знак, должна быть добыта из средоточия жизни, что легче всего сделать, пронзив клинком сердце и кровь, оставшуюся на лезвии, перенести на объект.
В случае, если ритуал проводится человеком, он усложняется в связи с необходимостью воззвания (для этого подойдет стандартная пентаграмма и любое мелкое животное), однако в остальном остается неизменным».
— И зачем мне это надо знать? — фыркнув, спросила Лирен у пустоты, захлопывая книгу и отодвигая в сторону. Ее руки заметно дрожали, а в голосе не было уверенности в том, что это просто дурацкий розыгрыш отчаянного преступника, который никогда больше не выйдет на свободу.
Она догадывалась, в чью сторону это был намек.
Карстен поплотнее закрыл кухонную дверь, чтобы не видеть царящего в ней погрома, и вернулся в гостиную. Алекс не терял даром времени и успел изобразить некоторое подобие завтрака — правда, надкусанный батон куда-то припрятал.
— Давно вернулся? — полюбопытствовал Маркус, примеряясь к тарелке с бутербродами.
— Ночью. Я же говорил.
— И что, даже не расскажешь про столицу? А то я тут несколько месяцев торчу и даже понятия не имею, ради чего такие жертвы.
— Спрашивай. — Карстен откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Ему совершенно не хотелось ни шевелиться, ни говорить, ни думать, и с большим удовольствием он бы послал куда-нибудь обоих гостей.
— Какого хрена тебя вообще туда понесло? — Маркус с одобрением посмотрел на открытую бутылку вина, но с сожалением потянулся к графину с водой.
— Кристоф счел, что ранение Лирен может послужить хорошим основанием для развязывания дипломатического конфликта, если эта информация прежде попадет в ненужные руки. К тому же общепринято направлять ответ вместе с той делегацией, которая прибыла на переговоры, и послы из Квирны с очевидность воспринялись бы как провокация. Король не был осведомлен о ситуации в Таркешше в должной мере, поэтому решил не рисковать. А почему именно я… Слушай, это совершенно неинтересные тонкости дипломатии, охота тебя про нее слушать?
 
— Делать больше нечего, — проворчал Маркус. — Тогда о самой Таркешше и посещении дворца давай.
— Про столицу лучше расскажет Алекс. По мне город и город, мало чем отличающийся от Квирны, да даже от Дартвы… размером разве что.
— Ну не скажи, — тут же влез парень. — Ситон невероятно отличается от вашей Тар… Таркешши. У вас намного чище, больше парков, красивых зданий, уличных артистов… А в Ситоне безликие здания и заводы, даже несмотря на то, что это вроде как и столица. Здание парламента разве что выделяется, но и то потому, что было возведено триста лет назад, а верхняя палата запретила его сносить. Даже королю повезло меньше — у него всего лишь особняк в центре города. Большой, квадратный и серый. А еще Таркешша дышит магией, она просто ото всюду ощущается, даже от мелких фокусников. Нет, ты не прав… И с Дартвой тоже не сравнивать — климат, природные условия, легенды коренных народов оставляют свой след.
— Зануда ты, — вздохнул Карстен. — Я же говорил, что лучше опишешь. Ну как-то все так и есть.
— Хорош спать, — тряхнул его за плечо Маркус. — Про свою дипломатическую миссию еще не рассказал, потом дрыхнуть будешь.
— Пообщался лично с королем. Толковый человек, умнее, чем его тетка и те недоделанные бунтари. Беспорядки в городе подавил быстро, меня выслушал и позвал придворного мага. Не то, чтобы они мне, мол, не доверяли, просто его величество должен быть твердо уверен в правдивости моих слов. Мало ли, шпион какой, не только же у нашего двора существует соответствующая служба, а медальон стражи отлил ювелир в Квирне по схемам, украденным у наших ремесленников… Как добропорядочный, законопослушный подданный своего короля, — Карстен усмехнулся, — я позволил им порыться в голове. Неприятное дело, должен признать, но хотя бы показывали, что видят. Магистр удивился, что в памяти присутствуют белые пятна, пришлось сослаться на некую госпожу, которая совершенно никакого отношения к делу не имеет. Поверили. Заклинание-то, в общем, типичное, его редко когда используют для других целей, а подозревать в чем-то нехорошем капитана стражи одного из пусть и достаточно вольных, но все же так или иначе подчиненных короне городов Стефану показалось несолидным. После этого какие-то чиновники забрали у меня послание от Кристофа и попросили подождать недельку в столице — на всякий случай. Потом еще одну, и еще… на пятой я вошел во вкус и решил остаться.
— Четыре месяца, Карстен, что можно в Таркешше делать четыре месяца, мать твою? — рыкнул Маркус, раздраженно теребя цепочку с медальоном капитана стражи.
— У меня отпуск, — сонно пробормотал Карстен, отмахиваясь от друга, собравшегося было удушить его. — Тебе бы все равно пришлось находиться на этой должности. А в столице есть много интересных мест, верно, Алекс?
— Полгорода считает, что тебя повесили несколько недель назад.
— Только идиоты вроде Глена, — поморщился он. — И еще несколько человек из ги… этой организации. В том, что ты поверил в эту чушь, позволь усомниться.
— В это поверила Лирен.
— И?
Они встретились взглядами, не понимая друг друга.
— Она беспокоилась.
— Какое ей дело?
— Да хрен ее знает, — взорвался Маркус, нависая над другом. — Но ты хотя бы имеешь представление о том, что такое эти треклятые «соловьи» в истерике?! Хотя откуда бы тебе это знать, ты же не восприимчив к этой дряни!
— Что ты от меня сейчас хочешь? — раздраженно спросил Карстен, отпихивая его.
— Извини, — стушевался тот. — Просто достало. Ты бы сходил, что ли, поговорил с ней, показал, что жив.
— Ты сам сказать не мог?
— Как только понял, что с ней происходит.
— Я утром к ним заходил, — сказал Карстен, снова расслабляясь. — Ее не было дома. Придется подождать. Слушай, давай все остальное потом? Я правда хочу спать, а вечером у меня еще есть дело.